В этом году энтузиазм гостей был так велик — за исключением шестерых, все остальные были в маскарадных одеждах — что даже Сара, которая по природе своей не была особенно общительна, почувствовала желание присоединиться к веселой группе употребляющей красные и синие коктейли в ресторане. Он находился в задней части первого этажа, а также служил и бальным залом — и все было почти готово к вечеринке.
Помещение было удивительно теплым, радиаторы запустили на полную мощность, а в большом старом камине пылал огонь на радость гостям и к ужасу управляющего отелем. Но в этот вечер огонь танцевал весело, без копоти, и взрослые вспоминали свое детство, когда тени на стенах казались им огромными, а поздно ночью прогоревшие дрова вдруг взметали искры. Чтобы усилить эффект, на каждом столе поставили по две высокие красные свечки, уже зажженные, а ореол вокруг них создавал маленькие островки теплого света в полутемной испещренной отблесками трапезной, и удлиненные желтоватые языки пламени отражались в блестящих столовых приборах.
Легче всего было рассадить гостей за тремя столами по тринадцать человек, причем для всех были сервированы только по два блюда. На каждом месте стояли карточки с именами тех, кто должен был сидеть за соответствующим столом, а также с двумя цифрами, обозначающими места за вторым столом (для третьего и четвертого блюда), и за третьим столом (для пятого и шестого блюда). Эта система была испробована Биньоном в прошлом году и, несмотря на то, что одна или две пары не сумели точно следовать указаниям по смене столов, эффект от социального общения был чрезвычайно успешен. Единственной проблемой при этой системе было неудобство в перемещении тарелочек с хлебом с места на место, но и этот конфликт был умело разрешен, когда булочки и масло переложили на общие подносы.
Без четверти восемь (ужин должен был начаться в восемь часов) произошло кое-что неприятное: о времени Сара могла сказать абсолютно точно. Одна гостья, занимавшая номер в пристройке, одетая как мусульманка в черное длинное платье, сказала Саре приглушенным паранджой голосом, что на стене в дамском туалете написана некая гадость, и они вместе пошли проверить. И Сара была полностью согласна с голосом под вуалью, надпись была не из приятных: «Я сошел с ума» было написано над одним из умывальников черным фломастером, а ниже добавлено: «И Биньон тоже». Господи! Достаточно было нескольких минут, чтобы затереть надпись губкой и шампунем хотя бы до степени нечитаемости.
Коктейли имели огромный успех, так как помогли даже самым зажатым незнакомцам начать спокойно общаться между собой. Сам Биньон, пышно представленный как Лорд-Верховный Исполнитель, в этом году не делал попыток скрыть свою личность, он любезничал с одной маленькой худенькой девочкой, одетой в красивый японский костюм. Мистическая притягательность Востока выявила разнородные реакции, вроде парочки действительно удачных попаданий. Самой потрясающей была одна женщина с гибким телом, одетая в костюм для танца живота, что предполагало минимум одежды, и что заставляло несколько пар глаз (не считая Биньоновых) искриться похотливым блеском.
Вскоре гости отправились к своим столам, чтобы начать с закуски — свежего грейпфрута с вишнями, который уже был сервирован, и следовавшего за ним консоме о’Риц[2].
Сара взяла один бокал с текилой «Санрайз» и двинулась обратно к рецепции в холл, где закрыла на ключ входную дверь отеля. Голова ее слегка побаливала и последнее, что ей хотелось — это ужин из шести блюд. Единственное о чем она мечтала, так это лечь пораньше и точно это она (обещала же себе!) сделает сразу после того, как поможет сервировать жареную форель с миндалем, а после свиные отбивные по-нормандски. (Ягодный торт, сыр, пирожные и кофе, как ее уверял Биньон, особых затруднений не вызовут). Она никогда не ела много, считая, что может легко поправиться. И уж точно она не собиралась встретить Новый год с лишними килограммами.
Коктейль был хорош, а до сервированного на закуску грейпфрута оставалось еще несколько минут, так, что Сара закурила одну из шести сигарет, которые она себе позволяла за день, глубоко вдохнула дым и с наслаждением опустилась на свой стул.
До восьми часов оставалось десять минут.
Спустя две-три минуты она услышала где-то вблизи шум. И внезапно, против всякой логики — в пустом полуосвещенном фойе было тихо, а из ресторана долетали радостные возгласы — ее охватило такое чувство страха, что ее волосы цвета меди встали дыбом. А после также внезапно к ней вернулось спокойствие. Из мужского туалета появился мужчина в пестром костюме, который при иных обстоятельствах вызвал бы у нее другие мысли, но сейчас она любезно ему улыбнулась. Мужчина, вероятно, потратил кучу времени, чтобы достичь такого убедительного вида — карибец с шоколадной кожей. Но может, он еще и не был полностью готов, так как, проходя к ресторану, протирал намазанные коричневой краской руки белым платком, цвет которого уже больше был похож на шоколад, чем на ваниль.
