— Обвинение готово! — заявил Джон Лукас.
— Защита готова, — сказал Мейсон.
Рода Монтейн сидела рядом с адвокатом, одетая в привычный костюм кофейного цвета со светлой отделкой на вороте и обшлагах. Она нервничала, что было заметно по тем взглядам, которые она бросала в зал. И в то же время в ее облике было что-то такое, что заставляло предполагать о сохранении ею самообладания даже в том случае, если суд признает ее виновной в совершении убийства первой степени.
Джон Лукас поднялся, коротко изложил суть дела и вопросительно посмотрел на судью Маркхэма.
После этого был утвержден состав Скамьи Присяжных. Каждый из присяжных по очереди заявил, что будет судить честно и объективно.
— Защита может задавать присяжным вопросы, — сказал судья Маркхэм.
— Ваша честь, я считаю, что лучшего состава суда мы не могли и желать.
Джон Лукас вскочил на ноги и недоверчиво спросил:
— Вы что же, не будете лично расспрашивать каждого присяжного?
Судья Маркхэм ударил по стелу молотком:
— Защитник совершенно четко изложил свои намерения!
Но даже бывалого судью поразила необычайная покладистость адвоката. Он достаточно повидал выступлений Мейсона на процессах и понял, что тот готовит какой-то ход.
— Очень хорошо, — вздохнув, проворчал заместитель окружного прокурора. — Очень…
— Теперь вы можете приступить к проверке присяжных, — сказал судья, кивая Лукасу.
Обвинитель провел процедуру с особой тщательностью. Очевидно, он считал, что Мейсону удалось протащить в состав присяжных своих людей. Он не понимал, что у присутствующей публики росло предубеждение против него, придирающегося без видимых оснований к составу присяжных и пытающегося уличить их во лжи и пристрастности.
Постепенно лицо судьи Маркхэма приняло благодушное выражение. Блестящими глазами он посматривал на Мейсона, разгадав его маневр. Он давно уяснил, что если Мейсон выглядит особенно наивным и бесстрастным, значит, нужно ждать жарких боев и неожиданных выпадов.
Наконец заседание началось.
Джон Лукас выглядел возбужденным и напряженным. Мейсон казался изысканно вежливым и уверенным, что невиновность его клиентки будет доказана без особого труда.
Первым вызвали для дачи показаний офицера Гарри Экстера. Этот свидетель выступал с присущей полицейскому подозрительностью к адвокату защиты, опасаясь какого-нибудь подвоха с его стороны. Со скрупулезной дотошностью он рассказал, как прибыл в Колмонт-апартментс, как нашел там мужчину в бессознательном состоянии и какие меры им были приняты после этого.
Лукас предъявил для обозрения кольцо с ключами от гаража и машин.
— Вы хотели бы их осмотреть, господин адвокат? — спросил он.
Мейсон с безразличным видом покачал головой.
Экстер подтвердил, что это именно те ключи, которые были найдены в квартире убитого. После этого ключи были приобщены к делу в качестве вещественного доказательства со стороны обвинения. Далее, свидетель опознал фотографию комнаты, в которой был обнаружен труп, и сообщил некоторые подробности относительно положения тела и мебели. После этого к допросу приступил Мейсон. Он не повышал голоса и даже не поднял головы, продолжая сидеть в свободной позе человека, непринужденно говорившего на интересную тему.
— Был ли в комнате, где обнаружен убитый, будильник? — спросил Мейсон.
— Да, сэр.
— Какова его судьба?
— Он был изъят из квартиры в качестве вещественного доказательства.
— Вы бы узнали этот будильник, если бы вам его предъявили?
— Да.
Мейсон повернулся к Джону Лукасу:
— Будильник у вас?
— Да, — ответил тот, ничего не понимая.
— Будьте добры предъявить его суду.
— Как только его доставят сюда, — ответил заместитель окружного прокурора.
— Чем привлек ваше внимание этот будильник? — спросил Мейсон у свидетеля.
— Он был поставлен на два часа ночи. Может быть, на два часа без нескольких минут.
— Часы шли?
— Да.
— Посмотрите на фотографию. Скажите, на ней изображен тот самый будильник?
— Да.
— Будьте добры, покажите фотографию членам суда.
Свидетель обошел присяжных, поочередно показывая каждому будильник на фотографии.
— Могу ли я попросить представить суду будильник в качестве вещественного доказательства? — вкрадчивым голосом спросил Мейсон.
— Его представят суду, как только доставят сюда, — заверил Лукас.
