Впрочем, в данный момент голубые глаза не искрились. Красивый раскатистый голос заполнял весь музей, как обычно заполнял он судебные залы.
— Как это для меня ни прискорбно, мадам…
— Вы меня шле-епнули!
— Признаю, мадам. Я могу простить вашу непроходящую апатию. Могу, хоть и с трудом, стерпеть ваши дурные манеры. Но не надругательство над английским языком. Когда я услышал, что музей «жутко клевый», я просто не выдержал, разрази меня гром.
Высокая девушка повернулась к нему лицом.
— Вы меня шле-епнули! — трагически повторила она, разразившись слезами.
— Ох ты, черт побери! — воскликнул ирландец, мгновенно преисполнившись искреннего раскаяния.
Хью бросил быстрый взгляд на мистера Верта, который молча демонстрировал всего лишь умеренный интерес к этой сцене, будто нечто подобное ежедневно происходит в Новом Скотленд-Ярде.
Однако раскаяние Патрика Батлера длилось недолго.
— Прошу прощения, дорогая Пэм, — величественно произнес он, — но скажите, в конце концов, разве вы человек?
— Да! Да! Да!
— А откуда этот ваш эфирный облик, будто вы вот-вот улетучитесь?
— Вы меня пуга-аете, — жалобно заныла Пэм. — До кошма-ариков пуга-аете.
Поведение Батлера вновь изменилось. Он — выходец из Вестминстерской школы и оксфордского колледжа Крайст-Черч — частенько и абсолютно сознательно пользовался дублинским акцентом, который англичане называют «провинциальным», хотя страшно любят.
— Слушайте, милочка, ничего не мог с собой поделать. Вы уж зла на меня не держите. Подойдите поближе.
— Не-е-ет, — рыдала Пэм, высоко держа голову. — Вы меня опять шле-епнете.
— Чтоб мне провалиться! Идите сюда.
— Н-ну-у…
Тут мистер Верт вмешался. Таща за руку Хью, который в тот момент снимал шляпу, он поспешил к парочке. Патрик Батлер в прекрасном костюме с Савил-роу[11] сразу почтительно выпрямился.
— А, коммандер![12] — воскликнул он.
— Простите, что помешал, мистер Батлер, — извинился мистер Верт, торопливо взглянув на часы. — Этот джентльмен, как я понял, ваш друг, хочет вас видеть. Теперь, прошу прощения, я должен предупредить инспектора Василиска о его визите.
И мистер Верт исчез.
— Дорогой друг! — вскричал адвокат, просияв и пожимая руку Хью. Он искрение любил молодого человека, зная, что тот, со своей стороны, обожает его и готов для него па все. — Что вы здесь делаете среди кандалов и восковых масок убийц? О, вы, наверно, незнакомы с Пэм. Позвольте представить: мистер Хью Прентис — леди Памела де Сакс.
Хью никак не мог попять, каким образом — разве что по волшебству — слезы исчезли с накрашенного лица Пэм. Вблизи она выглядела совсем уж эфирной, даже призрачной. Зачесанные назад белокурые волосы оставляли полностью открытыми щеки и шею, серые глаза были широко расставлены, одежда очень стильная, хоть и не по сезону. Девушка была высокая, стройная, но вполне полногрудая и с широкими бедрами.
— Мистер Хью Прентис, — грохотал раздраженный Батлер, пока Пэм оглядывала нового знакомого. — Леди Памела де Сакс!
Пэм пробормотала, что ей очень и очень приятно.
Патрик Батлер закрыл глаза, задумчиво помахивая ладонью правой руки.
Неожиданно девушка бросилась к Хью, обняла за шею, поцеловала в губы, причем не небрежно, а, можно сказать, вполне полноценно. Потом отпустила его, отступила, по-прежнему с норковой шубкой в руках.
— Вот так, — объявила она с победоносным взглядом невинных глаз. — Да он ведь жутко мивый! И симпати-и-ич-ный… — пояснила Пэм, глядя на Батлера.
Батлер снова закрыл глаза.
— Это правда, — любезно согласился он. — Страшно подумать, моя кошечка, что вы с первого взгляда можете в него влюбиться. Слушайте, старина, Верт сказал, вы зачем-то хотели меня видеть…
Хью поспешно вытащил носовой платок и стер с губ помаду.
— Минуточку! — попросил он. — Как вы назвали того беловолосого типа, который носится повсюду вроде курьера? Кстати, кто он такой?
— А? — переспросил Батлер. — А вы как думаете?
— Я его принял за старшего клерка. Слышал, что он служит в отделе по связям с общественностью…
— Совершенно верно. Кроме того, это коммандер Джон Верт, кавалер креста Виктории[13], начальник особого отдела.
— О, черт побери!
— Вот именно, — согласился Батлер. — Ради бога, будьте поосторожнее в данном обновленном учреждении. Тут никак не поймешь, кто есть кто.
