— Ясно, ясно. — Глядя на Фокса, Аллейн почувствовал, как его трясет от отвращения к самому себе. — Фокс, — вдруг заговорил он, — я всегда был против того, чтобы анализировать свое отношение к нашей работе. Я просто старался отделить ее от своей частной жизни. Я выработал то, что, по-моему, русские называют нереалистическим подходом: Трой в одном купе, расследование преступлений — в другом. И вот, подкидывая мне очередное дельце, судьба преподносит его мне на одной тарелке с Трой. Если там что-нибудь не так, она — свидетель.
— Да может, там ничего и нет, мистер Аллейн.
— Допустим. Именно это я и твердил в течение всего последнего часа.
Фокс вылупил глаза.
— Да-да, — подтвердил Аллейн, — ей уже и без нас пришло в голову, что с этими празднествами в Анкретоне что-то нечисто.
— Правда? — медленно проговорил Фокс. — Даже так?
— Вот именно. Она специально оставила нас вдвоем, чтобы мы могли поговорить об этом деле. Я все расскажу вам, когда захотите, и она тоже. Но сначала вас послушаем. Что это у вас там?
Фокс протянул ему лист бумаги:
— Получена вчера, пошла обычными каналами, дошла до шефа, и он нынче вечером послал за мной. Вас тогда, сэр, уже не было, и он попросил ввести вас в курс дела. Конверт белый, такой же, как бумага, адрес написан крупными печатными буквами: «ДУР.[39] СКОТЛЕНД-ЯРД. ЛОНДОН». Отправлено с вокзала Виктория.
Аллейн взял листок. Судя по всему, его вытащили из плохо сложенной пачки почтовой бумаги. Написано бледно-желтым, что нечасто бывает, карандашом, поля обрезаны по краям фразы. Содержание вполне недвусмысленное:
«Податель сего имеет основания считать, что в смерти сэра Генри Анкреда повинно лицо, которому эта смерть наиболее выгодна».
Водяной знак фирмы-производителя: «Кресент скрипт».
— Что ж, есть любители писать такие письма, — заметил Фокс. — Сами знаете, может, за всем этим ничего и не стоит. Но нам придется провести обычную проверку. Думаю, для начала поговорить с начальником местного почтового отделения. Затем с доктором, который пользовал покойного господина. Надеюсь, разговор с ним прольет свет на это дело. Вот и все, собственно.
— Прольет, — мрачно отозвался Аллейн. — Если доктор что-то знает.
— Ну а пока, — продолжал Фокс, — генеральный прокурор велел мне доложиться вам и переговорить с миссис Аллейн. Он вспомнил, что миссис Аллейн была в Анкретоне еще до вашего возвращения.
— Доложиться мне? Выходит, если дело начнут раскручивать, он хочет, чтобы я им занялся?
— Думаю, да, сэр. Он обронил, наполовину в шутку, что нечасто дознаватель получает первые свидетельские показания от собственной жены.
— Шутник, понимаешь, сукин сын эдакий! — взорвался Аллейн.
Фокс скромно опустил очи долу.
— Ладно, — остыл Аллейн, — пошли найдем Трой и покончим со всей этой дурацкой историей. Она в студии. Пошли.
— Я знаю, что привело вас сюда, мистер Фокс. — Трой приветливо улыбнулась и протянула ему руку.
— Право, мне крайне неловко… — начал Фокс.
— Да бросьте вы. — Трой взяла Аллейна под руку. — С чего бы это? Если во мне есть нужда — к вашим услугам. Итак?
— Давайте-ка присядем, — сказал Аллейн, — и я, с твоих слов, перескажу всю эту историю с начала до конца. Если где-нибудь собьюсь, остановишь, если вспомнишь что-нибудь еще, тоже не стесняйся, выкладывай сразу. Ну вот, с приготовлениями покончено. Может быть, все это не стоит выеденного яйца, дорогая. Анонимные письма производят на Ярд такое же впечатление, как «Таймс» на престарелых натуралистов. Итак, Фокс, вот вам сага об Анкредах, излагаю, как могу.
Он методически начал пересказывать услышанное от Трой, сопрягая разрозненные события, на чем-то заостряя внимание, что-то проговаривая бегло, но в конце повествования картина получилась четкая.
— Ну и как? — повернулся он к Трой, закончив рассказ. Странно, но в устремленном на него взгляде Аллейн прочитал восхищение, словно Трой стала свидетельницей какого-то исключительно сложного циркового фокуса.
— На редкость полно и точно, — сказала она.
— Ну, Фокс? И что, по-вашему, из этого можно извлечь?
Фокс провел ладонью по щеке.
— Я спрашиваю себя, сэр, — сказал он, — а не бывает ли так, что при внезапной кончине часто обнаруживается множество обстоятельств, которые, если объединить их, покажутся весьма странными. То есть я хочу сказать, что во множестве больших домов крысиную отраву держат где угодно и множество людей не могут найти ее, когда она вдруг понадобится. Всё не на своем месте.
