Так прошло несколько минут; Поль Дро, выслушавший Фандора без единого слова и жеста, понемногу пришел в себя.
Слова Фандора пробудили в нем человеческие чувства, хирург, не знающий снисхождения, отступил на второй план.
Он подошел к операционным столам.
— Что вы собираетесь делать? — запинаясь, спросила Даниэль.
Профессор ничего не ответил.
В одну секунду освободил он запястье Элен от закрепленного на нем прибора. Из открытой артерии брызнула кровь, хирург ловко перевязал рану и распорядился:
— Отвезите больную в палату.
Даниэль и Фелисите засуетились подле Элен, и вскоре профессор остался наедине с Дельфиной. Та вела себя спокойно, как человек, который вот-вот проснется.
Профессор немедленно дал ей сильную дозу хлороформа.
Потом он подбежал к дверям, нервным движением задвинул засов; теперь из всех, оставшихся в операционной, он один был в полном сознании: Дельфина, получив хлороформ, снова впала в забытье, слева на полу без сознания распростерся Фандор.
Профессор торопливо скинул халат и пиджак, закатал рукава рубашки. Он снял маску, открыв бледное, исполненное решимости лицо.
— Он прав, — сказал себе хирург, взглянув на Фандора, — я подлец, чудовище, ко всем тем подлостям, что я уже совершил, я чуть было не добавил еще одну… Лишь одна надежда осталась у меня — спасти Дельфину. Я верну ей рассудок и этим хоть отчасти искуплю свои злодеяния, ведь с тех пор, как я познакомился с этим извергом Фантомасом, жизнь моя пошла под уклон, увлекая меня в роковую пропасть преступлений и омерзительных гнусностей… Не он отдаст свою жизнь, — сказал он, снова взглянув на Фандора, — нет, тысячу раз нет! Виновен я один, я и понесу кару.
Поль Дро решительно перетянул жгутом свою левую руку. Второй жгут он наложил себе на икру, а затем свободной рукой рассек себе левое предплечье, из раны неудержимо хлынула кровь.
Профессор вытянулся на столе, где еще недавно лежала Элен, придвинулся поближе к Дельфине; он приладил к своей руке аппарат, через который его кровь мощным, сильным потоком стала переливаться в вены и артерии несчастной безумицы.
Чувствуя, что слабеет, Поль Дро с трудом приподнялся, посиневшими губами коснулся губ Дельфины и без сил упал на операционный стол.
— Я умираю, — прошептал он, — я искупаю свою вину, все мои преступления, только бы удалось спасти тебя, Дельфина!.. Пусть кровь моя, жизнь, которая меня покидает, вернут тебе былую силу, позволят обрести утраченный рассудок. Прощай, Дельфина, я люблю… люблю тебя…
Чуть слышно произнес он последние слова:
— За всех, кому я причинил зло, за тебя, Амели… Простите меня… простите…
Когда выбили двери, раздался истошный вопль, и Даниэль, обезумев, ринулась в операционную.
И пяти минут не прошло с тех пор, как Поль Дро обрек себя на верную смерть, но сердце его уже не билось.
Даниэль, часто помогавшая в операционной, отключила аппарат, через который кровь хирурга была перелита Дельфине Фаржо.
Прибежал доктор, случайно заглянувший в лечебницу. Он бегло осмотрел хирурга и его пациентку, лежавших на операционных столах.
Действие хлороформа закончилось, Дельфина Фаржо постепенно приходила в себя. Бледные щеки ее порозовели, затрепетали веки — она открыла глаза.
— Спасена, — уверенно сказал доктор.
Затем он повернулся к хирургу, который по-прежнему лежал неподвижно.
— Профессор скончался, он умер, как мученик, пал жертвой преданности своей профессии.
Даниэль ничего не ответила, она-то знала, как было дело; лишь она и старая Фелисите знали тайну профессора Поля Дро, да, может, еще Фандор — если Фандор проснется!..
Глаза двадцать шестая БЕДНЫЙ МАЛЫШ!
Что сталось с Фантомасом? Как удалось ему скрыться из зала судебных заседаний? Какие он строил планы? Что намерен был предпринять?
Жюв жестоко ошибся, вбив себе в голову, что сможет застать врасплох того, кто выдавал себя за Миньяса, и арестовать его именем закона, когда суд присяжных оправдает Бриджа.
Под маской Миньяса Фантомас скрывался со времени своей неудачной попытки выманить у Максона кругленькую сумму, чтобы затем, с помощью своего сына, выдававшего себя за тренера ипподрома Бриджа, выиграть на бегах; немало сил положил Фантомас, чтобы его Миньяс стал известен на бирже, прослыл приятным малым, чье поведение безупречно — никому и в голову не пришло бы заподозрить его в чем-то постыдном.
