Барни Морден встал рядом.
Морейн извлек из карманов носовой платок, связку ключей, портсигар, зажигалку, маленький перочинный нож и снял с руки часы.
— Обыщи его, — приказал Морден.
Полицейский повиновался и во внутреннем кармане пиджака наткнулся на пачку денег. Он слегка присвистнул, вытащив их, и взглянул на Морейна.
Барни Морден протянул руку, взял банкноты и начал считать их. Покончив с этим занятием, он осуждающе посмотрел на Морейна:
— Так, значит, в поход собрались?
Морейн повернулся к охраннику, сидевшему за столом:
— Я могу позвонить своему адвокату? Тот взглянул на Барни Мордена.
— Ни в коем случае! — завопил Морден так, что, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар. — За этого типа отвечаю я!
— А кто, интересно, будет отвечать за мои деньги? — спросил Морейн.
— Можете быть спокойны, на них никто не покусится.
— Я требую расписку.
Полицейский достал из ящика большой плотный конверт с пронумерованными отрывными купонами, сделал опись изъятых вещей, положил их в него, запечатал, а купон-квитанцию отдал Морейну.
— Ваши деньги в надежном месте, — заверил он. После этого Морейна отвели в камеру. Стальная дверь захлопнулась за ним.
В одиночке стояла железная койка с тощим тюфяком. Морейн ослабил узел галстука, расстегнул ворот рубашки и, растянувшись на койке, закрыл глаза. Он был так измотан физически и морально, что сразу же погрузился в беспокойный сон.
Спустя два часа его разбудил звук поворачивающегося в замке ключа. Дверь открылась, и на пороге появился Барни Морден.
— Вы свободны, Сэм, Я не такой уж плохой, как вы думаете.
Морейн расхохотался:
— Спасибочки, Барни. Вы прямо ангел. Итак, основательно обыскав мой офис, квартиру, машину и все другие мыслимые места, вы так и не нашли бумаг и решили поэтому освободить меня, установив за мной плотное наблюдение. Я верно говорю?
Лицо Барни Мордена перекосилось от ненависти.
— Убирайтесь с глаз долой! — свирепо взревел он.
Сэм Морейн улыбнулся, легонько постучав в дверь триста шестого номера отеля “Ратлидж” в Колтер-Сити. Женский голос спросил: — Кто там?
— Вам послание.
Женщина какое-то время, казалось, раздумывала, затем потребовала уточнить:
— На чье имя?
— Адресовано миссис, которая зарегистрирована в отеле как Г.К. Честер… Это все, что я знаю.
— От кого послание?
— От вашего друга, который звонил сегодня рано утром.
Дверь отперли, она приоткрылась, и в щель просунулась обнаженная женская рука.
— Давайте… — Фраза внезапно оборвалась при виде появившегося лица Морейна. — Ах это вы? — воскликнула она. — Что вы тут делаете?
— Я принес вам послание.
Она попыталась тут же захлопнуть дверь, но Морейну удалось просунуть ногу и заблокировать ее.
— Что же вы не приглашаете меня войти? — удивился он.
— Я не хочу иметь с вами никаких дел. Уходите, или я вызову представителя властей.
— Отличная мысль! Давайте сделаем это вместе. По счету “три” одновременно кричим: “Полиция!” Начали: раз… два…
— Хватит! Вы что, больны?
— Я все еще жду приглашения.
— Что вам угодно?
— Поговорить с вами.
— У меня нет такого желания.
— Оно появится сразу же, как только я сообщу вам то, ради чего я здесь.
— А что это такое?
— Вам будет предъявлено обвинение в убийстве Энн Хартвелл.
— Они не смогут этого сделать.
— Еще как смогут.
Она на мгновение задумалась.
Морейн повысил голос:
Знаете что, Дорис Бендер? Труп был найден у железной дороги, а поскольку вы ехали сюда поездом в десять сорок и записались под чужой фамилией…
Дверь открылась настежь.
— Боже! — воскликнула женщина. — Неужели надо кричать на весь отель?
— Совсем не обязательно, — кротко согласился Морейн. — Я просто хотел быть уверенным, что вы меня услышали. Так не лучше ли мне войти, чтобы, удобно расположившись, мы могли бы побеседовать в более доверительном ключе?
Она машинально поправила полу халата.
— Входите!
Впустив Морейна, Дорис Бендер заперла дверь на ключ.
— А нет ли у вас чего-нибудь выпить? — небрежно бросил он.
— Я бы с радостью приготовила вам коктейль из цианистого калия с доброй порцией мышьяка.
— Ну зачем же так!
— Вы с самого начала отличались назойливостью. По какому праву вы вмешиваетесь в это дело?
— Какое дело?
