— Оптовыми торговцами?
— Совершенно верно. Иногда проще разделить нагрузку.
— В то время как фабрика работает как бы сама собой в солнечном Милтон Кейнесе.
— Как часы.
— В таком случае, — заявил Резник, — не буду больше задерживать вас.
— Никаких проблем, — улыбнулся Грабянский, — приятно было поговорить.
— Не так много людей, — заметил Резник, вставая и провожая Грабянского до двери, — станут вмешиваться в подобные передряги.
— Честно говоря, — Грабянский снова повернулся, уже держа дверь открытой и прислоняясь к ней плечом, — если бы я думал об этом, я бы тоже не вмешался. Но я полагаю… не знаю точно… будто что-то как бы спускает тебя с крючка, и прежде, чем ты осознаешь… — Улыбка расползлась по его лицу, и он вышел из комнаты. Резник — следом за ним.
— Что же, по-вашему, это было? — поинтересовался Резник, идя с ним рядом по коридору. — Что вас подтолкнуло?
— О, полагаю, что девушка.
— Официантка?
— Да.
Резник задержался наверху лестницы.
— Приятно было узнать, что век рыцарства находит почву в индустриальном сердце Милтон Кейнес.
— Да, — ухмыльнулся Грабянский. — Я всегда был слишком большим романтиком. Друзья говорят, что из-за этого я и погибну.
— Часть нашего национального наследия, — предположил Резник. — Вашего и моего.
— Встретить вторгающиеся танки кавалерией.
— Что-то в этом роде.
Они спустились на первый этаж, и Резник отомкнул замок двери, которая вывела их к выходу. Их оглушил громкий шум перегруженной машинами дороги. Это был последний утренний час пик.
— Я полагаю, что вы останавливаетесь в гостинице, когда совершаете поездки? — заметил Резник. Они стояли на верхней ступеньке лесенки, идущей от двери.
— Вы правы.
— Какая-нибудь получше, чем другие?
— «Кингз Корт». По крайней мере, там хорошее обслуживание.
— Но не ресторан.
— Простите?
— Я хочу сказать, что он не так хорош, чтобы избавить вас от необходимости питаться в другом месте.
Грабянский протянул свою руку Резнику. Два крупных человека стояли рядом, оба в костюмах, оба уставшие. Если посмотреть близко, крупным планом, на их глаза и мешки под ними, можно ясно представить меру их усталости. Для того и другого были слишком длинная ночь и слишком раннее утро.
— Я надеюсь, что вы разберетесь в этом деле, — произнес Грабянский.
— О, мы разберемся. Со временем.
— Будьте осторожны.
— Вы тоже.
Резник видел, как Грабянский пошел по тротуару, повернул налево на зеленый свет светофора, затем повернул направо, к воротам кладбища, туда, где в свое время был мужской туалет.
— Патель, — позвал он тут же, как только вошел в комнату угрозыска, — отправляйтесь в гостиницу «Кингз Корт». Это где-то на Мансфилд-роуд. Нужна копия списка проживающих за последние десять дней.
Гарольд Рой сидел за пультом. Слева от него Дайана Вулф, справа — монтажер.
Находившиеся перед ними мониторы транслировали изображение с трех камер, подготовленных к съемке и нацеленных под тремя различными углами на жилую комнату. Эта комната была оформлена с большой расточительностью, но в плохом вкусе, как и все остальное в доме, куда переехало семейство «Дивидендов» после того, как их коснулось колесо фортуны. Одна из камер внезапно ушла в сторону, следуя за ножками, туго обтянутыми джинсами.
— Сосредоточьтесь на предстоящей работе, Джон, — прикрикнула Дайана в микрофон.
— Все в порядке, — последовал ответ через переговорное устройство.
— Можем мы начать съемку? — спросил Гарольд.
— Вы не хотите прорепетировать?
— А что мы сейчас только что делали?
Наступило молчание, лишь слышался треск статического электричества от перемотки пленки. Затем прозвучало:
— Еще один раз для звука, Гарольд, пожалуйста.
— А, черт возьми.
— Вы так не скажете, если мы дадим шумовое сопровождение, — прокомментировал звукорежиссер из соседней кабины.
— Именно это я скажу.
— Мы могли бы прорепетировать это, пока спорим, — заметил ассистент с площадки.
Гарольд поднял кверху обе руки.
— Делайте, — распорядился он. — Делайте.
Ведущий актер сделал несколько шагов по съемочной площадке, и тут же раздался громовой удар по задней стене декорации.
— Найдется ли кто-нибудь, кто будет отрицать, что я не предупреждал вас о чем-нибудь подобном? — Гарольд посмотрел через стекло панели туда, где звукорежиссер был занят тем, что давал инструкции звукооператорам.
— Слабеет освещение, Гарольд.
— Боже мой, почему сейчас?
— Всего на чуть-чуть, — прозвучал по одному из микрофонов голос осветителя.
— Черт возьми! — прошептал Гарольд и взглянул на часы.
