— Дело не только в ней, — с еще более несчастным видом проговорил отец. — Понимаешь, Ральф, ведь есть кое-кто… Ты уж меня прости, сын, но позволь тебя спросить… Разве у тебя нет… — Мистер Стейне запнулся и беспомощно посмотрел на сына. — Ну, ты понимаешь… — запинался он. — Ходят слухи. Я не хотел слушать, но все равно…
Ральф догадался, к чему он клонит:
— Ты про Трикси Плоуман, да?
— Да.
— А от кого ты слышал? Пожалуйста, скажи.
— Старик Вильям говорил.
У Ральфа перехватило дыхание.
— Этого я и боялся, — вздохнул он.
— Он был по-настоящему взволнован. Говорил, что его долг — рассказать все мне. Ты же знаешь, каких он серьезных взглядов. Вероятно, Эрни видел вас вместе с Трикси Плоуман. Старик Вильям был еще сильнее обеспокоен тем, что в прошлое воскресенье.
— Нет, это невозможно! — возмущенно воскликнул Ральф. — Кажется, мне просто на роду написано «проклятие Андерсенов» — как выражались в пьесах эпохи Реставрации. Нет, па, даже бесполезно тебе объяснять… Ты только расстроишься. Я же знаю, что ты воспримешь эту историю с Трикси, не иначе как… ну, как…
— Как грех? Но это так и есть.
— Но это же было просто мимолетное увлечение — со всеми такое бывает. И у самой Трикси было то же самое. Все произошло так естественно… Она просто уступила.
— Надеюсь, ты не ждешь, что я разделю эти взгляды.
— Нет, — подтвердил Ральф. — Это выглядело бы нелепо…
— Не важно, как бы это выглядело. Важно, как ты поступил. Важен живой человек, девушка — Трикси.
— Да с ней все в порядке. Правда. Она собирается обручиться с Крисом Андерсеном.
Пастор на мгновение зажмурился.
— Эх, Ральф! — вздохнул он, а затем добавил: — Вильям Андерсен запретил ему. Он говорил с Крисом в воскресенье.
— Да, но теперь-то в любом случае они смогут это сделать, — возразил Ральф и тут же устыдился своих слов. — Прости, па. Я не хотел, я не думал, что все так… Ну послушай, теперь все уже давно прошло. Я ведь тогда еще не был знаком с Камиллой. Я правда ужасно жалел об этом — потом, когда уже полюбил Камиллу. Разве это не зачитывается?
Пастор печально взмахнул рукой.
— Я говорю с чужим, — сказал он. — Я тебя теряю, Ральф. И это ужасно.
В глубине комнат раздался звонок.
— Телефон починили, — грустно сказал пастор.
— Я послушаю.
Ральф вышел и через некоторое время вернулся, весьма озадаченный.
— Звонил Аллейн, — сказал он. — Он из Скотленд-Ярда. После обеда они будут ждать нас в замке.
— В замке?
— Мы будем исполнять танец Пятерых Сыновей. Специально для них. И тебя тоже просили прийти.
— Меня? Но зачем?
— Потому что ты свидетель.
— О господи!
— Наверное, они всех созовут — вплоть до миссис Бюнц.
Ральф подошел к окну и встал рядом с отцом. Вдалеке, возле Восточного Мардиана, виднелся дымок — там была гостиница.
Подкрепившись с утра чайком, Трикси проверила, хорошо ли разгорелся в камине огонь.
Перед этим она отнесла в комнату миссис Бюнц завтрак.
Поведение ее при этом было несколько странным. Остановившись перед дверью миссис Бюнц с бидоном горячей воды, она стала напряженно вслушиваться в то, что происходит в комнате. Девушка нисколько не выглядела робкой или смущенной, напротив, выражение ее лица было полно мрачной сосредоточенности. По другую сторону двери миссис Бюнц звякала ножом об тарелку и чашкой о блюдце. Затем последовала серия звуков, означавших, что она поставила поднос на пол рядом с кроватью. Затем послышался скрип матраса, тяжелый глухой стук и звуки шагов босыми ногами. Трикси затаила дыхание и еще сильнее прислушалась, а затем без всякого стука распахнула дверь и вошла.
— Вы уж меня извиняйте, мэм, — пропела Трикси. — Извиняйте, ежели что не так. — Она прошла к умывальнику, поставила бидон с водой и, прошествовав мимо миссис Бюнц, вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. После этого она сразу побежала в заднюю комнату, где Аллейн, Фокс, Томпсон и Бэйли уже закончили завтракать и теперь обсуждали распорядок на день.
— Извиняйте, сударь, — степенно сказала Трикси.
— Ничего, Трикси, заходи. Какие-нибудь новости для нас?
— Ну, есть. — Она не спеша скрестила на груди свои полные руки. — Вот такие широченные, — сказала она. — А уж яркие — прямо всех цветов радуги, а поверху еще вот такущий слой пудры…
— Умница. Спасибо тебе огромное.
