— Гарли убили охотничьим ножом с полосатой ручкой, который подарил тебе отец. Когда ты видел этот нож последний раз?
— Он лежал в верхнем ящике комода в моей комнате, — после короткого раздумья ответил Том. — Вместе с бельем и носовыми платками.
— Дик Леандро знал об этом?
— Я никогда не показывал ему нож. Он вообще ни разу не заходил ко мне в комнату.
— А твоя мать… я хочу сказать, Элейн Хиллман… она знала, где лежит нож?
— Наверно. Она часто заглядывала ко мне и проверяла мои вещи.
— Сущая правда, — подала голос миссис Перес.
Я взглядом попросил ее воздержаться от комментариев.
— Насколько мне известно, как-то утром в воскресенье, когда она зашла к тебе в комнату, ты угрожал ей револьвером твоего отца.
Миссис Перес фыркнула. Том уставился куда-то в пространство позади меня, словно вновь, со стороны, увидел ту сцену.
— Это они нам рассказали? — наконец спросил он.
— Все было совсем не так! — крикнула миссис Перес. — Я слышала, как она кричала на Тома у него в комнате, а потом спустилась, вынула из стола в кабинете револьвер и опять побежала наверх, к Тому.
— Почему же вы не остановили ее?
— Я испугалась. А тут как раз услышала, что к дому подъезжает мистер Хиллман, вышла к нему и сказала, что наверху у нас скандал.
— Да все это не так уж важно, в конце концов, — тряхнул головой Том. — Я просто отобрал у нее пистолет.
— Она пыталась застрелить тебя?
— Она завила, что застрелит, если я не возьму свои слова обратно.
— А что ты сказал?
— Что скорее соглашусь жить в мотеле с моей настоящей матерью, чем в этом доме с ней. Вот она и вышла из себя.
— Почему же ты не рассказал об этом отцу?
— Он мне не отец. Да он бы и не поверил. А я к тому же был страшно зол на нее за то, что она скрывала от меня правду о моих родителях. Я отобрал у нее пистолет и направил на нее.
— Ты действительно хотел убить ее?
Том кивнул и низко опустил голову, почти коснувшись лбом стола. Миссис Перес подошла к юноше и положила руку ему на плечо. В эту минуту послышался звонок.
— У парадного входа звонят, — пробормотала миссис Перес, ни к кому не обращаясь.
Я оказался у двери в тот момент, когда Ральф Хиллман уже впускал Дика Леандро. Он показался мне каким-то постаревшим, с вытянувшимся и поблекшим лицом. Леандро рассеянно взглянул на меня и обратился к Хиллману:
— Шкипер, можно поговорить с вами наедине? Важное дело.
В двери гостиной появилась Элейн Хиллман.
— Надеюсь, не настолько важное, чтобы забывать о правилах приличия. Заходи, Дик, и будь милым. Я весь вечер провела в одиночестве.
— Мы присоединимся к тебе позже, — заверил жену Хиллман.
— И так уже поздно, — раздраженно возразила она.
Дик Леандро напряженно смотрел то на нее, то на Хиллмана, словно зритель на теннисном матче, поставивший на одного из игроков все свое состояние.
— Ты не очень мил со мной, Дик, — с усмешкой заметила миссис Хиллман. — Ну, так и я не буду мила с тобой.
— М… мне б… безразлично, — не слишком решительно, хотя и с ноткой вызова отозвался Леандро.
— Ничего, это пройдет, — взглянула на него Элейн и, презрительно отвернувшись, скрылась в гостиной.
— Не будем терять времени, — обратился я к Леандро. — Вчера вечером вы куда-нибудь возили миссис Хиллман?
Леандро отпрянул от меня, едва не налетев на Хиллмана, и торопливо зашептал:
— Шкипер, мне нужно обязательно переговорить с вами наедине. Произошло нечто такое, о чем вы еще не знаете.
— Идем в библиотеку, — предложил Хиллман.
— Я должен буду пойти с вами, — вмешался я. — Поэтому давайте лучше беседовать здесь. Мне бы не хотелось удаляться от миссис Хиллман.
Теперь Леандро взглянул на меня совсем иначе, чем до сих пор, — с недоумением и одновременно с чувством облегчения. Он понял, что я уже все знаю.
Я подумал, что Хиллман тоже знает. Иначе он не обратился бы к Сьюзен с предложением стать его женой. Сейчас он, грузный и загадочный, молча, с полузакрытыми глазами, стоял прислонившись к стене.
— Дик, вы возили ее в гостиницу «Барселона»? — спросил я.
— Да, сэр… Я… не з…знал, что было у нее на уме…
— Но, несомненно, догадывались. Почему нужно было придавать этой поездке такую секретность?