Сара отпила коктейль и почувствовала себя лучше. Просмотрела единственное письмо, которое очутилось на ее подносе этим утром: некая дама из Челтенема благодарила за «похвальную оперативность», с которой ей была забронирована комната. Сара подняла голову и увидела перед собой улыбающегося Лорда-Верховного Исполнителя.
— Еще один? — предложил он, кивнув на коктейль.
— Мм, было бы чудесно, — услышала она свой голос.
Что ей вспоминалось после этого? С уверенностью помнила, как сервировали столы после консоме. Как убрала бесчисленные вилки и ложки, лежавшие на месте, предназначенном для той зануды из Солихола, Дорис Аркрайт. Была на кухне, когда одна свиная отбивная свалилась с тарелки на пол, а после была старательно почищена и возвращена обратно. Выпила третий коктейль. Танцевала с Лордом-Верховным Исполнителем. Съела на кухне два куска торта. Танцевала в тусклом свете бального зала что-то вроде ча-ча-ча с загадочным «карибцем», который получил награду за самый удачный мужской маскарадный костюм. Сказала Биньону, чтобы тот не глупил, когда он подкинул идею перепихнуться вдвоем в ее временной спальне. Выпила и четвертый коктейль, цвет которого уже не могла вспомнить. Ее слегка подташнивало и, не дожидаясь пока пропоют «Старое доброе время»[3], она побежала наверх и, в конце концов, оказалась в постели.
Это были наиболее ясные моменты, того бурного вечера. («Но, вероятно, было и кое-что другое, мисс Джонстон?») Да, было и кое-что другое. Она вспоминает стук множества дверей, когда закончились песни и музыка — должно быть, прошло полчаса после полуночи — и стоя у окна (одна!), видела, как гости из пристройки возвращаются по комнатам: две женщины в светлых пальто, а между ними карибец, тот, что получил награду, он обнимал их за плечи. За ними шли еще трое: женщина в парандже, которая обнаружила надпись в туалете, а с двух сторон от нее — самурай и арабский принц. Группу завершал Лорд-Верховный Исполнитель, в наброшенном на маскарадные одежды темном тяжелом пальто. Да! Она совершенно ясно вспоминает, что видела их всех, включая Биньона, входящими в пристройку, а чуть позже Биньон вышел и закрыл резервным ключом боковую дверь пристройки — вероятно, чтобы уберечь гостей от нежеланных посетителей.
Сара проснулась незадолго до семи утра и некоторое время не могла понять, где она. Потом испытала поистине детское восхищение, когда отдернула занавески и увидела белое покрывало — на карнизе окна и на ветвях деревьев. Снаружи все выглядело достаточно морозно. А внутри она с удовольствием ощупала небольшой хорошо нагретый радиатор, благодаря которому было так уютно в комнате. Сквозь замерзшие стекла окна Сара бросила еще один взгляд на толстый снежный ковер — казалось, будто Всевышний махнул кистью в последние часы минувшего года и окрасил землю в ослепительно белой цвет. Сара подумала, а не залезть ли снова в постель, но отказалась от этой мысли.
Голова ее слегка побаливала, а она знала, что на кухне есть аспирин. Так ведь она все равно обещала помочь с завтраком. Лучше было встать, даже выйти и немного прогуляться по девственному снегу. Насколько она видела, не было ни одного следа на гладкой снежной поверхности, которая окружала странно притихший отель, и в сознании ее всплыла строка из стихотворения, которое ей всегда нравилось: «И чистый снег еще не смят…»[4]
Всего за несколько секунд вода в умывальнике стала совсем горячей, и она вытащила полотенце из сумки. Внезапно она заметила кофейного цвета пятно на правой ладони, а после такое же на белом полотенце, которое вероятно использовала вчера прежде, чем лечь спать. И, конечно, сразу догадалась, откуда оно. Неужели этот проклятый карибец испачкал ее блузку, когда левой рукой обвивал ее талию (возможно чересчур интимно) над узкой черной юбкой? Да! Так и было! К дьяволу! Голова у нее разболелась еще больше, пока она пыталась отчистить отвратительное пятно с кремовой блузки. А, ладно, едва ли кто-нибудь его заметит.
