— У вас найдется лист бумаги, Перл?
Она порылась в ящике столика, стоявшего в прихожей. Найдя блокнот, зажгла настольную лампу.
Он огляделся вокруг.
— А карандаш?
Она отыскала шариковую ручку и положила на столик. Он осторожно дотронулся рукой до ее руки, прежде чем она успела ее резко отдернуть.
Он сказал:
— Не пугайтесь, что тут темно.
Она ничего не ответила, а он пододвинул стул и начал писать. Писание давалось ему нелегко, или он нарочно тянул время. Она наблюдала за его сильными короткими пальцами, казавшимися неуклюжими за таким непривычным для них занятием.
— Вы закончили? — спросила она.
— Не совсем. Пожалуй, я вернусь. Так будет лучше.
— Прошу вас, заканчивайте ваше послание и уходите!
Годфри прикусил ручку зубами. На Перл он не смотрел.
— Как пишется слово «любовь»? Через «ю» или через «у»?
— Любовь? Да вы и не знаете, что такое любовь!
— Давайте я вам покажу. На этот раз все будет иначе.
— Так вот зачем вы явились! Это поручение — только выдуманный предлог!
Он пожал плечами.
— До сих пор не могу смириться с тем, что вы согласились стать забавой для старика. Эта мысль меня донимает. Не могу об этом спокойно думать.
— Вы хотите, чтобы я вам снова повторила, что не желаю иметь с вами никакого дела?
Он пристально посмотрел на нее.
— Может, когда-нибудь я вам и поверю — кто знает…
— Поверьте мне сейчас. Это сущая правда. Ради всего святого. Как мне вас убедить?
— Не всему, что люди говорят, следует верить.
Она вздохнула тяжело, сердито.
— Послушайте, Годфри. Попытайтесь понять. Вы отравили мне начало этого года. Выйдя замуж, я думала, что избавилась от вас. А теперь вы снова явились. При каждом звонке я не знаю… Я могу, конечно, пожаловаться, заявить в полицию, но я не желаю причинять вам вред. Я постаралась забыть все то недоразумение там, в Кестоне. Я больше не сержусь. Но теперь у меня новая жизнь, и я не хочу, чтобы вы в нее вмешивались.
Он не ответил, занятый свертыванием записки. Перл сомневалась, дошли ли вообще до него ее слова.
Она вдруг сказала:
— Послушайте, у меня есть деньги. Если я дам вам денег, вы обещаете оставить меня в покое?
Он закусил нижнюю губу.
— Сколько?
— Сто фунтов.
— Ого! Больше, чем мне платят за один бой. По-вашему, я столько стою?
— Я плачу за то, чтобы избавиться от вас.
Он покачал головой.
— Не могу брать деньги от женщины. Никогда не брал. И теперь не стану.
— А как же с леди Воспер?
По глазам было видно, что намек ему явно не понравился.
— С ней другое дело. Я на нее работаю.
— Что ж, хорошо! Я сделала все, что могла. — Она подошла к телефону. — Вы решили добиться своего. Тогда убирайтесь! И я позабочусь о том, чтобы Уилфред никогда больше вас сюда не пускал!
— Зачем так сердиться? Не понимаю, чего вы так сердитесь? Честно! Я ничего против вас не замышляю. Послушайте, у меня есть идея. Денег ваших я не возьму, ни к чему они мне. Но ваш… мистер Энджелл, он знает всех, верно? Он адвокат и вообще фигура. Ему везде дорога открыта. Пусть он найдет мне нового менеджера. Мой совсем негодный. Типичный шарлатан, и мне нужен новый, чтоб устраивал для меня бои.
Перл удивленно на него уставилась.
— Что вы хотите сказать?
— Да то, что сказал.
— Вам нужен новый менеджер устраивать вам бои?
— Послушай, детка, каждому боксеру необходим менеджер. Ясно? Но не всякий подойдет. Мне нужен такой, чтобы знал всяких там антрепренеров, больших воротил. Вот что мне нужно. Если ты у Джуда Дэвиса или даже Коэна, один бой в месяц тебе обеспечен уже потому, что твой менеджер — свой человек у тех, кто всем заправляет. Робинс с год был моим менеджером, и это время для меня начисто пропало. Мне нужен такой, чтоб знал все ходы и выходы, кто-нибудь вроде Джуда Дэвиса или Мэла Андерсона. А не мелюзга всякая. Для мелюзги я чересчур хорош. Вы видели, как я боксирую, уж вы-то должны знать!
Перл теребила отделку на рукаве платья. Впервые он говорил искренне, не стараясь ее улестить.
— Вы считаете, что муж мог бы устроить… Но он ведь адвокат… и не связан с миром бокса.
— Такие люди, как он, могут многое сделать, стоит им захотеть.
