Какъ растолковать это обстоятельство?
Разсуждая о немъ съ мірской точки зрѣнія, можно было заключить, что мистеръ Годфрей сдѣлался жертвой необъяснимой ошибки какихъ-то неизвѣстныхъ людей. Посреди насъ состоялся ихъ злодѣйскій заговоръ, а вашъ дорогой и невинный другъ попался въ его сѣти. Какихъ поучительныхъ предостереженіемъ должно служить для всѣхъ насъ зрѣлище христіанина-подвижника, попадающаго въ ловушку, разставленную ему по ошибкѣ! Какъ часто наши порочныя страсти, такъ же какъ и эти восточные чужестранцы, могутъ неожиданно вовлечь насъ въ погибель!
Я въ состояніи была бы написать на одну эту тему цѣлыя страницы дружескаго предостереженія, но (увы!) мнѣ не позволено поучать — я осуждена только разказывать. Банковый билетъ, обѣщанный мнѣ моимъ богатымъ родственникомъ — и отнынѣ служащій отравой моего существованія — напоминаетъ мнѣ, что я еще не окончила разказа о злодѣяніи.
Мы вынуждены, пожелавъ выздоровленія мистеру Годфрею, оставить его пока въ Нортумберландской улицѣ и прослѣдить приключенія мистера Локера, случившіяся въ болѣе поздній періодъ того же самаго дня.
Выйдя изъ банка, мистеръ Локеръ перебывалъ по своимъ дѣлахъ въ разныхъ частяхъ Лондона. Вернувшись домой, онъ нашелъ письмо, которое не за долго предъ тѣмъ было принесено къ нему мальчикомъ. Оно написано было, какъ и письмо мистера Годфрея, незнакомымъ почеркомъ; но имя, выставленное въ концѣ письма, принадлежало одному изъ обычныхъ покупателей мистера Локера. Корреспондентъ извѣщалъ его (письмо было написано въ третьемъ лицѣ, вѣроятно, чрезъ посредство секретаря), что онъ неожиданно былъ вызванъ въ Лондонъ. Онъ только что занялъ квартиру на площади Альфреда и желалъ бы немедленно повидаться съ мистеромъ Локерохъ по поводу предстоявшей ему покупки. Джентльменъ этотъ былъ ревностный собиратедь восточныхъ древностей и уже многіе годы состоялъ щедрымъ кліентомъ торговаго дока въ Ламбетѣ. О! когда перестанемъ мы слушать мамонѣ! мистеръ Локеръ взялъ кебъ и немедленно отправился къ своему щедрому покупателю.
Все что случилось съ мистеромъ Годфреемъ въ Нортумберландской улицѣ, повторилось теперь и съ мистеромъ Локеромъ на площади Адьфреда. Опять человѣкъ почтенной наружности отворилъ дверь и провелъ посѣтителя на верхъ; въ отдаленную гостиную. Тамъ точно также на столѣ лежали разукрашенная индѣйская рукопись: мистеръ Локеръ, какъ и мистеръ Годфрей, съ величайшимъ вниманіемъ сталъ разсматривать это прекрасное произведеніе индѣйскаго искусства, какъ вдругъ посреди своихъ наблюденій онъ внезапно почувствовалъ, что голая, темно-бурая рука обвала его шею. Ему завязала глаза, заткнули ротъ, повалили на полъ, и обыскавъ до-нога, наконецъ оставили одного. Въ этомъ положеніи оставался онъ долѣе нежели мистеръ Годфрей; но дѣло кончилось тою же развязкой: появленіемъ хозяевъ дома, которые, подозрѣвая что-то недоброе, пошли посмотрѣть, не случилось ли чего на верху. Показанія ихъ, сдѣланныя мистеру Локеру, ничѣмъ не рознились отъ показаній, которыя получилъ мистеръ Годфрей отъ хозяевъ въ Нортумберландской улицѣ. Какъ тѣ такъ и другіе обмануты было весьма правдоподобною выдумкой и туго набитымъ кошелькомъ почтеннаго незнакомца, который объявилъ, что хлопочетъ для своихъ иностранныхъ друзей. Одно только различіе замѣчено было между этими двумя происшествіями, послѣ того какъ вещи выброшенныя изъ кармановъ мистера Локера подобраны были съ полу. Его часы и кошелекъ была цѣлы, но (менѣе счастливый нежели мистеръ Годфрей) онъ не досчитался одной изъ находившихся при немъ бумагъ. Это была квитанція на полученіе очень цѣнной вещи, которую мистеръ Локеръ отдалъ въ этотъ день на сбереженіе своимъ банкирамъ. Документъ этотъ не могъ служить чьимъ-либо воровскимъ цѣлямъ, такъ какъ въ роспискѣ упомянуто было, что драгоцѣнность имѣетъ быть возвращена только по личному востребованію самого владѣльца. Какъ только мистеръ Локеръ опомнился отъ ужаса, онъ поспѣшилъ въ банкъ, въ томъ предположеніи, что воры, обокравшіе его, по невѣдѣнію своему предъявятъ росписку въ контору банка. Однако ни тогда, ни послѣ они и не появлялись тамъ. Ихъ почтенный англійскій другъ (по мнѣнію банкировъ), вѣроятно, разсмотрѣлъ квитанцію прежде чѣмъ они вздумали воспользоваться ею, и успѣлъ во-время предостеречь ихъ.
