— Дело в том, — неспешно начал он, — что было совершено серьезное и тщательно спланированное преступление. Из музея на острове Юффа была похищена знаменитая пряжка Макглевина. Ее следует возвратить законному владельцу.
Он покосился на Макглевина. Тот стоял в дверях скрестив руки. Лицо его было сумрачно.
— Это очень печально, конечно, — сказал доктор Олифант. — Но при чем тут мы?
— Пряжка находится в отеле, — отвечал Холмс. — Поэтому констебль Макферсон и его команда намереваются начать обыск и продолжать его, пока вещь не отыщется.
Зал наполнился протестующими стонами.
— Ей-богу, приятель, это может занять не один день, — сказал Энгус Джонстон.
— Тогда начнем не мешкая, — сказал Холмс. — И начнем отсюда. — И длинным гибким пальцем он указал на небольшую парусиновую сумку, висевшую на плече миссис Мортон.
— Но тут только мои художественные принадлежности, — сказала она, вставая, с выражением удивленным и в то же время негодующим.
— Откройте сумку, мадам, или вы предоставляете это сделать мне? — сказал Макферсон.
Дама нехотя поставила сумку на пол и принялась расстегивать на ней ремни.
— Это пустая трата времени, — сказала она, вытряхивая на ковер содержимое сумки.
Я вытянул шею, чтобы лучше разглядеть то, что там было. Среди многочисленных тюбиков с красками, стянутых вместе ленточкой, кистей и карандашей, наряду с палитрой и рисовальным блокнотом я заметил очень грязную, испачканную красками всех цветов радуги тряпку.
— Будьте добры, расправьте эту тряпку, — сказал Холмс.
— Но она грязная, — отвечала миссис Мортон. — Это всего лишь тряпка, которой я вытираю кисти. Я замараю перчатки, если…
Она еще возражала, когда Холмс, быстро наклонившись, расправил засохшие тряпичные складки. В окружении радужной пестроты лежала большая, затейливо изукрашенная серебряная пряжка. От изумления все так и замерли. И в это мгновение полной тишины мистер Хэмиш Мортон, сорвавшись с места, кинулся к двери. Его рука уже коснулась дверной ручки, когда Макглевин, тоже не теряя времени даром, обхватил его своими медвежьими лапищами.
— Ты кретин! — яростно крикнула мужу миссис Мортон. — Говорил: «Бежим из Глазго, скроемся на некоторое время, заляжем на дно», а потом не выдержал, да? Вот теперь и любуйся тем, что ты наделал!
Бешеный гнев этой женщины пугал и ошеломлял. От него волосы мои становились дыбом. Ее муж, стиснутый крепкими объятиями хозяина Юффы, молчал. И в следующую секунду я буквально похолодел, потому что молниеносным движением рука женщины прыгнула в сумку и вынырнула оттуда, сжимая маленький, но грозного вида револьвер.
— Всем — шаг назад! — четко и хладнокровно скомандовала женщина, обводя нас нацеленным дулом. — Оружие заряжено, и я не побоюсь к нему прибегнуть.
Я увидел, как Холмс переглянулся с Фергюсом Джонстоном, а затем произнес: «Миссис Мортон…» Та на долю секунды повернула к нему голову, и оружие мгновенно оказалось выбитым из ее рук, Фергюс Джонстон, стоявший сбоку от нее, воспользовался палкой старой леди, обрушив удар на кисть руки миссис Мортон. Раздался треск, миссис Мортон взвыла от дикой боли и схватилась за кисть, а Холмс, шагнув вперед, поднял револьвер. В ту же минуту констеблем была вызвана дополнительная помощь, и пленников увели. Макглевин приблизился к своему сокровищу, все еще валявшемуся на грязной, испачканной красками тряпке. Он благоговейно взял в руки пряжку, и тут, к пущему удивлению всех присутствующих, они увидели лежавшую под пряжкой изящную, усеянную кремовыми жемчужинами серебряную вещицу.
— Брошь миссис Формартин! — ахнул Маклеод. Он был вне себя от радости.
* * *
Спустя два часа все уже пообедали и сидели в гостиной, Мортоны, надежно взятые под стражу, дожидались конвоя для отправки в Инвернесс. Доктор Олифант и миссис Берд-Дьюти уехали еще раньше, и отель «Лох-Эхил» вернулся к обычному своему размеренному существованию.
— Не знаю, как мне вас благодарить, — обратился к Холмсу Александр Грайс-Патерсон. — Страшно подумать, что бы с нами было, не вмешайся вы в эту историю.
— Сожалею, что вел себя столь несдержанно, — смущенно проговорил Макглевин, протягивая руку тому, кого клеймил недавно. — Мне просто в голову не приходило, кто, кроме вас, мог бы взять пряжку!