— Я бы хотел задать несколько вопросов свидетелю по поводу этого будильника, — обратился Мейсон к судье Маркхэму, — имея его перед глазами как вещественное доказательство.
— Будильник не был представлен на процесс представителями обвинения, — объяснил судья Маркхэм. — Мне думается, не следует прерывать нашей работы. Как только будильник будет доставлен, я дам вам возможность допросить данного свидетеля.
— Хорошо, ваша честь, — согласился Мейсон. — Пока у меня вопросов нет.
Мейсон сел на свое место.
После этого в качестве свидетелей вызывались работники Отдела по раскрытию убийств и бригады скорой машины. Врач описал ранение, нанесенное пострадавшему топором, которое впоследствии стало причиной его смерти. Наконец, обвинение предъявило суду сам топор, на котором все еще видны были пятна крови и волосы, приставшие к лезвию.
Мейсон сидел совершенно неподвижно, словно происходившее его не касалось. Он не задал ни одного вопроса свидетелям, выступавшим один за другим.
После короткого перерыва в свидетельскую ложу был приглашен Фрэнк Лейн — веселый и энергичный молодой человек, работающий на бензозаправочной станции механиком, который обслуживал машину Роды в ночь на шестнадцатое июня.
— Когда она приехала к вам на станцию? — спросил Лукас.
— В час сорок пять, — ответил Лейн.
— Что она делала?
— Сидела за рулем машины «шевроле».
— Какая неисправность была у автомобиля?
— Спустила правая задняя покрышка.
— Что предприняла обвиняемая?
— Завела машину на территорию станции и попросила меня сменить покрышку.
— Как вы поступили?
— Заменил колесо на запасное. И только потом заметил, что и у этого колеса камера спущена. До меня донесся тихий свист — из камеры выходил воздух.
— Что вы предприняли?
— Она попросила поставить ей новое колесо, что я и сделал.
— Вы говорили с обвиняемой по поводу времени?
— Да, сэр.
— В каком плане?
— Я предложил ей завулканизироватъ камеру в ее присутствии, но она ответила, что у нее нет времени, что она опаздывает на свидание и не может ждать. За своими камерами она обещала заехать на следующий день.
— Вы выписали ей счет за работу?
— Да, сэр.
Джон Лукас достал из папки кусочек замасленной бумаги.
— Вот этот?
— Совершенно верно, сэр.
— В какое время обвиняемая уехала с вашей станции?
— В десять минут третьего.
— Вы уверены в этом?
— Уверен, сэр. Мы обязаны указывать время в журнале регистрации, и по этим записям судят о проделанной нами работе.
— Обвиняемая говорила вам, что спешит на свидание?
— Да, я уже упоминал об этом.
— Она не говорила, на какое время у нее было назначено свидание?
— Говорила. На два часа ночи.
— А где именно, она не упоминала?
— Нет, сэр.
Джон Лукас повернулся к Мейсону с насмешливой улыбкой:
— Есть ли у вас какие-нибудь вопросы к этому свидетелю?
Мейсон хотя и не шевельнулся, но голос его прозвучал на весь зал:
— Обвиняемая приехала к вам на станцию в час сорок пять?
— Да.
— Точно в час сорок пять?
— Минута в минуту, сэр. Разница может быть на несколько секунд в ту или другую сторону. Я посмотрел на часы, когда она приехала.
— А уехала она в два десять?
— Да, в два часа десять минут, сэр.
— На протяжении этих двадцати пяти минут она не покидала территорию станции?
— Нет, сэр.
— Она наблюдала за вашей работой?
— Да, сэр.
— Вы все время ее видели?
— Да, она все время была рядом со мной.
— Вы не могли принять за нее кого-то другого?
— Нет, сэр.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— У меня все, — сказал Мейсон.
Лукас вызвал Бенджамина Крейндейлла.
— Ваше имя?
— Бенджамин Крейндейлл.
— Где вы живете, мистер Крейндейлл?
— В апартаментах «Бейллэр», Норвалк Авеню, триста восемь.
— Там же вы проживали и шестнадцатого июня?
— Конечно.
— Находились ли вы в своей квартире в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июня?
— Да, сэр.
— Я покажу вам схему, на которой вы увидите расположение своей квартиры и, соответственно, квартиры «В» в Колмонт-апартментс. Позднее я специально оговорю соответствие схемы оригиналам.
— У меня нет возражений в отношении этой схемы, — заявил Мейсон.
— Продолжайте, господин обвинитель, — попросил судья Маркхэм.
