— Мистер Прентис, мистер Прентис! — укоризненно вскричал тонкий старческий голос, когда Хью распахнул переднюю дверь кабинета Патрика Батлера.
Маленькие часики на каминной полке в передней показывали почти без четверти шесть. Хью взглянул мимо них на дверь Батлера. Она была закрыта.
За аккуратным письменным столом сидел старый маленький мистер Пилки, давний помощник Батлера, качая никогда не седеющей головой с волосами табачного цвета.
— Мистер Прентис, мистер Прентис… — повторял он.
— Наверно… он ушел?
— Да, сэр.
Пилки мог бы напомнить, что Хью опоздал на сорок пять минут. Но старичок настолько же отличался от прочих помощников адвокатов, насколько сам Великий Защитник отличался от своих коллег.
— К сожалению, сэр, мистер Батлер ушел в четыре.
— В четыре?…
— Да, мистер Прентис. Просил передать вам свои извинения. Понимаете, некая юная леди…
— А, клиентка… Тем не менее…
— Нет, сэр. — Пилки сложил вместе кончики пальцев. — Не клиентка. Юная леди, к которой, осмелюсь сказать, мистер Батлер проявляет особый личный интерес.
Хью от изумления забыл о приличиях.
— Разве он не женат? Разве лет семь назад он не женился на вдове, миссис Люсии Реншо?
— Нет, мистер Прентис. Это новая юная леди, — пояснил Пилки, тщательно подчеркнув определение.
— Слушайте, — отчаянно взмолился Хью, — я должен его найти. Вопрос жизни и смерти. Вы, случайно, не знаете, где он?
— Знаю, сэр.
— Отлично! Если можно до него дозвониться…
Пилки сочувственно посмотрел на него. Ему всегда нравился младший Прентис за несгибаемую честность, тогда как его дядюшку он всегда считал жирным старым мошенником.
— В данных обстоятельствах, сэр, трудно будет до него дозвониться. С другой стороны, он находится неподалеку. Вы легко найдете его, если постараетесь.
Хью облегченно вздохнул:
— О! Превосходно! Где же он?
— Мистер Батлер, сэр, в Скотленд-Ярде.
Поднимаясь по лестнице Нового Скотленд-Ярда, Хью пришел к заключению, что его действия не так глупы, как кажется.
На подобную мысль навело его одно слово, случайно прозвучавшее в разговоре с Пилки.
— Понимаете, сэр, — доверительно объяснил Пилки, — сложились необычные обстоятельства. В полиции мистер Батлер не пользуется популярностью. Но ему захотелось показать той самой юной леди Музей столичной полиции.[10]
— Неужели тот самый, где выставлены чудовищные экспонаты? Тот самый, который называют «черным музеем»?…
Пилки кивнул головой с волосами табачного цвета.
— И она охотно приняла предложение?
— Леди Памела, сэр, потомственная аристократка. Пресыщенная, иначе не скажешь. Можно сказать, скучающая. Вряд ли в нашем огромном городе можно найти другую такую же юную даму, настолько уставшую от привычных…
— Спасибо, — тихо поблагодарил Хью и вышел из кабинета с уверенностью в душе и с блистательным планом в уме.
Сити! Лондонский Сити…
Он совсем забыл, что квартал Линкольнс-Инн-Филдс располагается в центре города, в лондонском Сити, который фактически вовсе не принадлежит столице. В лондонском Сити имеется своя полиция, которая занимается всеми преступлениями, совершаемыми в его пределах, и ревностно оберегает свои права. Сообщение об убийстве и убежавшем мужчине с окровавленной правой рукой должно поступить в полицейское управление Сити, где бы оно ни находилось. По крайней мере, на данный момент известие еще не дошло до Скотленд-Ярда.
Пока он в безопасности даже в самом логове врага.
До Скотленд-Ярда Хью добрался за несколько минут через Темпл-Гарденз и Эмбанкмент — набережную Виктории. Высокая железная решетка, некогда золоченая, скалила зубы вокруг открытой арки, увенчанной королевским гербом. Дальше поблескивал булыжник вымощенного переднего двора, по сторонам которого стояли массивные здания из красно-белого кирпича, теперь зловеще темнеющие в тумане.
Справа светился в туманной дымке сводчатый проем с каменными ступенями, которые вели к широкой застекленной двери с табличкой «Комиссар столичной полиции». Хью без всяких колебаний поднялся по лестнице и распахнул застекленную дверь.
В просторном вестибюле со стенами кремового цвета неподвижно стоял одинокий полицейский и смотрел на него.
И все. Широченный коридор, перекрытый стеклянным сводом, шел налево, другой, точно такой же, тянулся прямо, мимо могучего полицейского. Кроме него, в помещении вроде бы никого не было.
