— Вы чистили револьвер после стрельбы?
— Конечно, чистила и смазывала у себя в комнате. Дядя показал мне, как это делается.
— Значит, чистили и смазывали. А перезаряжали?
— Да.
— И в контору отнесли не раньше восьми вечера?
— Да, почти в восемь.
Сержант Голкомб с досадой покачал головой.
— Послушайте, мисс Трент, вы заблуждаетесь насчет этого револьвера. Из него убили вашего дядю. Смерть наступила примерно в половине пятого дня в субботу. Стало быть, вы не могли унести с собой этот револьвер.
— Тем не менее я его взяла с собой.
— Погодите минутку. Вам кажется, что у вас был этот револьвер, но ведь вы не обращали на него особого внимания?
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы же не проверяли его номер?
— Разумеется, нет. — Вирджиния усмехнулась.
— Вы просто вытащили револьвер из ящика и положили его в сумочку, не так ли?
Вирджиния молча кивнула.
— У вас может быть уверенность только в том, что револьвер был тридцать восьмого калибра.
— И той же марки, уж это я твердо помню.
— А есть в нем какая-то особая примета?
— Нет.
— Вирджиния задумалась. — Пожалуй, нет.
— Итак, в субботу в восемь часов вечера вы вернулись в мастерскую и положили в ящик стола тот револьвер, что был у вас в сумке.
— Да.
— А лежал ли там еще какой-нибудь револьвер?
— Нет, другого там не было.
— Как вы были одеты, когда принесли револьвер в мастерскую?
— А что вас интересует? Я была в пальто и в шляпе.
— В перчатках?
Вирджиния задумалась, сдвинув брови.
— Да, в перчатках, когда вошла в мастерскую, но я… Впрочем, я, кажется, сняла перчатки.
— Револьвер лежал в сумке?
— Да, там.
— Вы достали его и положили в ящик?
— Разумеется.
— А перед этим вы его осмотрели? Удостоверились, к примеру, заряжен ли он?
— Да, я открыла барабан и убедилась, что он заряжен. Я всегда его проверяю, прежде чем убираю в ящик.
— Прекрасно, мисс Трент, — торжествующе произнес сержант. — Это подтверждает мою версию. У вас был не тот револьвер, из которого застрелили Джорджа Трента.
Молчание Вирджинии выдало ее растерянность.
— А почему вы думаете, что это был не тот револьвер? — поинтересовался Мейсон.
— Исследование показало, что последний, кто держал револьвер, был в перчатках. Все старые отпечатки пальцев настолько смазаны, что практически бесполезны. А по тому, как они смазаны, наш эксперт заключил, что револьвером пользовался человек в перчатках. Судя по всему, с ним основательно поработали.
— Продолжайте, сержант. — Мейсон покосился на Вирджинию. — Дослушаем вашу версию.
— Пожалуй, нам надо сотрудничать в этом деле, Мейсон. Видите, что получается. Кто-то подменил револьвер Джорджа Трента. Утром в понедельник этот человек снова положил его в ящик стола и забрал оставленный ранее.
— Почему вы решили, что это произошло именно в понедельник утром?
— По той причине, что никто не заходил в мастерскую после шести тридцати вечера в субботу и до восьми утра в понедельник, если не считать мисс Трент в тот субботний вечер и миссис Сару Брил в воскресенье.
— Понятно, — сказал Мейсон. — И чего вы от нас хотите?
— Репортеры будут осаждать мисс Трент. — Сержант говорил почти умоляющим тоном. — Я не хочу, чтоб в интервью упоминался револьвер.
Мейсон обернулся к Вирджинии:
— Совет адвоката: ни с кем не обсуждайте это дело. Ясно?
Вирджиния кивнула.
— Это чертовски благородно с вашей стороны, Мейсон. — Голкомб протянул Мейсону руку.
— Пустое, сержант, — с улыбкой ответил Мейсон. — Всегда к вашим услугам.
Мейсон явился в контору очень веселый. — Что это вы ухмыляетесь, точно кот, проглотивший канарейку, шеф? — полюбопытствовала Делла Стрит.
— Я подумал, как логична старая мудрая пословица.
— Так скажите, что это за пословица, а я вам — согласна я с ней или нет, — предложила Делла.
— В пословице этой главное действующее лицо — злоумышленник. — Мейсон повесил шляпу на крючок и добавил: — О нем говорят: «Кто роет яму другому, сам в нее попадет».
— У меня предчувствие, что этот злоумышленник доведет нас до беды, — сказала Делла.
— Напротив, согласно пословице, он нас и выручит из беды, — заверил ее Мейсон. — Кстати, Делла, ты заметила, в чем главная слабость полицейских? Они начисто лишены воображения.
— Что вы имеете в виду?
— Идентификацию путем сравнения и микрофотографии. Считанные годы прошли с тех пор, как доказали, что каждая выпущенная пуля автоматически оставляет крошечные пятна и отметины в стволе револьвера.
