— У нее был муж, но он умер во время войны.
— О, это она вам рассказала?
— Не сразу, — ответила Джанин, — к тому времени я уже работала у нее довольно долго. Она не из тех людей, которые рассказывают о себе. Это случилось, когда пришло письмо от какого-то Смитона, должно быть, члена семьи ее мужа. Тогда она и сказала мне, что он умер во время войны, и с тех пор она не поддерживает с его родней никаких отношений.
— Она поссорилась с его семьей или просто уехала от них? — продолжала расспрашивать Мередит. — Такое бывает, когда нет детей.
— Она не сказала, но думаю, что ссора имела место, потому что она очень расстроилась. Я имею в виду, расстроилась, когда получила письмо: вся побледнела и только тут остались два маленьких красных пятнышка, — Джанин коснулась щек. — Я никогда не видела ее в таком состоянии: она вся дрожала. Я испугалась, что с ней случится припадок, и принесла стакан воды.
Позже она позвонила мистеру Беренсу и велела ему ответить, что она не желает видеть того, кто прислал письмо, кто бы он ни был. Наверное, тот, кто написал письмо, хотел приехать навестить ее. Не думаю, чтобы он потом еще ей писал.
— Больше не было никаких… — Мередит запнулась, — она больше ничего не предпринимала после того, как получила письмо?
Внезапно в глазах Джанин вспыхнуло подозрение, она внимательно посмотрела на Мередит. «Она меня раскусила, — огорченно подумала Мередит, — догадалась, что я пришла сюда поговорить об Оливии».
— Для вас это представляет какой-то интерес? — холодно спросила Джанин.
— В некоторой степени, — Мередит решила, что лучше быть откровенной.
— Что-нибудь не так? — Джанин начала вести себя настороженно.
— Я не слышала, чтобы что-нибудь было не так, — честно ответила Мередит.
Джанин задумчиво допила чай. Почти непроизвольно у нее вырвалось:
— После того, как Оливия получила письмо, она сделала нечто странное — перевернула весь дом, просмотрела содержимое всех ящиков и шкафов, сожгла много старых бумаг и вещей. Объяснила, что провела ревизию. Не думаю, что стоило столько выбрасывать, но она заявила, что периодически проводит такую чистку, чтобы когда она уйдет — она имела в виду, умрет, — все вещи были в порядке.
«В порядке! Уничтожала улики», — подумала Мередит.
— И после письма Смитона она провела одну из таких чисток?
— Походило на то, сожгла несколько старых писем и одну фотографию.
Мередит подавила возглас удивления и переспросила:
— Фотографию?
— Не человека, — быстро сказала Джанин. — Какого-то старого дома, немного похожего на Грачиное гнездо. Я зашла в комнату, когда она на коленях стояла перед камином, рвала письма и бросала их в огонь. Я попросила ее быть поосторожнее и подняла с пола эту старую фотографию, которая лежала немного в стороне, как будто Оливия собиралась бросить ее в огонь, но пока отложила, может быть, затем, чтобы взглянуть на нее еще разок, понимаете, о чем я говорю? Я протянула ее Оливии, стараясь помочь, а она немного резко ответила: «Спасибо, Джанин, я сама справлюсь», и бросила ее прямо в пламя. Жаль, это была действительно очень старая фотография.
Похоже, снимок был сделан где-то в деревне, в местности, чем-то напоминавшей нашу: много деревьев, а за ними виднеется купол церкви, вроде той, что напротив Грачиного гнезда. Действительно, очень похоже. Я бы спросила ее, если бы она не была так раздражена, не было смысла подставляться.
— А людей на фотографии не было?
— Только ребенок, — ответила Джанин. — Маленькая девочка в старомодном платье со шляпкой, — она встретилась взглядом с Мередит. — Больше мне нечего сказать. Оливия была забавная старушка, и я неплохо с ней ладила, но подружиться с ней было невозможно, понимаете, что я имею в виду?
«Даже слишком хорошо понимаю», — подумала Мередит. Поль был прав. Оливия была воспитана в старых традициях, а Джанин для нее была всего лишь служанкой. Со слугами не сплетничают.
— Тем более жаль, — неосторожно вырвалось у Мередит вслух.
Джанин посмотрела на нее с подозрением.
* * *
Вернувшись домой, Мередит и Алан доели то, что осталось от привезенной накануне Полем и Лаурой провизии.
— Ты молодец, — великодушно, хоть и невнятно похвалил Алан: он жевал сырную палочку. — Фотография — совершенно новая деталь. Должно быть, она много значила для старушки, поскольку это была единственная фотография, которая сохранилась, по крайней мере, до последней чистки.