— Все в порядке, — отвечал Грайс-Патерсон, пожимая руку Макглевину. — Давайте все забудем и всех простим. Единственное, что меня теперь волнует, — это желание узнать, каким образом вы, мистер Холмс, смогли так быстро вскрыть суть этого дела?
— Это было не трудно. Я все вам подробно объясню, когда констебль… Ах, вот и Макферсон! Мы как раз о вас говорили.
— Простите за опоздание, джентльмены! — деловито проговорил полисмен. — Но я был очень занят, телеграфируя в Глазго о нашей операции. И я уже получил ответ. Как оказалось, мы поймали рыбку крупнее, чем думали, мистер Холмс. В Глазго уверены, что человек, назвавшийся Хэмишем Мортоном, на самом деле некий Чарльз Гендерсон, находящийся в розыске в связи со случаем ограбления на Блитсвуд-сквер, произошедшим в этом же году ранее.
— …когда ворам удалось скрыться с похищенными художественными ценностями стоимостью во многие тысячи фунтов, — подхватил Холмс, — после того как они серьезно ранили владельца. Помню этот случай очень хорошо.
— Женушка же, менявшая имена столько раз, что трудно было уследить за ее похождениями, разыскивается теперь как Мэри Монтейт, виновная в многочисленных мошенничествах и художественных подделках. Судя по всему, она обладает истинным художественным даром, но дар этот она обратила в помощь делам криминальным. В ней подозревают автора самых мастерских художественных подделок, созданных за последний десяток лет.
— Кто бы мог подумать! — воскликнул Грайс-Патерсон. — Ну а теперь, мистер Холмс, все-таки расскажите, как вы сумели их разоблачить.
— Сперва меня заинтересовал, — начал Холмс после секундной паузы, — рассказ Мортона о том, что случилось с ним на воде. Он заявил, что его рыболовные снасти утонули и безвозвратно утеряны, но, когда накануне вечером он разложил их в гостиной, я обратил внимание на то, что удочка его из тех, к которым цепляют обычно пробковую рукоять. Было крайне маловероятно, чтобы такая удочка пошла на дно. Разумеется, она могла перепутаться с другими снастями и быть утянутой на дно ими, но Мортон не сказал ничего подобного, а сказал лишь, что она утонула. Мне показалось, что он лжет, но было непонятно зачем — разве что для того, чтобы вынудить отель заплатить ему фунт-другой компенсации. Впрочем, это была мелочь, и я выкинул ее из головы.
Когда мы прибыли в Юффу для расследования кражи, то никаких предварительных идей относительно произошедшего я не имел. Я был вполне готов даже подтвердить вину мистера Грайс-Патерсона. Правда, на воров вы оба… — с легким смешком Холмс повернулся к Грайс-Патерсонам, — похожи мало, но мой опыт сыщика убеждает меня в том, что добрая половина преступников имеет внешность вполне респектабельную, и при взгляде на них едва ли можно заподозрить, что ими совершено то, что они совершили, почему я и сохранял профессиональную выдержку и не спешил высказывать свои соображения.
Осматривая музей, я, как вы помните, обнаружил, что подушечка, на которой покоилась пряжка Макглевина в последний раз, когда владелец ее видел, слегка порвана. И это моментально навело меня на мысль, что здесь не обошлось без крючка либо другого заостренного приспособления, с помощью которого пряжку и подцепили. Однако была высказана справедливая уверенность в том, что дотянуться рукой до желаемого предмета вор никоим образом не мог. Сам собой напрашивался вывод, что пряжку подцепили крючком, спущенным на леске из той или иной люкарны в крыше. Когда я нашел на полу кусочек свинца из тех, что используют рыбаки в качестве грузила, предположение мое превратилось в уверенность. Грузило нужно было для того, чтобы леска опустилась отвесно и лучше подчинялась движениям вора. Когда крючок зацепился за подушку и его надо было, с силой дернув, оторвать от материи, грузило, естественно, соскочило и упало на пол.
Теперь нам предстояло осмотреть здание снаружи. Мне повезло найти очень ясное указание, где именно вскарабкался на крышу преступник. Тот факт, что единственную опору для рук я смог найти лишь у себя над головой, а росту во мне добрых шесть футов, свидетельствовал о том, что преступник — человек высокий. О том же говорил и размер его следов. Все это снимало подозрения с Грайс-Патерсонов, по крайней мере для меня.
Затем я осмотрел люкарну, находившуюся непосредственно над пюпитром, на котором была выставлена пряжка, и у меня не осталось сомнений, что одно из стекол было вынуто, а после вставлено на место, — крепеж вокруг стекла отгибали, а потом пригибали снова. Сделать это нетрудно, как нетрудно и отковырять замазку. Но были еще и рантовые гвозди, крепившие стекло дополнительно, — тут пришлось применить силу. Не это ли, подумал я, сломало нож? И догадка моя мгновенно подтвердилась: в сточном желобе нашелся металлический треугольник — отломанный кончик лезвия.