Хью направился к нему, слыша громкое эхо собственных шагов.
— Добрый день, — поздоровался он с притворной сердечностью.
Констебль молча кивнул.
— Моя фамилия Прентис, — с излишней громкостью объявил Хью.
Констебль снова молча кивнул.
— Я солиситор. Ищу здесь барристера по имени Батлер… Его помощник сказал, что он повел кого-то осматривать музей. Нельзя ли мне увидеть его?
— Без проблем, сэр, — наконец оживился могучий констебль и даже улыбнулся. — Только вы должны получить разрешение.
Хью, хорошо помня о своей окровавленной правой руке, натужно улыбнулся в ответ:
— Разрешение? У кого?
— У мистера Ли, мистера Хезертона или мистера Верта.
— Кто они такие?
— Мистер Ли — заместитель комиссара. Мистер Хезертон — начальник уголовной полиции. Мистер Верт — из отдела по связям с общественностью. О… вот и он.
Констебль кивнул куда-то за спину Хью. Дверь какого-то кабинета рядом с парадным входом распахнулась настежь. Из нее вылетел тощий, державшийся прямо мужчина с абсолютно белыми волосами, в очках в роговой оправе, с цветочным бутоном в петлице твидового пиджака. Полицейский неторопливо подошел к нему, чтобы провести тихое совещание.
Проклятое здание нервировало Хью. Слишком похоже на школу или па церковь.
Однако название отдела по связям с общественностью подействовало успокаивающе. Еще больше облегчила душу сердечная, хотя и вымученная улыбка мистера Верта.
— Мистер Прентис? — уточнил он. — Желаете осмотреть музей? Да-да, я очень рад. Инспектор Василиск как раз сейчас там.
— Спасибо. Гм… мне нужен пропуск или еще что-нибудь?
— Пропуск? Нет-нет, проходите, под мою ответственность. Без всяких проблем! — Мистер Верт гостеприимно махнул рукой в сторону своего кабинета. — Не желаете ли снять пальто? Шляпу? Перчатки…
— Нет, спасибо!
— Как угодно. Извините, что не могу уделить вам больше времени, — добавил мистер Верт, взглянув на наручные часы. — Пойдемте со мной. Сюда, пожалуйста.
Хью очутился в большом коридоре за спиной полицейского. Перед ним открылась и закрылась стеклянная дверь, после чего он попал в нишу перед дверью с железным номерком 31. Она была чуть приоткрыта, придерживаемая язычком английского замка.
— Ах, — сказал мистер Верт, — я не захватил ключ. Спускайтесь вниз.
Они спустились по деревянной лестнице в глубокую и гораздо более теплую тишину. В длинном высоком зале стояли плоские стеклянные витрины и разделявшие помещение на отсеки шкафы с застекленными дверцами, увенчанные сверху какими-то бесцветными бюстами. Сначала атмосферу школьного класса нарушало лишь шарканье ног по бетонному полу, когда невидимый инспектор Василиск вел посетителей в дальний зал.
А потом прозвучал другой, неожиданный звук.
Он раздался совсем рядом, там, где двое визитеров решили задержаться перед выставленными в витринах и шкафах воровскими орудиями. Хью Прентис услышал его, стоя у подножия лестницы возле вешалки, нагруженной пальто, замер на месте и круто обернулся. Даже мистер Верт вытаращил глаза.
Это был громкий и звонкий шлепок, отвешенный, без всякого сомнения, мужской рукой. Послышалось восклицание:
— Ой!
Разгневанная девушка, высокая, статная, с переброшенной через руку норковой шубкой, отскочила от своего спутника, наткнулась на столик с жуткой посмертной маской Генриха Гиммлера — то ли гипсовой, то ли каучуковой, остановилась и высокомерно вскинула аристократическую голову.
— Вы меня шле-епнули! — протянула она.
Ее спутник тоже выпрямился и скрестил на груди руки.
— Да, мадам, — подтвердил он.
Мистер Патрик Батлер успешно преобразился в галантного кавалера восемнадцатого века. Недоброжелатели давно утверждали, будто с годами он превратится в краснолицего толстяка, однако в сорок семь лет знаменитый адвокат выглядел не старше Хью Прентиса.
Светлые волосы блестели под мягким светом над орудиями грабителей, высокомерно вздернутый нос компенсировали широкие добродушные губы, интеллектуальное превосходство над окружающими — искрящиеся голубые глаза. Если бы он не обладал искренним добросердечием и почти с идиотским легкомыслием не швырялся деньгами, у него было бы очень много врагов.
Впрочем, в данный момент голубые глаза не искрились. Красивый раскатистый голос заполнял весь музей, как обычно заполнял он судебные залы.
