«Барстоу, Питер Оливер, писатель, педагог, физик; р. в Чэтхеме, штат Иллинойс, 9 апреля 1875 года…»
Поставив справочник на место, я вышел в холл, где были телефонные будки, и, позвонив Саре Барстоу, попросил разрешения заехать. Поместье Барстоу в двух милях от загородного клуба было всё равно по пути, а мне надо было выяснить детали новых обстоятельств, которые стали мне известны. Огибая веранду клуба и направляясь к тому месту, где я оставил свой родстер, я увидел на веранде Мануэля Кимболла. Он стоял в группе беседовавших людей и, увидев меня, кивнул в знак приветствия. Я тоже ответил ему кивком и по тому, как вся его компания повернулась и уставилась на меня, понял, о чём они разговаривали.
Через десять минут я уже был в поместье Барстоу.
Смолл провёл меня не в ту комнату, где я был вчера, а в одну из гостиных. Через несколько минут вошла Сара. Она была бледна, но, как я понял, полна решимости. Не желая того, я своим звонком встревожил её больше, чем нужно. Мне следовало бы сразу сказать ей о причине своего неожиданного визита — не в моих правилах пугать людей, когда это не нужно.
Я встал, она продолжала стоять.
— Я прошу у вас всего несколько минут, — сказал я. — Я бы не беспокоил вас, если бы не неожиданная информация, заинтересовавшая меня. День рождения вашего отца девятого апреля?
У неё был такой вид, словно ей не хватает воздуха. Она только кивнула.
— И в этот день ваша мать подарила ему новый набор клюшек?
— О! — вырвалось у неё, и она ухватилась рукой за спинку стула.
— Прошу вас, мисс Барстоу, успокойтесь и придите в себя. Я уверен, вы знаете, что Ниро Вулф не станет вам лгать, а пока он платит мне, считайте, что я — это он. Мы можем задавать вам любые каверзные вопросы, но никогда не пойдём на откровенную ложь. Если вас мучили сомнения и вы полагали, что клюшка, при помощи которой был убит ваш отец, могла оказаться в том самом наборе, который ему подарила ваша мать, то выкиньте это из головы. У нас есть основания считать, что там этой клюшки не было и быть не могло.
Она смотрела на меня, губы её шевелились, но слов не было слышно. Боюсь, она не устояла бы на ногах, если бы не держалась за спинку стула. А уцепилась она за неё крепко.
— Может, то, что я вам сказал, что-то значит для вас, а может, не значит ничего, но я счёл нужным сказать вам это немедленно, как только узнал сам. Если это вам поможет, я буду очень рад, но хотел бы рассчитывать на взаимность. Как вы на это смотрите? Мне тоже иногда бывает нужна помощь. Скажите: то, что вы обратились к Ниро Вулфу с такой странной просьбой, связано с подарком вашей матери?
Она обрела наконец дар речи и произнесла:
— Я не верю, что вы можете сказать мне неправду. Это было бы слишком жестоко.
— Да, я не стал бы вам лгать. А если бы и пошёл на такое, то теперь вам бояться нечего, потому что я знаю о подарке, и вы можете смело, не впадая в панику, ответить на мой вопрос. Значит, именно это так мучило вас всё время?
— Да, — ответила она. — То есть… Да, это.
— Понимаю, ваша матушка бывает непредсказуема, у неё странные фантазии в отношении вашего отца, она дарит ему набор клюшек к дню рождения… А что ещё?
— Ничего. — Она сняла руку со спинки стула, но тут же снова ухватилась за неё. — Мистер Гудвин, я, пожалуй, сяду, — тихо проговорила она.
Я поспешил к ней, взял её за руку, ногой осторожно пододвинул ей стул и не отпускал её руки, пока она не опустилась на него. Сев, она закрыла глаза. Я молча ждал, когда она придёт в себя.
— Вы правы, я должна успокоиться, — наконец сказала она. — Я нездорова. Всё от переутомления. Это началось давно. Я всегда считала свою мать прекрасным человеком, я по-прежнему так о ней думаю, более того, я уверена в этом. Но всё так ужасно! Доктор Брэдфорд думает, что теперь, когда умер отец, она выздоровеет и с ней никогда не повторятся эти… состояния. Но как бы я ни любила её, это слишком дорогая плата. Нам было бы куда лучше без современной психологии. Она раскрывает нам ужасные вещи о нас самих. По настоянию отца я стала изучать её.
— Но теперь вы можете быть уверены хоть в одном и выбросить все сомнения из головы.
— Да. Но я ещё не способна осознать это, понимание придёт потом. Я хочу поблагодарить вас, мистер Гудвин, я очень виновата перед вами. Вы считаете, что моя мать не имела никакого отношения… что она не могла?..
— Я утверждаю, что девятого апреля, когда ваш отец получил в подарок набор клюшек, в этом наборе не было и не могло быть той клюшки, которая стала причиной его смерти. Она была изготовлена лишь месяц спустя.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно уверен.