— Стало быть, слово «мистер» означает высокопоставленную персону… — простонал Хью. — Если бы им всем присваивали высокие звания, как в романах, можно было бы догадаться, с кем разговариваешь: с заместителем комиссара или с простым уборщиком… Почему коммандер Верт постоянно поглядывал на часы?
— Потому что к шести часам посетителей отсюда выставляют. А шесть давно уже минуло. Музей обычно открывается в четыре, показывают картографический зал и информационный центр. Но повторяю, зачем я вам понадобился?
Хью оглянулся и понизил голос:
— Во-первых, затем, что меня ищет полиция.
— Что?
— Ш-ш-ш… Мистер Батлер, я не могу вам представить материалы дела…
— Да и не надо, — вставил Великий Защитник, презрительно отметая подобный вопрос.
— …но могу рассказать о загадочном убийстве. Мне точно известно, что мужчину насмерть закололи кинжалом в комнате, куда никто не мог проникнуть. Причем убийство, видимо, связано с парой перчаток.
Хью взглянул на собеседника, ожидая увидеть на его лице недоверие. Но Великий Защитник не проявил ни сомнения, ни скептицизма. Напротив, пришел в экстаз.
— Ничего себе, — прошептал он. — Рассказывайте.
— Здесь?
— Почему бы и нет? — переспросил адвокат. — Можете выдумать более поэтичное место для разработки заговора против невежд и бездельников, чем их собственная контора?
— Н-ну, — пробормотал консерватор Хью, — вы понимаете, речь идет о полиции?
— Разумеется.
— Значит, вы поможете мне?
Батлер величественно выпрямился:
— Не просто помогу, сэр. Я вместо вас разгадаю загадку.
— А… вдруг ошибетесь?
— Я никогда не ошибаюсь, — провозгласил Патрик Батлер.
Надо добавить, что говорил он без всякого высокомерия. Будучи ростом шесть футов два дюйма и обладая пропорциональным телосложением, барристер с приятной улыбкой па красивом, хотя несколько красноватом лице просто констатировал очевидный, по его мнению, факт.
И был по меньшей мере один солиситор, который этому факту верил.
— Теперь попрошу выложить все детали, — добавил Батлер.
— Но сюда в любую минуту может вернуться инспектор Василиск со своей компанией! А где коммандер Верт? Неужели требуется так много времени, чтобы доложить инспектору о моем приходе?
— Попрошу изложить детали.
— Ну ладно!
Хью тихо, быстро, толково начал рассказывать о своем споре с Элен и приходе Абу Испахана. Пэм немедленно перебила, спросив, кто такая Элей. Хью поспешил ответить, дабы адвокат не успел заткнуть ей рот.
В бетонной пещере со светлым деревянным полом и посмертными масками повешенных в витринах едва слышался монотонный голос инспектора Василиска, объяснявшего устройство мошеннической ярмарочной рулетки.
Хью тихо продолжал излагать деталь за деталью — открывающуюся внутрь кабинета дверь, которая была под постоянным наблюдением, закрытые и крепко запертые окна, отсутствие других выходов, корчившийся на ковре умирающий мужчина, — чувствуя, как в обоих его компаньонах нарастает волнение. Закончил он тем, как сбежал по лестнице дома номер 13 на Линкольнс-Инн-Филдс, столкнувшись с полицейским из Сити.
Сверкающие глаза Батлера, погрузившегося в раздумья, бегали по сторонам.
— По-моему, — невнятно промямлила Пэм, — ты просто молото-ок! — И снова поплыла к Хью, но адвокат не глядя схватил ее сильной рукой за шею и потянул назад.
— Мистер Прентис, предлагаю посовещаться у меня дома. Это недалеко, у меня тут машина. Но продолжайте! Что было дальше?
— По пути в ваш в офис я позвонил Элен, попросил собрать два чемодана…
— Зачем?
— Понимаете, мистер Батлер, я не был уверен, что вы возьметесь за подобное дело…
— Вы так думали? Хо!
— Тут требуется слежка, возможно, погоня, охота… Я даже точно не знаю, кто такой Абу, где искать его родственников и знакомых, хотя, наверно, из его рассказа можно вывести методом дедукции какие-то заключения. Вот какой у меня план. — Готовый изложить упомянутый план, Хью вдруг остановился. — Кстати, что означает французское слово «escroque»?
— Обман, конечно.
— Обман?…
— Угу-у, — вставила Пэм, кипя радостным возбуждением. — Слушайте, Па-атрик! Последние слова бедня-жечки…
— Пролейте бальзам на мое сердце, заткнитесь.
— Н-ну, Па-атрик…
— Мадам, мы рассматриваем уголовное дело, вмешательство женщины в которое не только не поощряется, но и запрещается с помощью оплеухи. О, боги Вавилона! Если начнется охота, то пусть о ней знает весь город! Мы с Прентисом об этом позаботимся.
