— Несколько катушек с пленкой и корзиночки.., масса корзиночек…
— Разумеется, — уверил его я. — Миссис Блейр — из тех женщин, которые покупают сразу не менее дюжины чего-нибудь.
— Кажется, все, сэр Юстас, не считая всяких разрозненных предметов, вуали для езды на автомобиле, непарных перчаток и т. п.
— Если бы вы не были прирожденным идиотом, Пейджет, вы бы с самого начала увидели, что эти вещи не могут принадлежать мне.
— Я подумал, что часть из них могла принадлежать мисс Петтигрю.
— А, вы мне напомнили. Что вы имели в виду, нанимая для меня столь сомнительную личность в качестве секретарши?
И я поведал ему о том подробном допросе, которому подвергся. Мне тут же пришлось пожалеть, так как я заметил в его глазах слишком хорошо знакомое мне выражение. Я поспешно сменил тему разговора, однако было уже поздно. Пейджет вышел на военную тропу.
Затем он стал надоедать мне длинными бессмысленными рассказами о «Килмордене». Что-то о катушке с пленкой и пари. Катушке, посреди ночи брошенной через иллюминатор каким-то стюардом, которому следовало быть более осмотрительным. Ненавижу грубые шутки. Я так и сказал Пейджету, и он снова принялся излагать свою историю. В любом случае он плохой рассказчик. Прошло много времени, прежде чем я начал в чем-то разбираться.
До ланча он больше не появлялся. Потом он прибежал, дрожа от возбуждения, как ищейка, взявшая след. Мне никогда не нравились ищейки. Суть дела в том, что он видел Рейберна.
— Что?! — вскричал я, пораженный.
Да, ему на глаза попался некто, в ком он с уверенностью признал Рейберна. Тот переходил дорогу. Пейджет последовал за ним.
— И как вы думаете, с кем он остановился поговорить? С мисс Петтигрю!
— Что?!
— Да, сэр Юстас. И это еще не все. Я наводил о ней справки.
— Подождите, что случилось с Рейберном?
— Он и мисс Петтигрю вошли в ту угловую лавку редкостей…
Я издал непроизвольное восклицание. Пейджет недоуменно замолчал.
— Ничего-ничего, — сказал я. — Продолжайте.
— Я ждал на улице целую вечность, но они так и не вышли. Наконец я вошел внутрь. Сэр Юстас, в лавке никого не было! Там, должно быть, есть другой выход.
Я уставился на него.
— Как я уже говорил, я вернулся в гостиницу, чтобы навести кое-какие справки о мисс Петтигрю. — Пейджет понизил голос и часто задышал, как он всегда делает, когда хочет сказать что-нибудь по секрету. — Сэр Юстас, прошлой ночью видели мужчину, выходившего из ее номера.
Я поднял брови.
— А я всегда считал ее верхом порядочности, — проворчал я.
Пейджет продолжал, не обращая внимания.
— Я поднялся прямо наверх и обыскал ее комнату. И как вы думаете, что я нашел?
Я покачал головой.
— Вот это!
Пейджет показал безопасную бритву и мыльную палочку для бритья.
— Для чего женщине такие предметы? Наверное, Пейджет никогда не читает объявлений в газетах для дам высшего света. В отличие от меня. Не собираясь спорить с ним, я отказался признать бритву убедительным доказательством пола мисс Петтигрю. Пейджет так безнадежно отставал от времени. Я бы нисколько не удивился, если бы он предъявил портсигар в подтверждение своей версии. Однако даже у Пейджета есть границы.
— Я не убедил вас, сэр Юстас. А что вы скажете на это?
Я внимательно осмотрел предмет, которым он торжествующе размахивал над головой.
— Похоже на волосы, — заметил я с отвращением.
— Именно так. Очевидно, это накладка из искусственных волос.
— В самом деле, — прокомментировал я.
— Теперь вы убедились, что так называемая мисс Петтигрю — переодетый мужчина.
— Да, мой дорогой Пейджет, думаю, да. Я мог бы сообразить, что к чему по ее ножкам.
— Так-то вот. А теперь, сэр Юстас, я хотел бы поговорить с вами о моих личных делах. Судя по вашим намекам и постоянным упоминаниям того времени, когда я был во Флоренции, мне не приходится сомневаться, что вы меня разоблачили.
Наконец откроется тайна того, что Пейджет делал во Флоренции.
— Чистосердечно признайтесь, дорогой мой, — мягко сказал я. — Так гораздо лучше.
— Благодарю вас, сэр Юстас.
— Дело в ее муже? Мужья — надоедливые ребята. Всегда появляются, когда их меньше всего ждут.
— Мне неясна ваша мысль, сэр Юстас. В чьем муже?
— Муже дамы.
— Какой дамы?
— Господи помилуй, Пейджет, той дамы, с которой вы встречались во Флоренции. Должна же быть там дама. Не говорите мне, что вы просто ограбили церковь или ударили ножом в спину итальянца за то, что вам не понравилось его лицо.
