— Любите читать детективы?
— О да. Я их сотню уже прочел, — смущенно признался полковник. — Вас, наверное, не интересуют все эти штуки, которыми постоянно занимаются книжные сыщики? — И с мальчишеской завистью в голосе пояснил:
— Им приходится составлять списки всяких мелочей, подозрительных деталей.., на первый взгляд ничего не значащих, но, как потом выясняется, чрезвычайно важных.
— А, — сказал Пуаро. — Так вам такие детективы нравятся? Ну тогда специально для вас, с превеликим удовольствием. — Он пододвинул к себе лист и четким почерком быстро написал:
ВАЖНЫЕ ФАКТЫ
1. Миссис Бойнтон принимала лекарство, содержащее дигиталин.
2. У доктора Жерара пропал шприц.
3. Миссис Бойнтон испытывала явное удовольствие, запрещая своим детям общаться с другими людьми.
4. В день своей смерти миссис Бойнтон, напротив, сама предложила своим детям отправиться на прогулку без нее.
5. Миссис Бойнтон была своего рода садисткой, ей нравилось причинять людям душевные страдания.
6. Расстояние от большой палатки до места, где сидела миссис Бойнтон, примерно двести ярдов.
7. Сначала мистер Леннокс Бойнтон утверждал, что не знает, в котором часу он вернулся в лагерь, но позже признался, что ему пришлось сразу же переставлять стрелки на остановившихся часах матери.
8. Доктор Жерар и мисс Джиневра Бойнтон занимали палатки, стоящие рядом.
9. В 18 часов 30 минут, когда был готов обед, послали слугу сообщить об этом миссис Бойнтон.
Записи доставили полковнику огромное наслаждение.
— Замечательно! — Он просто сиял. — То, что надо. Вроде бы не все на первый взгляд понятно и не очень связно. Однако сразу чувствуется, насколько глубоко вы вникли в суть! Кстати, мне показалось, что у вас пропущены одна-две детали, причем такие, которые трудно не заметить. Полагаю, это сделано нарочно, чтобы подразнить всяких простофиль.
В глазах Пуаро блеснул лукавый огонек, но он ничего не ответил.
— Возьмем, к примеру, пункт второй, — не отступался полковник. — «У доктора Жерара пропал шприц». Оно, конечно, верно, но у него, между прочим, пропал и концентрированный раствор дигитоксина… Я верно запомнил название?
— Последнее, — пояснил Пуаро, — гораздо менее важно, чем пропажа шприца.
— Это замечательно! — вскричал полковник, лучезарно улыбаясь. — Я решительно ничего не понимаю. На мой взгляд, дигитоксин куда важнее шприца. Кстати, а куда девать то, что вы накопали про слуг? Во-первых, я имею в виду того бедолагу, которого отправили к покойнице — сообщить, что обед готов. А ведь еще у вас есть прелестная история о том, что за несколько часов до кончины она грозила какому-то слуге палкой? Только не говорите, что ее прикончил кто-то из моих подопечных, этих придурковатых сынов пустыни! Ибо в таком случае, — у полковника даже посуровел голос, — это будет для меня как.., какое-то надувательство.
Пуаро только улыбнулся ему в ответ. Но, выходя из канцелярии, тихо пробормотал:
— Удивительно! Эти англичане — просто вечные дети!
Сара Кинг сидела на вершине холма и рвала цветы. Рядом с ней на развалинах каменной стены сидел доктор Жерар.
— И зачем вы это все затеяли? — вдруг с яростью выпалила она. — Если бы не вы…
— Вы полагаете, мне следовало промолчать? — с расстановкой спросил доктор.
— Да.
— То есть скрыть то, что я знаю?
— Ничего вы не знаете.
— К сожалению, это не так, — вздохнул он. — Но согласен: никто никогда не может быть полностью в чем-то уверен.
— Нет, может, — упрямо возразила Сара.
— Разве что вы, — пожав плечами, отозвался он.
— У вас же была лихорадка, — возмущенно заговорила она. — И высокая температура… Как вы можете о чем-то судить, если у вас в голове все путалось. Этот шприц, возможно, так и лежал на месте. А что касается дигитоксина, вы вполне могли ошибиться, или его украл кто-то из слуг.
— Вам не о чем беспокоиться! — с откровенно ироничной улыбкой ответил доктор. — Мое свидетельство наверняка не примут в расчет. И милые вашему сердцу Бойнтоны как-нибудь выкрутятся.
— Этого я тоже не хочу, — свирепо отрезала Сара.
— Вы несколько непоследовательны. — Жерар покачал головой.
— Не вы ли сами доказывали мне, — с жаром выпалила Сара, — еще в Иерусалиме.., что самое разумное — не вмешиваться в чужую жизнь?
— А разве я вмешиваюсь? Я просто сообщил то, о чем знал.
— А я вам говорю, что ничего вы не знали… О Боже милостивый, у нас получается какой-то замкнутый круг.