— Прошу, — Дайана Вулф разорвала фольгу еще одной палочки мятных таблеток и протянула ее Гарольду. Он взял две и тут же разжевал.
— Не хотите ли аспирина? — спросила Дайана, положив свою наманикюренную руку на его плечо.
— Я бы хотел, чтобы мы отсняли что-нибудь до того, как прервемся на обед.
— Гарольд? — Роберт Делевал принялся за свое от самой двери. — Поскольку сейчас пауза, я полагаю, мы могли бы заменить парочку этих строк?
— Роберт.
— Да?
— Умри!
Разговор Резника с суперинтендантом был кратким и ничего не решил. Скелтон, казалось, был рассеян и думал о других вещах.
— Чао не одинок и не без друзей в городе, Чарли. Не вредно помнить об этом.
— Он член гольф-клуба, не так ли, сэр?
— Чарли?
— Простите, сэр.
— Только вы знаете, каким может быть сержант Миллингтон, если он почувствует, что его обвели вокруг пальца. Это как красная тряпка для быка.
— Я прослежу, чтобы он не выпускал пар, сэр.
— Сделайте это, Чарли.
Скелтон замолчал и задумчиво смотрел на него. А Резник думал, что ему надо еще повидаться с другими людьми, выполнить другую работу.
— Что-нибудь еще, сэр? — спросил инспектор. — Только…
— Нет-нет, Чарли. — Он мотнул головой. — Это все.
Резник уже переправил Риза Стэнли Дивайну, дав ему инструкции успокоить этого человека, выяснить, знал ли кто-либо из соседей о его намерении вернуться раньше, чем планировалось, предложить, чтобы он присоединился к местному отделению общества наблюдения за соседними домами. Джефф Харрисон звонил третий раз, и Резник просто отметил это в своей памяти. Почему-то он не имел особого желания разговаривать с Джеффом.
— Сэр?
Патель ждал около кабинета Резника. Когда инспектор приблизился, Патель еще больше расправил свои широкие плечи. На нем были пиджак в мелкую клетку и брюки, которые гладили последний раз, когда они были в чистке.
— «Кингз Корт», сэр. Все их данные находятся в компьютере.
— И?
— Возникла некоторая проблема с этим. — Патель покачал головой. — Не хотят делать распечатку.
— Я заскочу туда, — вздохнул Резник.
Пластинка Барри Манилоу, которую поставила Мария, когда направилась в ванную, создавала интимный, обволакивающий фон: приглушенный, но резкий бас, сопровождаемый иногда звуками фортепьяно. Дым от сигареты скрадывал свет, на удивление яркий, хотя он и проходил через кружевную занавеску на окне спальни.
— Тебе нравится эта пластинка?
— Ммм. А тебе?
Грабянский не знал. Он разбирался в музыке, как его партнерша в орнитологии, — бывают большие птицы, бывают и маленькие, а в музыке бывают медленные мелодии, бывают и быстрые. Большинство здесь были медленные.
Грабянский ухитрился так лечь на бок, чтобы не потревожить свою правую руку, особенно пальцы. Он дважды провел языком по раковине ее уха, и дрожь пробежала по неподвижному телу Марии.
— Эй! — воскликнула Мария.
— Да?
— Что это?
— Что именно?
— Что ты сделал?
— Это?
— Да.
— Ну и что?
— Где ты научился этому?
Он проделал это еще несколько раз, и она застонала. Он хорошо помнил, где и когда он научился делать это. Ему было пятнадцать, а она была дочерью сторожа — худенькая девушка шестнадцати лет, которая носила очки и толстые хлопчатобумажные носки до колен. У задней двери было небольшое углубление, в котором могли поместиться их тела, если они стоя крепко прижимались друг к другу. Грабянский был уверен, что, кроме родителей и тетки на Рождество и в дни рождения, ее никто никогда до этого не целовал. И, конечно, не так: с языком, нежно играющим вокруг ее маленького уха.
— Джерри!
— Так меня зовут.
— Нет-нет, не надо.
— Тебе хорошо?
— Очень.
— Ну что. Хватит?
— Ммм, — ворковала Мария. — Мммм.
— А ты говоришь — Джерри, — осклабился Грабянский.
Гостиница «Кингз Корт» была переделана из жилого здания: с квартирами, выходившими окнами на обе стороны дома, с подвалами и мансардами для слуг и различных служб, с отдельно стоявшими строениями для карет и лошадей. Теперь она обслуживала новое поколение: торговцев компьютерами, родителей, навещающих в свободные дни недели своих отпрысков-студентов, американцев или немцев, прибывающих в Англию по тридцатидневным турам и горящих желанием увековечить свой облик около памятника Робину Гуду. Портье гостиницы заверила Резника в отсутствии свободных мест, сжала губы при виде полицейской карточки и распушила свою прическу одной рукой, надеясь, что где-то есть камера и их снимают для телевизионной программы «Следим за преступлениями».