Объ этихъ двухъ злодѣяніяхъ извѣстили полицію, и, какъ видно, необходимые розыски приняты были ею съ большою энергіей. Лица, облеченныя властью, придерживались того мнѣнія, что воры приступили къ дѣлу съ весьма недостаточными свѣдѣніями. Они не знали даже, довѣрилъ ли мистеръ Локеръ выдачу своей драгоцѣнности другому лицу, или нѣтъ, а бѣдный, учтивый мистеръ Годфрей поплатился за свой случайный разговоръ съ нимъ. Прибавлю къ этому, что мистеръ Годфрей не былъ на нашемъ вечернемъ митингѣ по тому случаю, что былъ приглашенъ на совѣщаніе властей, а затѣмъ, разъяснивъ всѣ необходимыя обстоятельства этого дѣла, я стану продолжать менѣе интересный разказъ моихъ личныхъ впечатлѣній въ Монтегю-Скверѣ.
Во вторникъ я пришла къ тетушкѣ въ назначенный мнѣ часъ. Справка съ дневникомъ показываетъ, что день этотъ былъ наполненъ весьма разнообразными событіями изъ которыхъ одна возбудила мое глубокое сожалѣніе, а другія сердечную благодарность.
Дорогая тетушка Вериндеръ приняла меня съ свойственнымъ ей радушіемъ и лаской. Но минуту спустя я замѣтила, что она чѣмъ-то встревожена и ежеминутно устремляетъ безпокойные взгляды на свою дочь. Я всегда удивлялась сама, что такая съ виду ничтожная личность какъ Рахиль происходить отъ такихъ знаменитыхъ родителей какъ сэръ-Джонъ и леди Вериндеръ. Но на этотъ разъ она не только удивили меня, но окончательно поразила. Грустно мнѣ было замѣтить въ разговорахъ и манерѣ ея отсутствіе воякой женской сдержанности. Въ поступкахъ ея проглядывала какая-то лихорадочная возбужденность; она особенно громко смѣялась и во все время завтрака была предосудительно прихотлива и расточительна въ пищѣ и питьѣ.
Не посвященная еще въ тайны этой печальной исторіи, я уже глубоко сочувствовала ея бѣдной матери.
По окончаніи завтрака, тетушка обратилась къ своей дочери.
— Не забывай, Рахиль, что докторъ предписалъ тебѣ послѣ стола нѣкоторое отдохновеніе за книгой.
— Я пойду въ библіотеку, мамаша, отвѣчала она. — Но если пріѣдетъ Годфрей, то не забудьте увѣдомить меня объ этомъ. Я горю нетерпѣніемъ узнать что-нибудь объ исходѣ его приключеній въ Нортумберландской улицѣ. Она поцѣловала свою мать въ лобъ, и повернувшись ко мнѣ, небрежно прибавила:- Прощайте, Клакъ!
Однако наглость ея не пробудила во мнѣ гнѣвныхъ чувствъ; я только записала о томъ въ свою памятную книжку, чтобы потомъ помолиться за нее. Когда мы остались вдвоемъ, тетушка разказала мнѣ всю эту ужасную исторію объ индѣйскомъ алмазѣ, которую, къ величайшему моему удовольствію, мнѣ нѣтъ надобности повторять здѣсь. Она не скрыла отъ меня, что предпочла бы вовсе умолчать о ней. Но такъ какъ всѣ ея слуга звала о пропажѣ Луннаго Камня; такъ какъ нѣкоторыя обстоятельства этого дѣла стала даже предметомъ газетныхъ объявленій и толковъ постороннихъ людей, которые отыскивали связь между происшествіями, случившимися въ деревенскомъ домѣ леди Вериндерь, въ Нортумберландской улицѣ и на Альфредовой площади, то скрытность была уже излишнею, и полная откровенность становилась не только необходимостью, но даже добродѣтелью.
Многіе, услышавъ то, что пришлось мнѣ выслушать въ тотъ день, вѣроятно, были бы поражены удивленіемъ. Что же до меня касается, то я приготовлена была ко всему, что могла тетушка. Сообщать мнѣ по поводу своей дочери, такъ какъ я знала, что со времени дѣтства Рахили, во нравѣ ея не произошло существенной перемѣны. Еслибы мнѣ сказали, что слѣдуя по пути преступленія она дошли до убійства, то я насколько не удавалась бы, а только подумала бы про себя: вотъ онъ естественный-то результатъ! этого всегда можно было ожидать отъ нея! Одно поражало меня: это образъ дѣйствій тетушки въ данныхъ обстоятельствахъ. Въ настоящемъ случаѣ благоразумнѣе былобы прибѣгнуть къ священнику, а леди Вериндеръ обратилась къ доктору. Впрочемъ, вся молодость моей бѣдной тетушки протекла въ безбожномъ семействѣ отца ея, а потому и поступки ея были естественнымъ результатомъ ея прежней жизни! Опять-таки простое слѣдствіе данныхъ причинъ.
— Доктора предписываютъ Рахили какъ можно больше моціона и развлеченій и въ особенности просятъ меня удалять отъ нея всякое воспоминаніе о прошломъ, сказала леди Вериндеръ.
«О, какой языческій совѣть!» подумала я про себя. «Боже, какой языческій совѣтъ дается въ нашей христіанской странѣ!»
— Я употребляю всѣ усилія, чтобы выполнить ихъ предписанія, продолжила тетушка. — Но это странное приключеніе Годфрея случалось въ самое несчастное время. Услышавъ о немъ, Рахиль не переставала тревожиться, и волноваться, и не давала мнѣ покоя до тѣхъ поръ, пока я не написала племяннику Абльвайту, прося его пріѣхать къ намъ. Ее интересуетъ даже, а другая личность, сдѣлавшаяся предметомъ жестокаго насилія — мистеръ Локеръ, или что-то въ этомъ родѣ, хотя она, конечно, вовсе не знаетъ его.