— А леди Воспер — разве она не может вам помочь?
— Может-то может, да только не хочет. Она боится потерять меня, ясно? — Он ухмыльнулся, и хищная искорка, которая было исчезла, снова появилась в его глазах. — Боится меня потерять, — повторил Годфри. — Не то, что вы — хотите от меня избавиться.
— А разве не стоит?
— Стоит? Да ведь я от вас без ума, может, на всю жизнь; но если мне подвезет, тогда прощай, я и думать о вас позабуду. Я хочу добиться успеха, продвинуться. Неужели вы этого не приметили?
— Я знаю цену вашим словам.
— Послушай, Устричка. У меня есть одна заветная мечта — стать чемпионом в полулегком весе. Знать бы, что это удастся, я бы ни перед чем не остановился. Я не собираюсь морочить себе голову из-за какой-то девчонки, если у меня выгорит другое. Помогите мне через вашего старика; тогда я начисто исчезну с вашего горизонта; пусть он устроит меня к Джуду Дэвису, чтобы я мог пойти в гору.
— Я не думаю, что он может тут чем-то помочь.
— Послушайте. Запомните: Джуд Дэвис. Вот кого я хочу себе в менеджеры. Запишите. Он уже мною интересовался. Он уже почти что обещал взять меня через год. Но я не могу ждать так долго. Мне двадцать три. Впереди у меня самое большее пять лет, чтобы добраться до верха. В боксе нужны люди молодые. Значит, или сейчас, или никогда. Джуд Дэвис — человек, который мной заинтересовался. Запишите это имя.
— Говорю вам, я не представляю…
— Хорошо, попробуйте. По правде говоря, Дэвис из-за того меня сейчас брать не хочет, что ему придется платить Робинсу. Немного — может, сотню, ту самую, которую вы мне предлагали. Но он решил лучше подождать и сберечь денежки, посмотреть, как у меня дальше пойдет. Стоит кому-нибудь сверху нажать, и он меня возьмет. Ваш мистер Энджелл может это уладить.
— Я подумаю.
— А я зайду в следующий вторник, когда его снова не будет. В то же время. Забегу, узнаю, что он думает, хорошо?
— Хорошо.
Годфри положил записку для Энджелла в конверт и заклеил его.
— Если хотите, можете сказать, что нашли конверт под дверью.
— Зачем?
Годфри пожал плечами.
— Дело ваше. Только он сказал мне не приходить по вторникам.
— Значит, вы пришли специально!
— Угу. Не мог удержаться. Но если вы мне поможете, то все. Устройте это дело, и я не стану вам больше досаждать.
Фрэнсис Хоун сказал:
— Да, дальнейшая оттяжка расстраивает наши планы. Неужели, когда вы вели с ним переговоры, он не назвал вам хотя бы приблизительного срока?
— Он говорил о двух-трех неделях, не больше, — ответил Энджелл, раскатывая между большим и указательным пальцами хлебный мякиш. — Но он выступает защитником от Совета графства Суррей в процессе против «Уэст и Кэсселя», и дело затягивается. Я вчера опять звонил его клерку, но пока нет надежды на скорое окончание процесса.
— Обычное наказание за популярность, — сказал Симон Порчугал.
— Да, именно. И к нашей профессии это имеет прямое отношение. Я остановил выбор на Монтегю, потому что лучшей кандидатуры не сыщешь. Но поскольку лучше никого нет, его трудно заполучить.
— Наверняка кроме него есть и другие, — сказал Хоун.
— Без сомнения, найдется еще с полдюжины адвокатов не хуже. Но все они тоже загружены делами, а я опасаюсь производить коренные перемены в решающий момент.
— Что ваш человек сообщил вам в докладе? — спросил Хоун у Порчугала.
— Я вчера изложил Уилфреду все подробности.
Энджелл покачал головой, посмотрев на официанта, который собирался положить ему на тарелку картофель.
— Внешне все будто бы в порядке. Соглашения об аренде разные, в зависимости от типа владения, но никаких особых условий мы пока не обнаружили. Есть, правда, два случая о праве проезда, но они не вызывают сомнения, и это очень просто уладить, проложив там общественные дороги. В Хэндли-Меррик проходят еще две пешеходные дороги, которыми в настоящее время совершенно не пользуются; мы можем обойти этот вопрос, однако, если и возникнут протесты, нам придется соответственно как-то все уладить. Единственную серьезную проблему представляет вопрос о земле, граничащей с участком, ближайшим к центру деревни. Тут не совсем ясно, какие права имеют на нее жители деревни. И поскольку к тому же это самый ценный участок — около десяти акров — нам придется заняться им с особой тщательностью.
— Мой сотрудник говорил, что стоит Министерству объявить о своем плане, как это вызовет целую бурю протестов, — заметил Порчугал.
