– Мы жаждем обсудить вашу версию, – сказал он. – Почему ваш выбор пал на Айрис Марль? И если это она, то для чего ей понадобилось без всякого принуждения с моей стороны рассказать мне о том, что она выбросила обертку из-под яда?
– Очень просто, – отвечал Рейс. – Она поняла, что это заметила Рут Лессинг.
Энтони наклонил голову набок и задумался. Наконец он кивнул:
– Очко в вашу пользу. Поехали дальше. Отправной пункт вашей версии?
– Мотив, – ответил Рейс. – Ее сестре Розмэри было завещано огромное состояние – состояние, в котором не было доли Айрис. Откуда мы знаем – может быть, она много лет жила с ощущением, что с ней поступили несправедливо, что ее обделили. При этом она знала, что, если Розмэри умрет бездетной, все деньги достанутся ей, Айрис. И она видела, что Розмэри подавлена, несчастна, измотана гриппом, то есть находится как раз в том состоянии, когда версия о самоубийстве будет выглядеть наиболее правдоподобно.
– Валяйте-валяйте, делайте из девушки какого-то монстра! – сказал Энтони.
– Монстра? Лично я не считаю, что ее поступок должен рассматриваться как чудовищный или аморальный. И знаете почему? У Айрис Марль есть один родственник, который, как ни странно это прозвучит, укрепил меня в моих подозрениях. Это Виктор Дрейк.
– Виктор Дрейк? – спросил Энтони с изумлением.
– Вот именно. Видите ли, я не зря сидел и слушал болтовню Люсиллы Дрейк. Я теперь все знаю про семейство Марль и про порочные наклонности, которые у них в крови. Самый яркий пример – Виктор Дрейк, мерзейший и опаснейший тип. Его мамаша – особа с низким умственным развитием, с характерной неспособностью к концентрации внимания. Гектор Марль – слабохарактерный человек, предававшийся многим порокам, в том числе пьянству. Наконец, Розмэри с ее эмоциональной неустойчивостью. Довольно четкая картина, свидетельствующая о семейной предрасположенности к слабости, порокам, неуравновешенности. Отсюда все последствия.
Энтони зажег сигарету. Руки его дрожали.
– Вы не допускаете, что гнилое дерево может дать здоровый росток?
– Может, конечно. Но я не уверен, что Айрис Марль и есть этот здоровый росток.
– Ну да, – сказал Энтони с расстановкой, – а мои слова не должны приниматься во внимание, поскольку известно, что я в нее влюблен… Все правильно. Джордж показал ей письма, а она перепугалась и отравила его. Так?
– Думаю, что так. В ее случае паника как раз возможна.
– А каким образом ей удалось подсыпать яд в бокал Джорджа?
– Вот этого, признаюсь, я не знаю.
– Слава богу, что вы хоть чего-то не знаете. – Энтони качнулся на стуле. Его глаза блестели недобрым огнем. – Удивляюсь, как у вас хватает духу говорить такие вещи мне.
Рейс ответил ровным голосом:
– Я все понимаю. Но я решил, что сказать необходимо.
Кемп молча, но с интересом наблюдал за ними, рассеянно помешивая ложечкой чай.
– Ну хорошо. – Энтони выпрямился. – Хватит пустых разговоров. Хватит прохлаждаться за столом, пить гнусное пойло и предаваться умозрительным разглагольствованиям. Нужно действовать. Пора разрешить все загадки и добраться до истины. Я беру это на себя и обязуюсь довести дело до конца. Главное сейчас – разузнать то, чего мы еще не знаем. Если устранить все темные моменты, общая картина прояснится сама собой. Попробую сформулировать проблему заново. Кто мог знать о том, что Розмэри была убита? Кто сообщил об этом Джорджу? С какой целью? Далее: первое и второе убийство. Первое пока оставим. Прошло уже много времени, и что там фактически случилось, мы не знаем. Но второе убийство произошло на моих глазах. Я был его очевидцем! Стало быть, я должен знать, как оно произошло. Идеальная возможность подсыпать яд в бокал Джорджа имелась во время концерта, но использована она не была, поскольку, как только зажегся свет, он отпил из своего бокала – отпил опять-таки на моих глазах, – и ничего не случилось. После этого к его бокалу никто не прикасался. И несмотря на это, когда он поднял свой бокал в следующий раз, в нем уже был яд. Никто не мог отравить Джорджа Бартона – тем не менее он умирает, отравленный цианистым калием. В его бокале обнаруживают яд – хотя попасть туда он никоим образом не мог! Ну как, по-вашему, мы продвигаемся вперед?
– Нет, – сказал инспектор Кемп.