— Конечно, — подхватила Делла. — Считанные годы прошли с тех пор, как усовершенствовали радио, а уж каких колоссальных успехов мы добились в налогообложении, шеф!
— А ты взгляни на дело серьезнее, пустосмешка, — сказал он с улыбкой. — Мало использовать научные открытия, надо знать их историю.
— Мне бы не хотелось отвлекать вас от философских мыслей о преступлении, шеф, но уж лучше я сейчас, пока вы серьезны, испорчу вам настроение и скажу самое плохое.
— Выкладывай, что случилось?
— Один сыщик из конторы Дрейка вас днем с огнем найти не может.
— Значит, у него фонарь под глазом, — усмехнулся Мейсон.
— А как вы догадались, шеф?
— Простая дедукция.
— Да, если бы он услышал, как вы насмехаетесь… Делла осеклась: в дверь постучали, это был условный стук Дрейка. Мейсон сам бросился к двери.
— Наш друг Ченнери бьет прямой наводкой, — сказал Дрейк с порога.
— А что случилось?
— Как только мы ушли, Ченнери подскочил к родстеру, где сидел мой агент, и выпалил: «Твой приятель-адвокат сболтнул, что за мной следят, а ты смахиваешь на ищейку».
— И что было дальше?
— Мой агент не помнит. — Дрейк усмехнулся. — Говорит, такое чувство, будто на него рухнул дом. Но он, конечно, преувеличивает. Минут через десять подоспели другие агенты, которых я раньше вызвал по телефону, и нашли беднягу связанным по рукам и ногам. Глаза и губы были залеплены пластырем.
— Ченнери?
— Смылся, — ответил Дрейк. — Как в воду канул. Но мы на хвосте у его жены, и рано или поздно она наведет нас на него.
— Разве Иона не уехала?
— Нет. Ченнери отделал моего агента и удрал. Она, видно, осталась, чтобы собрать вещи, и последовала за ним через десять — пятнадцать минут. Мои агенты засекли ее.
— И где она сейчас?
— В отеле. Зарегистрировалась как миссис Чарльз Пибоди из Нового Орлеана.
— О’кей, не упускай ее из виду, — приказал Мейсон. — Постарайся установить в ее комнате подслушивающее устройство, посели в соседнем номере агентов и не проморгай мистера Чарльза Пибоди.
— Я уже отдал распоряжения. — Дрейк улыбнулся.
— А знаешь, Пол, это уже профессиональный трюк — залепить человеку пластырем глаза и рот.
— Факт, — согласился Дрейк.
— Я сразу заметил, что он все ходы и выходы знает. Услышал, что ты сыщик, и тут же пожелал узнать: из управления? Узнал, что частный, и сразу обнаглел. К тому же, — продолжал Мейсон, — уголовная полиция отметила, что свет в доме Галленса перегорел, потому что кто-то вывернул лампу и положил в патрон медный пенни. Как только свет включили, пробки перегорели. Это тоже профессиональный трюк.
— Ты прав, Перри. — Дрейк задумчиво покачал головой. — Миссис Брил никогда бы до этого не додумалась.
— Тот, кто способен так ловко подстроить замыкание, способен и залепить человеку рот и глаза пластырем. Тут прослеживается какое-то сходство в приемах, Пол. Быстрейшее достижение максимальных результатов с минимальной затратой сил.
— Если я тебя правильно понял, Перри, ты хочешь, чтобы мой агент обратился в полицию с жалобой…
— Ни в коем случае, — прервал его Мейсон. — Я хотел, чтобы ты принял это к сведению, Пол, если тебе доведется повстречать мистера Чарльза Пибоди из Нового Орлеана.
— Я тебя понял, Перри. И еще новость — у Билла Голдинга новый седан каштанового цвета.
— Цвет меня заинтересовал, Пол, — Мейсон прищурился.
— Каштановый? — спросил Дрейк. Мейсон покачал головой.
— Понимаю, Перри… но все же вряд ли его перекрасили.
— Узнай, — наказал Мейсон.
— О’кей. И еще один важный факт, Перри. Я опознал так называемые бедфордовские бриллианты. Твоя догадка оправдалась на все сто процентов. Камни, которые хранятся в полицейском управлении, были похищены в Новом Орлеане шесть месяцев назад. Профессиональные взломщики завладели антиквариатом, и страховые компании пустили в ход все средства, чтобы отыскать следы грабителей.
— Ты уведомил их о находке?
— Я хотел посоветоваться с тобой, как поступить, — сказал Дрейк. — Дело в том, что за находку полагается вознаграждение в две тысячи долларов. Мы могли бы поделить его…
— Вознаграждения не нужно, — сразу ответил Мейсон и, заметив, как вытянулось лицо у Дрейка, добавил: — Мне не нужно. Забирай все. А впрочем, лучше поделись с сержантом Голкомбом, это неплохая идея.