— Я имею в виду мои дела.
— Ничего подобного, — возразил Морейн, усаживаясь в кресло и вытягивая ноги. — Я всего лишь пришел засвидетельствовать вам свое почтение.
Ее взгляд стал одновременно жестким и настороженным.
— Ладно, выкладывайте.
— Полиция убеждена, что труп Энн Хартвелл был выброшен с поезда, который вышел со станции в десять сорок и проходил перекресток Шестой авеню с Мэплхерстом в десять часов сорок семь минут вечера.
— Я не ехала этим поездом.
— А если все же ехали?
— И что из того?
— Повторяю: полиция подозревает, что ее выбросили именно из этого поезда.
— Этого не было.
— Можете доказать?
— Не исключено, но с какой стати вы этим интересуетесь?
— А ни с какой, — небрежно буркнул Морейн. — Я просто скрываюсь от правосудия, вот и все.
— Вы? С чего бы это?
— Поскольку полиция считает, что Пита Диксона убил я.
Она напряженно выпрямилась, внимательно вглядываясь в него прищуренными глазами.
— Надо полагать, что у вас неприятности?
— Верно.
— Что случилось?
— Я выгляжу последним идиотом. Узнав, что Пит Диксон кое в чем заинтересован, я решил его навестить. Однако пришел слишком поздно.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я обнаружил его мертвым. — Морейн задумчиво посмотрел на нее. Затем спросил: — Можно я закурю?
Она, явно обеспокоенная, рассеянно кивнула, попросив сигарету и для себя.
— Понятно, что я говорю вам об этом строго доверительно, — заливался Морейн. — Если кто-нибудь начнет меня расспрашивать, я буду клясться, что в жизни не говорил ничего подобного. — Передав сигарету Дорис, он затянулся сам. Затем добавил: — Я, наверное, должен был остаться стоять, пока не сядете вы, но, уж простите меня, я так устал. Эти два последних дня меня совсем вымотали.
Она присела на подлокотник кресла, нагнулась, чтобы прикурить от зажженной им спички, и снова выпрямилась, выдыхая дым через ноздри. Затем осторожно спросила:
— Каким образом вы узнали, что в дело замешан Диксон?
— Я пришел к этому выводу сам.
— Вы входили в дом?
— В том-то и состояла моя ошибка. Понимаете, дверь была открыта.
Она жестом выразила понимание. Затем спросила:
— Полиция знает об этом?
— Думаю, что да. Они в курсе того, что я после смерти Диксона увел оттуда эти штучки.
— Какие штучки?
— О, полный портфель документов. Она застыла, забыв про сигарету в руке.
— Там была такая темень. На линию электропередачи упало дерево…
— Я знаю, читала в газетах.
— Это просто какой-то рок, — посетовал Морейн. — Ведь ясно было, что не следовало подниматься на второй этаж, но я услышал шум. Подумал, что это Диксон, и ошибся.
— И кто же это был?
— Торн и… его друг. Он бродил там с револьвером. Ее ноздри расширились. Дорис Бендер подалась вперед и с неподдельным интересом воскликнула:
— И что же произошло после этого? Морейн потянулся, откинувшись в кресле.
— Боже мой, как я хочу спать! Неужели так и не найдется ничего выпить?
— Расскажите мне, что было дальше.
— Но я хочу выпить.
Она спрыгнула с кресла и метнулась к кухне. Остановившись на пороге, Дорис попросила:
— Помогите мне приготовить выпивку. Морейн нехотя встал и подошел к ней.
— Виски найдется?
— Конечно. Это отель, где имеются номера с небольшой кухней. Так что можно приготовить себе обед, что я и делаю. Есть и холодильник.
— Великолепно! — воскликнул он. — И даже содовая?
— Разумеется.
Дорис вошла в кухню, достала из холодильника несколько кубиков льда, а из шкафа — бутылку виски.
— Вот, пожалуйста.
— Вы не хотите составить мне компанию?
— Пожалуй, я тоже выпью, но только полпорции.
— Уж лучше полную дозу.
— Нет. Я хочу сохранить ясность в голове.
— А зачем? — удивился он. — Из всех услышанных мною глупостей эта, несомненно, самая выдающаяся.
Она одарила его улыбкой и разлила виски по бокалам. Морейн отметил, что ее рука дрожала.
— Торн вас видел?
— О, пусть это больше вас не волнует. Может, еще разок, на два пальца?
Она наполнила один стакан. Морейн тут же поставил второй.
— Да что с вами? — удивился он. — Расслабьтесь и будьте сами собой.
Она налила виски во второй бокал:
— Я не могу напиваться.
— Почему?
— Страдаю подагрой.
— Ну, этот глоток пойдет ей только на пользу.