— Однако она была настолько напугана письмом Лоуренса, что сожгла и ее.
— Ты думаешь, она была напугана его письмом? Может быть, просто разозлилась?
Мередит покачала головой.
— Она была напугана. Конечно, это только догадки, но думаю, на той фотографии был дом, где прошло ее детство и сама Оливия, тогда еще девочка, в старомодном платье, как и описывала Джанин. Вот почему Оливия впоследствии купила Грачиное гнездо.
— Как вы пришли к такому выводу, мистер Холмс?
— Внешне и дом, и местность напоминали усадьбу, где она провела детство. У Джанин было время заметить сходство, прежде чем Оливия вырвала фотографию у нее из рук. Сентиментальные чувства взяли верх над здравым смыслом. Люди часто хранят старые вещи, которые сломаны, никуда не годны и не имеют никакой материальной ценности. Почему? Потому что они имеют иную ценность — эмоциональную. Оливия хранила эту фотографию, так как это была последняя ниточка, связывающая ее с детством, но письмо Лоуренса почему-то заставило ее предать этот снимок огню. Она была напугана, точно говорю.
Мередит проворно схватила последнюю сырную палочку, прежде чем Алан успел протянуть руку к тарелке.
— Даже спустя столько лет Лоуренс представлял для нее угрозу. Ты собирался поговорить с ним, Алан.
Он вздохнул, соглашаясь.
— Я думал после обеда заехать к Бэзилу, может, он прямо сразу позвонит ему и договорится о встрече. Поедешь со мной?
Мередит покачала головой:
— Я хотела узнать у Винни, не собирается ли она сегодня снова к Кевину Берри. Если собирается, я пойду с ней.
— Сегодня она явно не собирается никуда идти — я видел, незадолго до того, как ты вернулась с Конюшенной улицы, она уехала куда-то на своей машине.
Мередит ненадолго задумалась.
— Это не имеет значения, я все равно пойду. Последний раз, когда мы были у бедняги, он казался совсем заброшенным. Не знаю, что собирается предпринять Аманда Крэйн, если она вообще собирается что-либо предпринимать, но Кевину нужен кто-то, кто сумел бы защитить его интересы. В своем полуразрушенном доме он просто умрет с голоду.
* * *
Дом Берри в этот раз выглядел не лучше, чем в прошлый: все тот же заросший сорняками двор, куры стучат клювами и роются в земле рядом с полуразвалившимися автомобилями. Эта картина чем-то напоминала поле боя. Мередит остановилась у тележки Оливии и попыталась представить себе, как же она выглядела, когда была еще на ходу: серый пони между желтых оглобель весело бежит по дороге, Оливия в тележке с вожжами в руках. Мередит подумала, что, возможно, тогда Оливия была счастлива. Наверное, она чувствовала себя счастливой, когда объезжала деревню в запряженной пони тележке и сознавала, что является частью местного общества. Последние годы жизни, которые она провела под добровольным домашним арестом, в полной изоляции от людей, должно быть, были печальными и одинокими.
Что касается практической стороны вопроса, тележка, похоже, даже в этом состоянии стоила немалых денег, а Кевин явно нуждался в них. Она предложит ему дать объявление о продаже или попросит Винни дать объявление за него. Мередит наклонилась и выдернула несколько сорняков, довольно неприятных на вид (темно-зеленая трава с желтыми цветами) и осмотрела колеса, которые они скрывали. Колеса оказались достаточно крепкими. Определенно, она предложит Кевину продать тележку с помощью Винни.
Дверь в дом была приоткрыта. Изнутри доносились слабые звуки, затем раздался грохот металла, как будто кто-то уронил кастрюлю. Мередит толкнула дверь и заглянула внутрь. Большая комната, перестроенная Эрни с целью улучшения планировки, что, впрочем, не удалось, была такой же захламленной и грязной, как и в прошлый раз. Мередит с удивлением обнаружила, что Кевин стоит спиной к ней в дальнем углу комнаты и что-то делает у плиты. По крайней мере, он не умирает с голоду, как она боялась.
А может, он всегда готовит пищу сам? Судя по тому, что она о нем знала, он должен быть неплохим кулинаром, конечно, если не находится в состоянии шока. Она окликнула его по имени.
В этот момент Кевин как раз отвернулся от плиты, держа с помощью двух прихваток горячий противень. Он осторожно понес его к столу и уже собирался поставить, когда внезапно, видимо, почувствовав сквозняк, поднял голову и увидел Мередит, наблюдающую за ним от двери.
