– Хм… Я думаю, вам понятно, что вы хотели сказать. Но черт меня побери, если понятно мне… А в общем, что бы там ни было, это настоящий кошмар. Я всегда думал, что знаю в управлении всех… И что никто из них на подобное не способен. А теперь, когда это случилось, не перестаю говорить себе, что этого не могло быть… Потом ущипну себя и вижу, что это не сон, и стараюсь не смотреть коллегам в глаза. Меняется ли человек внешне, убив другого? Должен меняться. Но…
– Не болтайте ерунду, Харки, – усмехнувшись, прервал его Найджел. – Вы просто сильно устали. Лучше съешьте вот колбаски с огурчиком.
Фортескью хмуро передернул плечами и заказал свой обычный стакан молока. Они пошли к угловому столику. Зал был полупустым; за столиками сидело несколько телетайписток, горстка посыльных зевала над домино да два репортера ждали очередного пресс-релиза. Гудел кондиционер, электрические лампочки лили унылый свет на водяные титаны, стойку, металлические столы и стулья.
– И нужно же было назвать это место рестораном! – задумчиво сказал Харки. – Это больше напоминает буфет на пароходике третьего класса, который идет прямым ходом в ад.
– Что-то у вас сегодня фантазия разыгралась!
– Просто время тяну, старина. Жду, когда вы начнете допрос с пристрастием.
– Тогда ясно. Можете начать с рассказа о том, из-за чего вы поссорились с Биллсоном.
– Какую ссору вы имеете в виду? – Освещенное электричеством лицо Фортескью ничего не выражало, словно нарисованная на пергаменте карта.
– Ту, что была в позапрошлый вторник. Во время ленча. По поводу Ниты Принс. Мисс Финлей слышала через стену. – Найджел отправил в рот кусок хлеба с маргарином. Он повторил слова, которые слышала его помощница. – «Последний шанс» – что за последний шанс он вам давал? И почему он «в безвыходном положении»?
Харкер Фортескью насмешливо улыбнулся:
– Уж эта ваша мисс Финлей!.. Почему бы вам не натаскать ее получше? Вечно она торопится с выводами – и попадает пальцем в небо.
– Значит, это была просто дружеская пикировка?
– Я этого не сказал. Но мы не обсуждали мисс Принс.
– Памела Финлей, однако, слышала, как вы…
– Слышал звон, да не знает, где он?.. Она слышала слово, которое со свойственной ей небрежностью приняла за «Принс». А речь шла о другом: мы говорили: «принтс»[12]. Я отчитывал его за волокиту, которой отличается его отдел.
Фортескью выжидающе смотрел на Найджела, как человек, удачно пошутивший и рассчитывающий на то, что собеседник оценит шутку. Найджел, однако, смотрел в свою тарелку.
– Но если это вы отчитывали его, почему же он говорил, что дает вам последний шанс?
– Дорогой мой, вы же знаете Биллсона! Он завзятый спорщик, препирается по всякому поводу из принципа. И не хочет ни за что отвечать. Когда я сделал ему выговор, он тут же настрочил длиннейшую докладную, что система розовых бланков не работает. Он заявил, что следует восстановить прежнюю систему, и дал мне последний шанс сделать это. Иначе он будет просить о переводе в другое управление. Он совсем разошелся; да, признаться, и я тоже. Он умеет выводить из себя.
– Поэтому вы сказали ему: «Пропадите вы пропадом»? Сильно сказано, Харки.
Фортескью весело улыбнулся Найджелу.
– Честное слово, я уволю вашу мисс Финлей. Все-то она переиначит. Я сказал: «Я преподам вам урок», а потом добавил насчет того, что он может хоть завтра же отправляться в министерство военного транспорта, там есть вакансия. Он ведь давно грозился туда перейти. Хорошо бы, он выполнил эту угрозу. Хотя я не завидую бедному министерству военного транспорта…
– Понятно. Это все объясняет. – Найджел тихонько вздохнул. – Вы хорошо знали Ниту перед войной, когда она работала для вашего агентства?
– Не скажу, что хорошо. Она не работала с нами постоянно. И у меня не было обыкновения приглашать моделей на обед. Хотя, должен вам сказать, в те времена она была огонь-девка.
– Вы понимаете, что полиция будет очень подробно разбираться в отношениях, которые могли быть с Нитой у любого из нас? И поинтересуется прошлым?
– Ну конечно. Обычные следственные действия. Я понимаю. Что же до моего прошлого, то оно чисто как стеклышко. Во всяком случае, в том, что касается Ниты. Следующий вопрос?
– У кого, по вашему мнению, могли быть причины убить Ниту?
Фортескью не мигая смотрел на Найджела. Помолчав, он сказал:
– Чисто теоретически существуют три вероятные причины, чтобы убить красивую женщину. – Он поднял три пальца и один за другим загнул их. – Первая: ревность. Вторая: пресыщение. Третья: если это женщина определенного рода, то потому, что она вас шантажирует.