— Она сказала, что я на время должен попросить у кого-нибудь машину… Они, говорит, снова требуют денег, а Шкипера нет дома, и мы должны сами отвезти требуемую сумму, иначе они убьют Тома. Сначала она сказала, что мы ничего не должны сообщать полиции, а потом вообще велела молчать.
— И вы поверили ее объяснению насчет денег?
— К… конечно.
— А когда у вас возникли сомнения?
— Видите ли… я не мог понять, откуда она взяла столько денег.
— Сколько же?
— По ее словами, еще двадцать пять тысяч… Правда, самих денег я не видел, но миссис Хиллман сказала, что они у нее в сумке… В ее большой сумке для вязанья.
— Но что же вы все-таки видели?
— Вообще-то ничего не видел… Нет, я хотел сказать, что я видел этого типа, которого она… Я видел, как этот тип вышел из гостиницы. Они оба скрылись за домом, и я услышал вопль… — Леандро умолк и нервно потер горло.
— И что же вы?
— Я не выходил из машины, она так велела. Потом она вернулась и сказала, что это кричал филин.
— И вы поверили?
— Я плохо разбираюсь в птицах. Правда, Шкипер?
— Боже мой, господа, о чем вы тут болтаете? — оживленно спросила Элейн, останавливаясь на пороге.
Я подошел к ней:
— О филине, крик которого вы слышали вчера вечером в саду гостиницы. Что это был за филин?
— Крик… — начала было Элейн, но вдруг зажала рот рукой.
— По-моему, это был человек. Нехороший, но все же человек.
— Дьявольское отродье! — задыхаясь выкрикнула миссис Хиллман. — Подонок!
— Потому, что он снова потребовал денег?
— Так могло продолжаться до бесконечности, и я должна была остановить его. — Она все еще стояла на пороге, ее била мелкая дрожь. Невероятным усилием воли она взяла себя в руки. — Кстати, о деньгах… Я ведь в состоянии обеспечить вас. Полиция, конечно, войдет в мое положение, но я не хочу, чтобы мое имя связывали с этим… с этим… — Она так и не смогла подобрать нужного слова.
— И сколько же вы предлагаете?
Миссис Хиллман снова почувствовала себя на ходулях своего богатства, надменно взглянула на меня и предложила:
— Перейдем в гостиную, там и поговорим.
Все трое — я, Хиллман и Леандро — прошли вслед за ней в гостиную и расположились вокруг ее софы. Хиллман с любопытством посмотрел на меня. Он был молчалив и подавлен, но я видел, что он напряженно наблюдает за развитием событий. Дик Леандро все больше приходил в себя. Глаза у него блестели, он, наверно, не сомневался, что как-то, где-то и когда-то в его карман перекочуют деньги супругов Хиллман.
— Так сколько же? — повторил я.
— Двадцать пять тысяч.
— Это, разумеется, лучше, чем удар ножом. Но, позвольте, двадцать пять тысяч — это оптом за все, или по двадцать пять тысяч за каждое убийство?
— За каждое убийство?!
— Одним и тем же ножом и почти наверняка одной и той же рукой совершены два убийства… И совершили их…
Как робеющая на сцене девица, миссис Хиллман отвернулась от направленного на нее пальца.
— Пятьдесят тысяч, — услышал я ее глухой голос.
— Он морочит тебе голову — вмешался Хиллман. — Его не купишь.
— Мой покойный отец говорил, что можно купить любого… Любого без исключения человека… Вот я же купила тебя. Правда, — ее лицо исказила гримаса отвращения, — ты оказался плохой покупкой.
— Не купила, а только наняла.
— И ты отплатил тем, что подсунул мне ее ублюдка!
— Я хотел иметь сына. Мне и в голову не пришло, что все может так обернуться.
— Только ты виноват в том, что все так обернулось. Ты взял ее ребенка в мой дом, заставил меня вскормить, выпестовать его и назвать моим. Все эти годы ты только и делал, что лгал, лгал, лгал!
— Перестань, Элейн! Я думал тогда, что нашел лучший выход из положения.
— Сутенер! Дерьмо!
Мне показалось, что в соседней комнате кто-то шевелится. Присмотревшись, я увидел, что на стуле у пианино сидит Том. Первым моим побуждением было закрыть дверь, но я тут же решил, что теперь все равно поздно, пусть сидит и слушает до конца.
— А знаешь, Элейн, — с удивительным спокойствием проговорил вдруг Хиллман, — меня всегда поражал твой пуританизм, но я и подумать не мог, что он толкнет тебя на такое. Ведь Кэрол и в самом деле убила ты, верно?
— Конечно, я. Она позвонила утром в понедельник, когда я была в комнате Тома, — он еще раньше дал ей номер своего телефона, — разговаривала со мной и все, решительно все выболтала. По ее словам, она только что узнала о планах своего мужа и боялась, что он сделает что-нибудь плохое Тому, который вовсе не его, а твой сын. Я тогда подумала, что она сочиняет, чтобы поиздеваться надо мной.