– А по-моему – да, – возразил Энтони. – Из области реальных явлений мы переходим в царство черной магии[74]. Или, если хотите, в потустороннюю сферу. Предлагаю вам свою спиритическую гипотезу[75]. Пока гости танцуют, дух Розмэри слетает к столу и опускает в бокал Джорджа хитроумно материализованный цианистый калий. Духам ничего не стоит синтезировать цианистый калий из эктоплазмы[76]. Джордж возвращается, пьет за ее здоровье, и… о боже!
Оба собеседника Энтони воззрились на него в изумлении: он вдруг обхватил голову руками, вся его поза и выражение лица выдавали мучительную работу мысли. Продолжая раскачиваться на стуле, он произнес:
– Ну конечно… Конечно… сумочка… официант…
– Официант? – Кемп насторожился.
Энтони покачал головой:
– Нет-нет. Я сейчас о другом. Я действительно сначала считал, что в этом деле не хватает официанта, который был бы нанят на один вечер – нанят с определенной целью. Но такого официанта не оказалось; нам предложили на выбор официанта-профессионала с солидным стажем и юного официанта, наследника царской династии, официанта-херувимчика, официанта вне подозрений. Он и сейчас вне подозрений, но тем не менее он сыграл свою роль! Ведущую роль! О боже милостивый!
Он обратил к ним лихорадочный взгляд:
– Неужели вы не понимаете? В принципе официант, официант вообще, мог отравить шампанское, но наш официант этого не сделал. К бокалу Джорджа никто не прикасался, и все же Джордж умер от яда. Официант вообще – и наш официант! Бокал Джорджа – и сам Джордж! Замечаете разницу? И деньги! Куча денег! А может быть, и любовь! Не смотрите на меня так, словно я сошел с ума. Пойдемте, я вам покажу.
Он рывком поднялся и потянул Кемпа за рукав:
– Пойдемте-пойдемте!
Кемп бросил тоскливый взгляд на свой недопитый чай.
– Нужно ведь расплатиться, – пробурчал он.
– Бросьте, мы сейчас вернемся! Ну, скорее, выйдем на минутку. Пойдемте, Рейс.
Энтони отодвинул столик и потащил своих собеседников в вестибюль.
– Видите, вон там телефонная будка?
– Да, а в чем дело?
Энтони порылся в кармане.
– Ах черт! Как назло, ни одной двухпенсовой монеты. Впрочем, неважно. Я передумал. Да, пожалуй, не стоит. Пошли обратно.
Они вернулись в зал: впереди Кемп, за ним Рейс и Энтони.
Кемп с мрачным видом уселся и взял со стола свою трубку. Он тщательно продул ее и принялся чистить шпилькой, которую вынул из жилетного кармана.
Рейс озадаченно смотрел на Энтони. Потом прислонился к спинке стула, взял стоявшую перед ним чашку и допил то, что оставалось на дне.
– Проклятье! – тут же вырвалось у него. – Откуда здесь сахар?
Он перевел взгляд на сидящего напротив Энтони, лицо которого медленно расплывалось в улыбке.
– Привет! – сказал Кемп, который тоже успел отхлебнуть из своей чашки. – Что это еще за чертовщина?
– Это кофе, – ответил Энтони. – Вам не по вкусу? Мне тоже!
Энтони с удовлетворением увидел в глазах своих собеседников вспышку мгновенного понимания.
Но радость его была недолгой, потому что тут же явилась другая мысль, поразившая его как удар.
– Господи! – воскликнул он. – Машина! – Он вскочил. – Ах я дурак! Идиот! Она ведь сказала, что ее чуть не сбила машина, а я не обратил внимания. Бежим, скорее!
– Она собиралась поехать из Скотленд-Ярда прямо домой, – сказал Кемп.
– Ну да. Как я мог отпустить ее одну?!
– А кто сейчас в доме? – спросил полковник Рейс.
– Рут Лессинг оставалась ждать миссис Дрейк. Может быть, они там до сих пор обсуждают похороны.
– И попутно многое другое, если инициативу разговора захватила миссис Дрейк, – заметил полковник Рейс и без видимой связи с предыдущим спросил: – У Айрис Марль есть еще родственники?
– Насколько я знаю, нет.
– Мне кажется, я уловил направление вашей мысли. И вы считаете, что это осуществимо практически?
– По-моему, да. Подумайте сами: сколько фактов мы приняли на веру, полагаясь на слова только одного человека!
Кемп расплатился, и все трое торопливо покинули кафе.
– Вы думаете, что мисс Марль грозит опасность? – спросил Кемп.
Энтони вполголоса выругался и бросился через дорогу к такси. Все трое сели в машину и велели шоферу изо всех сил гнать на Элвастон-сквер.
– Я пока только в общих чертах догадываюсь, куда вы клоните, – заговорил Кемп. – Но тогда получается, что Фарадеи выходят из игры?