— Что ж, это честная сделка, — сказала она и, подняв на меня глаза, попыталась улыбнуться.
Я восхищался её мужеством, понимая, чего стоили ей сомнения и ночи без сна. Каждый, у кого есть хоть капля совести, на моём месте встал бы, откланялся и оставил её в покое. Но интересы дела превыше всего, и я не мог позволить себе упустить такой шанс. Она уже успокоилась, и было самое время попросить её о помощи, чтобы развязать ещё один крепкий узелок.
— Вы не могли бы мне сказать, кто вынул из машины сумку с клюшками и куда она потом подевалась? — прямо спросил я.
— Её вынул из машины Смолл, — не колеблясь, ответила девушка.
Сердце радостно ёкнуло, как тогда, когда я увидел на лице Вулфа первые признаки того, что его хандра проходит. Теперь-то она мне всё расскажет, подумал я и, не давая ей опомниться, спросил:
— Куда он её отнес?
— Наверх, в кабинет отца.
— Кто взял её потом из кабинета?
— Я, в субботу вечером, после того, как нас посетил мистер Андерсон. В воскресенье его люди произвели у нас обыск. Они искали сумку с клюшками.
— Куда же вы её спрятали?
— Я отвезла её в Территаун, там села на паром и на середине реки бросила сумку в воду. Я предварительно набила её камнями.
— Вам повезло, что вас не выследили. Вы, надеюсь, хорошо осмотрели клюшку номер один, разобрали её на части?
— Мне было не до того, я очень спешила.
— Вы не осмотрели клюшку? Вы даже не вынули её из сумки?
— Нет.
Я изумлённо глядел на неё.
— Я был лучшего о вас мнения, мисс Барстоу. Не думал, что вы окажетесь столь глупой. Вы обманываете меня.
— Нет, нет, мистер Гудвин! Это правда.
Я всё ещё не мог прийти в себя.
— Значит, вы проделали всё это, даже не поинтересовавшись клюшкой? О, женщины! А что в это время делали ваш брат и доктор Брэдфорд? Играли в бильярд?
Девушка покачала головой:
— Они к этому не имеют никакого отношения.
— А теперь доктор Брэдфорд утверждает, как вы сказали, что вашей матери станет лучше…
— Если он так думает…
Она остановилась. Я совершил ошибку, упомянув о её матери. Она снова замкнулась. После минутного молчания она наконец подняла голову и посмотрела на меня. Я впервые увидел в её глазах слёзы, две слезинки, повисшие на ресницах.
— Вы просили, мистер Гудвин, сделать шаг вам навстречу. Я его сделала.
Она была похожа на испуганного ребёнка, который пытается продемонстрировать свою храбрость. Я невольно протянул руку и ободряюще коснулся её плеча.
— Вы молодчина, мисс Барстоу. А теперь я оставлю вас в покое.
Я вышел в холл, взял свою шляпу и уехал. И всё же, повторял я себе по дороге, осталась куча всяких «но». И среди них — чувство, что, несмотря на дочернюю преданность Сары и тот факт, что девушка мне нравилась, я бы с удовольствием, по-отцовски, положил бы её себе на колени и отшлёпал как следует. Подумать только, даже не взглянула на клюшку! Но приходилось ей верить, и я действительно верил. Она ничего не придумала, так всё и было. Итак, прощай, клюшка. С большим трудом, правда, её можно было бы поднять со дна реки, но обошлось бы это в сумму большую, чем удалось бы выудить из Ниро Вулфа. Так что о клюшке придётся забыть.
Проезжая Уайт-Плейнс, я опять едва удержался от соблазна завернуть в окружную прокуратуру и предложить Андерсону пари на десять долларов, что сумка с клюшками, среди которых клюшка, убившая Барстоу, лежит на дне реки Гудзон на полпути между Территауном и Наяком. Неплохая мысль, думал я, прокурору ничего не стоит послать туда парочку катеров и кошками пошарить по дну реки. Но судя по тому, как развивались события, этого, пожалуй, делать не стоило.
Я решил вернуться в Нью-Йорк другой дорогой, по шоссе Блюберри, и ради любопытства посмотреть на то место, где нашли тело Карло Маттеи. Не то чтобы я надеялся найти там булавку от галстука убийцы или его водительские права, валяющиеся на траве, просто я подумал, что не мешает ещё разок взглянуть на это место. Однако я и без того поломал распорядок дня, заехав в поместье Барстоу. Пожалуй, лучше всего позвонить Ниро по телефону уже из города.
Я выбрал кратчайший путь в Нью-Йорк. На Парк-авеню я позвонил шефу из аптеки. Около полудня он снова попытался связаться с Брэдфордом, но тот по-прежнему занят и к телефону не подходил. Вулф посоветовал мне нанести визит доктору. Я и без него уже понял, что означает эта постоянная занятость доктора Брэдфорда — всё кончится тем, что он куда-нибудь сбежит. Поэтому через десять минут я уже был на Сорок девятой улице. Машину я оставил за углом.