— Ну простите меня, мисс Кинг, — кротко взмолился Жерар.
— Понимаете, — погасшим голосом сказала Сара, — Бойнтоны так от нее и не избавились — ни один из них! Она все еще тут. Даже лежа в могиле крепко их всех держит. В ней было что-то… ужасное! Она и теперь ужасна, даже мертвая. Мне кажется, что она… забавляется тем, что происходит с нами из-за ее смерти! — Она стиснула руки, и тут вдруг тон ее резко переменился, став светски-непринужденным:
— Этот маленький человечек карабкается к нам сюда.
Доктор Жерар обернулся:
— Полагаю, он нас разыскивал.
— Интересно, он действительно такой безнадежный болван, каким кажется?
— О нет, он далеко не болван, — даже не улыбнувшись, сказал доктор.
— Этого я и опасалась. — Сара мрачно наблюдала за спортивными подвигами Пуаро.
Наконец он до них добрался. Издав громкое «Уф!», знаменитый сыщик обтер потный лоб и печальным взглядом окинул свои лакированные туфли.
— Увы, — сказал он, — на редкость каменистая местность! Бедные мои туфли.
— Одолжите у леди Уэстхолм ее щетку для обуви, — ехидно посоветовала Сара. — А заодно и платяную. У нее с собой много полезных вещей. Можно подумать, что она образцовая горничная, а не популярный политик.
— Никакие щетки уже не в состоянии удалить с моих ботинок царапины, мадемуазель. — Пуаро скорбно покачал головой.
— Не могу с вами не согласиться. Но кто же путешествует по этой стране в такой обуви?
— Мне нравится выглядеть soigne[73], — сказал он, чуть склонив голову набок.
— В пустыне это почти невозможно, — сказала Сара.
— В пустыне женщины теряют свое изящество, — глубокомысленно заметил доктор Жерар. — Но только не мисс Кинг, она всегда прелестно одета. Вы только взгляните на нашу леди Уэстхолм: на все эти ее толстые юбки и жакеты, а бриджи.., они ей совершенно не идут, не говоря уже о грубых ботинках! Quelle horreur de femme![74] A бедняжечка мисс Пирс — все на ней висит, как.., как какие-то вялые капустные листья. А эти ее излюбленные бусы — они так жалобно звякают! И даже миссис Леннокс Бойнтон, уж казалось бы бесспорно красивая женщина, но и в ней ни грана chic![75] Одевается совершенно невыразительно.
— Не думаю, что мосье Пуаро карабкался сюда, чтобы поговорить о дамских туалетах, — дерзко перебила его Сара.
— Вы угадали, мадемуазель Кинг. Я пришел посоветоваться с доктором Жераром, ибо его мнение чрезвычайно для меня ценно, и с вами тоже, мадемуазель, ибо вы молоды и, стало быть, мыслите современными категориями. Мне хотелось бы узнать все, что вы можете мне рассказать о миссис Бойнтон.
— Неужели вы еще не выучили это наизусть? — спросила Сара.
— Представьте себе, нет. У меня такое чувство — я бы даже сказал убежденность, — что в нашем случае необыкновенно важны психические особенности миссис Бойнтон. Не сомневаюсь, что подобный тип личности доктору хорошо знаком.
— На мой взгляд, она весьма интересный объект для изучения, — сказал доктор.
— Да? Очень, очень любопытно…
Доктора Жерара долго уговаривать не пришлось. Он охотно рассказал о своих наблюдениях за этой странной семьей, а потом изложил свою беседу с Джефферсоном Коупом, который столь превратно истолковал поведение миссис Бойнтон.
— Я вижу, он человек сентиментальный, — заметил Пуаро.
— В высшей степени! Он идеалист — скорее, по лености ума. И в самом деле, куда проще жить, не видя человеческих пороков и зла, внушая себе, что мир — прекрасен! И вот вам результат — милейший Джефферсон Коуп совершенно не разбирается в людях.
— В какой-то момент это может здорово его подвести, — заметил Пуаро.
— Он упорно считает, что «феномен Бойнтонов» (как я для себя называю этот случай) возник исключительно из-за гипертрофированной преданности и любви. Ему и невдомек, что подоплека тут совсем иная: подспудная ненависть, бунт, рабская зависимость, страдание. Он ничего этого предпочитает не замечать.
— А это уже просто глупо, — сказал Пуаро.
— Тем не менее, — продолжил Жерар, — даже самые упрямые оптимисты не могут уж совсем ничего не видеть. Мне кажется, во время путешествия в Петру мистер Джефферсон наконец-то прозрел. — И он пересказал свой разговор с американцем утром того рокового дня.
— Что ж, история с молоденькой горничной весьма показательна, — пробормотал Пуаро. — Она проливает свет на методы старухи. Изобразила из себя этакую благодетельницу, а потом перед самыми родами вышвырнула бедняжку из дому!