До чего же злился Фантомас, когда задуманный им план рухнул — и все из-за Жюва!
Вопреки предположениям сыщика, в тот день, когда Жюв устроил засаду, Фантомас действовал очень осторожно, бандит и не собирался взламывать сейф.
Даже Элен он ввел в заблуждение: когда сейф с секретом взорвался, девушка была тяжело ранена, она слишком поторопилась и стала жертвой собственного безрассудства!
Жюв угадал верно: Фантомас одним из первых узнал, что произошло с его дочерью.
Только что провалился план Фантомаса, связанный с ипподромом, несчастный случай с Элен стал для него еще одним жестоким ударом.
Необходимо было срочно что-то предпринять. От сообщникоз, рассеянных по всему Парижу и составлявших при нем нечто вроде сыскной полиции, Фантомас узнал, что Элен попала в лечебницу Поля Дро.
Перед той, кого Фантомас продолжал считать своей дочерью, он не мог появиться в собственном своем обличье. Повидать девушку он мог лишь в облике Миньяса, которого поначалу придумал просто так, без всякой конкретной цели.
Выдавая себя за Миньяса, Фантомас купил лечебницу Поля Дро. Еще раньше Фантомас разорился, спекулируя на бирже, платить за лечебницу ему было нечем, и потому он раскинул сеть тайных интриг, задумал и с дьявольской ловкостью осуществил похищение маленького Юбера, убийство Амели Дро, судьи Себастьяна Перрона, отправил на тот свет беднягу Педро Коралеса.
Фантомас не строил иллюзий и знал, что не сможет долго выдавать себя за Миньяса.
О том, сколь коварен Фантомас, было прекрасно известно Жюву, но и Фантомас не раз убеждался в проницательности сыщика, в его редкой способности распутывать самые загадочные преступления, побеждать самых хитроумных противников.
«Не позже, чем через две недели, — рассудил Фантомас, — он дознается, кто такой Миньяс. Через две недели я не смогу и близко подойти к Элен!»
Тогда-то и задумал он новый свой план.
Не так уж и жалко было расстаться ему с ролью Миньяса, если удастся, приняв другое обличье, по-прежнему навещать обожаемую дочь.
Фантомас мгновенно изобрел новый трюк, дерзкий до безумия; трюк этот был так прост, что наверняка сулил удачу.
И все же Фантомас не сразу расстался с обликом Миньяса, который еще мог быть ему полезен. Повсюду у него были сообщники, каждый из них был от него в большой зависимости, любого мог он использовать в своих преступных целях.
Без особого труда удалось ловко подделать документы в Министерство юстиции, и Миньяс, несмотря на то, что он якобы был греком, оказался в списке жюри присяжных, который из всех официальных бумаг составляется, пожалуй, с наибольшим небрежением.
Фантомас стал председателем жюри присяжных, а уж захватив этот пост, он сумел-таки добиться оправдания своего сына.
Когда вместе с присяжными Фантомас отправился в совещательную комнату, глаза его повсюду искали Жюва. Тонкий психологический нюх не подвел его — он заметил, что Жюв взволнован и нервничает, а правую руку запустил глубоко в карман, наверняка сжимая револьвер.
Фантомасу сразу все стало ясно. Жюв узнал его, Жюв догадался, кто такой Миньяс, Жюв собирается действовать!..
Что он задумал? Что предпримет?
Злодей внутренне содрогнулся. «Стоит Жюву заговорить прежде, чем будет объявлено решение жюри присяжных, — подумал он, — и разразится страшный скандал, решение огласить не удастся, слушание дела перенесут на другую дату и спасти Владимира не удастся. Жюв надеется застать меня врасплох, — усмехнулся Фантомас, — так будем начеку».
Он поднялся, зачитал отрицательное решение, силой вырванное им у присяжных.
Дальнейшие события разворачивались в точности так, как предвидел Фантомас. Сбитый с толку спокойным поведением Фантомаса, Жюв решил схватить его сразу после того, как огласят приговор о помиловании, который после ареста Фантомаса все равно был бы аннулирован.
Жюв рассчитывал захватить бандита врасплох и бросился на него как раз в тот момент, когда Фантомас ждал этого.
Не моргнув глазом, Фантомас достал револьвер.
Он прицелился. Попасть в Жюва было нетрудно.
Когда раздался выстрел, Жюв упал.
«Попал или не попал?» — засомневался Фантомас.
Расталкивая друг друга, к нему уже бросились присяжные, стали окружать его.
Секунда промедления — и он будет окружен, схвачен.
Фантомас ничуть не растерялся, он видел, какая ему грозит опасность. Перемахнув через балюстраду, он спрыгнул в зал, смешался с толпой, затем, стараясь не бежать, дабы не привлекать внимания, большими шагами направился к выходу.