— Значит, нашего полку прибыло, мисс Плоуман, — сказал Фокс, лучезарно ей улыбаясь.
Трикси слегка улыбнулась в ответ, убрала со стола посуду, спросила, не нужна ли она больше, и вышла из комнаты.
— Жаль, — сказал Томпсон, обращаясь к Бэйли, — жаль, что так мало времени.
Бэйли, который был человеком семейным, лишь кисло улыбнулся.
— Ну что, кажется, мы всех охватили, Фокс? — спросил Аллейн.
— Да, сэр. Все соберутся в четыре часа во дворе замка. Погоду обещали хорошую, телефон починили, а еще звонил доктор Куртис и сказал, что надеется вечером до нас добраться.
— Прекрасно. Прежде чем мы пойдем дальше, думаю, нам лучше вкратце набросать стратегический план. Это займет у нас некоторое время, но мне бы все-таки хотелось подытожить достигнутое.
— Было бы приятно обнаружить при этом что-нибудь новенькое, инспектор, — проворчал Томпсон. — До сих пор еще не звучало ничего обнадеживающего.
— Что ж, посмотрим, удастся ли нам удивить вас. Начнем.
Аллейн выложил на стол подшитое дело, отошел к камину и принялся набивать трубку. Фокс протер очки. Бэйли и Томпсон придвинули поближе стулья и достали свои записные книжки. По их действиям легко было определить, что они работают вместе уже много лет и понимают друг друга с полуслова.
— А знаете, — сказал Аллейн, — если бы это случилось, к примеру, триста лет назад, расследование не отняло бы много времени. По крайней мере, деревенские сочли бы это дело элементарным.
— И почему же? — безмятежно спросил Фокс. — Как бы они его объяснили?
— Волшебством.
— Тьфу ты! — отреагировал Бэйли.
— А вы не обращали внимания на то, как само дело перекликается с сюжетом представления? Судите сами. Старик отец. Пятеро сыновей. Деньги. Завещание. Обезглавливание. Единственное несоответствие — это то, что старик не встал из мертвых.
— Значит, как вы полагаете, сударь, — сказал Томпсон, — в стародавние времена могли бы признать и сверхъестественную причину смерти?
— Именно так. Посвященные решили бы, что Богу потребовалась жертва, или что не удалась какая-то уловка, или что после гуся, которого убил Эрни, камень затребовал еще крови. Или что Лицедей нарушил обряд и был наказан за святотатство. Кстати, здесь тоже все совпадает.
— В самом деле? — спросил Бэйли и сам же себе и ответил: — А вообще-то, да. Все так и есть.
— То есть вы полагаете, что кто-то из парней не в меру суеверен? Звучит не слишком правдоподобно, но все же — кто?
— Эрни? — устало предположил Фокс.
— Но он же слабоумный, мистер Фокс!
— И все же не настолько слабоумный, — твердо возразил Аллейн, — чтобы не суметь задурить голову своему папаше, четырем братьям, Саймону Беггу, доктору Оттерли и Ральфу Стейне. И преспокойненько выйти сухим из воды.
— Эге-ге! — тихонько присвистнул Бэйли, повернувшись к Томпсону. — Вот что значит академическая хватка.
Фокс, который слышал это высказывание, смерил Бэйли суровым, но не лишенным одобрения взглядом. Тот понял это и решился задать еще вопрос:
— Вы собираетесь преподнести нам ваш очередной маленький сюрприз, сэр?
Аллейн снисходительно улыбнулся:
— Вы удивительно понятливы, мой друг. Можете считать его маленьким. Дайте-ка мне этот обрывок бумаги, который Лицедей якобы повесил на двери, чтобы сообщить, что не сможет выступать.
Бэйли достал записку, заключенную между двух стекол. Теперь на ней ясно виднелись отпечатки пальцев, которые ему удалось восстановить.
— Вот отпечатки старика, — сказал он, — и Эрни. Я снял их вчера, когда вы ушли. Никто не был против, хотя я не думаю, что Крису Андерсену это понравилось. Пожалуй, он будет посуровее остальных братьев. Вот большие пальцы Эрни — левый и правый, по обе стороны дырки от гвоздя. Вот отметины всей остальной братии — хватали все кому не лень.
— Да уж, — посетовал Аллейн. — А вы помните, где Эрни, как он говорил, ее нашел?
— Она была прибита к двери. Вот дырочка от гвоздя.
— А где же тогда отпечатки Лицедея? Предположим, он нацепил ее уже на имеющийся гвоздь — судя по всему, это было так. Тогда рядом с дыркой от гвоздя вы бы обнаружили отпечатки двух больших пальцев, не так ли? Вы их и обнаружили. Но чьи?
— Вот черт! Эрни, — сказал Бэйли.
— Вот именно — Эрни. Значит, Эрни повесил записку. Но Эрни говорит, что он нашел ее там, когда приехал за Лицедеем. Зачем это ему понадобилось?