— Совершенно верно, Фокси.
— А если говорить об этой старинной книге про бальзамирование, мистер Аллейн, то я спрашиваю себя: а не попалась ли она кому-нибудь в руки уже после похорон и не додумался ли кто до того же, до чего додумалась миссис Аллейн? Вы говорите, что эти добрые люди не очень-то любили мисс Соню Орринкурт и, вернее всего, их расстроило завещание покойного джентльмена. А это, судя по всему, публика чувствительная и легковозбудимая.
— Да, но я-то, мистер Фокс, к этой публике не принадлежу, — возразила Трой. — Тем не менее именно такая идея пришла мне в голову.
— Ну вот! — поцокал языком Фокс. — Опять пальцем в небо попал, верно, сэр?
— Поведайте, о чем еще вы себя спрашивали, — предложил Аллейн.
— Например, не могли кто-нибудь из этих разочарованных, разгневанных мужчин или, скорее, женщин дать волю воображению и под влиянием момента написать это письмо.
— Да, но как же быть с розыгрышами, мистер Фокс? — спросила Трой.
— Глупое, неприличное поведение. Просто позор. Если все это не дело рук этой маленькой девочки, а, судя по всему, она просто не могла быть замешана в эту историю, то, выходит, просто кто-то сыграл дурацкую шутку. Возмутительно, — припечатал Фокс. — Согласен с вами, это была попытка восстановить старого джентльмена против нее. Но это еще не значит, что было совершено убийство. Какая связь?
— Действительно. — Аллейн протянул Фоксу руку. — Вы именно тот, кого не хватало в этом доме, бригадир Фокс. Давайте выпьем.
Он подхватил под локоть жену, и они направились в гостиную. В этот момент зазвонил стоявший там телефон. Трой взяла трубку. Аллейн увлек Фокса назад и внимательно посмотрел на него.
— Весьма убедительное выступление, Фокс. Благодарю вас.
— Так или иначе, странно все это выглядит, сэр, вам не кажется?
— Не то слово. Пошли.
Увидев их, Трой прикрыла мембрану ладонью и повернулась к мужу. Лицо у нее было бледным.
— Рори, это Томас Анкред. Он хочет повидаться с тобой. Говорит, все они получили такие же письма. Еще говорит, что какое-то открытие сделал. В общем, хочет приехать и поделиться. Что ему сказать?
— Пусть приезжает, — буркнул Аллейн. — Можем, чтоб ему неладно было, встретиться в Ярде завтра утром.
Томас прибыл точно в назначенный Аллейном час — девять утра. В беседе, состоявшейся в кабинете Аллейна, принял участие Фокс.
Трой обладала даром художника точно описывать внешность людей, а с Томасом это у нее получилось особенно удачно. Аллейну показались знакомыми и хохолок на голове, покрытой шапкой густых волос, и широко открытые глаза с каким-то удивленным выражением, и крепко сжатые тонкие губы, и негромкий неуверенный голос.
— Большое спасибо за то, что согласились встретиться, — заговорил Томас. — Честно говоря, сам я не особенно рвался, но все равно с вашей стороны очень мило, что уделили время. Эту идею подсказало им само знакомство с миссис Аллейн.
— Кому им? — поинтересовался Аллейн.
— Полин и, главным образом, Десси. Пол и Фенелла тоже настаивали. Полагаю, миссис Аллейн рассказывала вам о моей родне?
— Знаете, по-моему, лучше всего, если мы будем исходить из того, что я вообще ничего и ни о ком не знаю, — сказал Аллейн.
— О Господи, — вздохнул Томас. — Но ведь тогда разговор наш, боюсь, сильно затянется.
— Так что там насчет писем?
— Ах да. — Томас принялся шарить по карманам. — Письма. Где-то должны быть. Анонимки, знаете ли. Естественно, я и раньше получал такие — в театре, от разочарованных спонсоров и обозленных актрис, но это нечто другое — действительно другое. Да где же они? — Он приподнял полу пиджака, подозрительно посмотрел на оттопыривающийся карман и наконец извлек несколько листков бумаги, два карандаша и коробок спичек. — Ну вот, слава Богу, — просиял он и со скромным торжеством разложил добычу на столе — восемь копий уже знакомого Аллейну письма, написанные тем же карандашом, на такой же бумаге.
— А конверты? — осведомился Аллейн.
— Боюсь, конверты мы выбросили. О своем письме я никому говорить не собирался, — помолчав немного, продолжал Томас, — Дженетта с Милли тоже, но, конечно, все заметили, что письма у всех одинаковые. Полин (это моя сестра, Полин Кентиш) подняла страшный шум, и вот вам результат.