— Я в полном недоумении от ваших слов, сэр Юстас. Вы, наверное, шутите.
— Иногда я бываю забавным, когда прилагаю усилия, но могу заверить вас, что в настоящую минуту не намерен шутить.
— Я надеялся, что вы не узнали меня, сэр Юстас, так как я был довольно далеко.
— Узнал вас — где?
— В Марлоу, сэр Юстас.
— В Марлоу? Какого черта вы делали в Марлоу?
— Я думал, вы поняли, что…
— Я начинаю понимать все меньше и меньше. Вернитесь назад и снова начните вашу историю. Вы поехали во Флоренцию.
— Тогда, значит, вам ничего не известно — и вы не узнали меня!
— Насколько я могу судить, вы, кажется, выдали себя без всякой необходимости — стали заложником собственной совести. Но я сумею лучше разобраться, когда услышу весь рассказ. Итак, вздохните поглубже и вперед. Вы поехали во Флоренцию…
— Но я не ездил во Флоренцию. Вот и все.
— Куда же вы тогда отправились?
— Домой — в Марлоу.
— Какого дьявола вам понадобилось ехать в Марлоу?
— Я хотел повидать мою жену. Она была в деликатном положении и ожидала…
— Вашу жену? Но я не знал, что вы женаты!
— Да, сэр Юстас, именно об этом я вам и говорю. Я ввел вас в заблуждение.
— Вы женаты давно?
— Уже больше восьми лет. Прошло как раз шесть месяцев с нашей свадьбы, когда я стал вашим секретарем. Мне не хотелось упустить такое место. Предполагается, что постоянный секретарь должен быть холост, поэтому я скрыл правду.
— Вы поражаете меня, — заметил я. — Где же была ваша жена все эти годы?
— Вот уже больше пяти лет у нас есть маленький домик с верандой на реке в Марлоу совсем неподалеку от Милл-Хауса.
— Господи, помилуй, — пробормотал я. — А дети?
— Четверо, сэр Юстас.
Я пристально посмотрел на него в оцепенении. Я мог бы раньше сообразить, что у такого человека, как Пейджет, не может быть тайного греха. Его порядочность всегда была моим проклятием. Именно такого рода тайну он и должен был иметь — жена и четверо детей.
— Вы еще кому-нибудь говорили об этом? — наконец спросил я после того, как довольно долго с интересом разглядывал его, как зачарованный.
— Только мисс Беддингфелд. Она приезжала на вокзал в Кимберли.
Я продолжал рассматривать его. Он ерзал под моим взглядом.
— Надеюсь, сэр Юстас, я не очень досадил вам?
— Дорогой мой, — произнес я, — не стану скрывать от вас, что вы совершенно расстроили мои планы!
Я ушел из гостиницы, сильно выведенный из себя. Когда я поравнялся с угловой лавкой редкостей, на меня вдруг напало непреодолимое искушение и я вошел. Хозяин, потирая руки, подобострастно предложил свои услуги.
— Позвольте вам что-нибудь показать? Меха, редкости!
— Мне нужно нечто совершенно необычайное, — сказал я. — Для особого случая. Вы покажете, что у вас есть?
— Может быть, вы пройдете в заднюю комнату? У нас там имеется богатый специальный ассортимент.
Вот где я совершил ошибку. Я подумал, что поступаю очень умно. Я проследовал за ним сквозь колыхавшиеся портьеры.
(Продолжение рассказа Энн)Мне пришлось немало повозиться с Сьюзен. Она спорила, умоляла и даже рыдала, пока не разрешила мне осуществить мой план. Но, в конце концов, я добилась своего. Она обещала в точности выполнить мои указания и приехала на вокзал, чтобы со слезами проводить меня.
На следующий день рано утром я прибыла к месту назначения. Меня встретил низенький чернобородый голландец, которого я никогда прежде не видела. Нас ждал автомобиль, и мы покатили. Вдали слышался странный гул, и я спросила, что это такое.
— Пушки, — ответил он лаконично. Значит в Йоханнесбурге шло сражение.
Я сообразила, что конечный пункт нашей поездки где-то на окраине города. Чтобы попасть туда, мы поворачивали направо и налево, несколько раз сделали крюк, и с каждой минутой канонада становилась все ближе. Это было захватывающе. Наконец мы остановились перед довольно ветхим строением. Дверь открыл мальчик-кафр. Мой провожатый жестом пригласил меня войти. Я в нерешительности остановилась в темном прямоугольном холле. Мужчина обогнал меня и распахнул дверь.
— Молодая леди пришла повидать мистера Гарри Рейберна, — произнес он и засмеялся.
После такого доклада я вошла. В комнате было мало мебели и сильно пахло дешевым табаком. За конторкой сидел какой-то человек и писал. Он оторвался от своего занятия и поднял брови.