– Вы думаете, Нита относилась к женщинам определенного рода?
– Она была исправившейся грешницей. Подчеркиваю: исправившейся. Могу я считать, что мы поняли друг друга? Поэтому никакого шантажа ради денег. Но есть на свете другие вещи, ради которых женщина может прибегнуть к шантажу.
– Какие же, например? – спросил Найджел, сонно уставившись на золотистые волосы телетайпистки за соседним столиком; она увлеченно болтала с подругами – без сомнения, о скандале в Управлении наглядной пропаганды.
– Виды на будущее, – сказал Фортескью. – Исправившаяся распутница будет из кожи вон лезть, чтобы доказать, что она исправилась, и пойдет ради этого на все; я имею в виду, даже на шантаж. Она будет цепляться за респектабельность с такой же страстью, как респектабельная женщина – за вожделенный роман, как они это называют.
– Все это – «чисто теоретически»?
Фортескью кивнул.
– Ну что ж… Очень интересно. – Найджел снова вздохнул. – А теперь, пока я принесу вам еще стакан молока, подумайте – чисто теоретически – о каком-нибудь более правдоподобном объяснении ссоры с Эдгаром Биллсоном.
Найджел встал и подошел к стойке. Фортескью ошарашенно смотрел ему в спину. В зале столовой зазвонил телефон. Одна из работниц, обслуживавших стойку, взяла трубку.
– Мистер Фортескью! Мистер Фортескью! – звонким голосом позвала она.
Харки направился к телефону. Притихшие было голоса снова загудели. В следующий момент Фортескью поманил к себе Найджела.
– Джимми! Джимми! Это ты? – услышал Найджел его слова.
– Что случилось?
– Похоже, с ним что-то произошло… Черт бы побрал этот коммутатор: разъединили. – Харкер яростно стукнул ладонью по аппарату.
– Бросьте телефон! Быстрее! Бежим наверх!..
Найджел Стрейнджуэйз помчался, лавируя между столами, Фортескью – за ним. Сидевшие за столиками, глупо таращась, поворачивались им вслед, как овцы вслед грохочущему поезду. Топот бегущих ног разносился по длинному коридору. Наконец Найджел нажал на кнопку, вызывая лифт.
– Что он сказал? – спросил он.
На световом табло загорались цифры: шесть, пять, четыре…
– Сказал: «Харки, вы? Приходите…» – и замолчал. Голос у него был какой-то странный.
Дверь лифта открылась. Они ввалились в него. Найджел ткнул пальцем в кнопку верхнего этажа. Лифт должен был подниматься без остановок, но на первом этаже остановился; дверь раздвинулась, оставалась открытой положенные тридцать секунд, потом автоматически затворилась. То же самое произошло на втором этаже. Харкер стал чертыхаться. Но Найджел вытолкнул его из лифта и крикнул:
– Бегите вниз, на вахту! Проследите, чтобы никто не вышел из здания. Никто! Я сверху вам позвоню. Скорее!
Найджел остался в лифте. В подвал лифт спустился без остановок. Теперь, кажется, он будет застревать на всех этажах. Да, третий этаж, стоп, пауза, дверь отходит в сторону, пауза… Проклятие! Значит, кто-то нажал все кнопки на внешней панели как раз перед тем, как они вошли в лифт. Кто-то хочет задержать их. Логично было бы выйти из лифта и побежать по лестнице. Но возможно, кто-то хочет именно этого… Лучше этого не делать, мой мальчик. Почему у этого чертова лифта нет кнопки, чтобы его нельзя было остановить?..
На следующей остановке Найджел высунул голову и посмотрел вверх. На верхнем этаже, кажется, темно. Он выключил свет в кабине: ему не хотелось быть легкой мишенью, когда, подсвеченный сзади, он выйдет из лифта. «Я стал вроде мисс Финлей, – подумал он, – спешу с выводами, совсем по-детски… ведь очень может быть, что у Джимми приступ несварения желудка или он порезал палец. Или нашел пропавшую папку. Ладно, приехали, и, кажется… шестой этаж, пауза, дверь открывается…» Он стремительно выскочил из двери. Темень! Черт бы побрал это затемнение! Он пробежал пальцами по стене и, нащупав выключатели, нажал сразу все. Коридор. Такой знакомый! Совершенно пустой. Все двери закрыты. «Так, тихонько пойдем. С левой стороны дверь Брайана, дверь Мерриона, моя дверь. Справа – две двери фототеки. Все нормально. Так, приемная. Она открыта. Справа дверь Джимми, она закрыта, из-под нее сочится свет».
Найджел повернул ручку, вошел. В первый момент, по привычке взглянув в сторону стола, за которым обыкновенно сидел Джимми, он решил, что в комнате никого нет. Но только в первый момент. Он перевел глаза влево. И там, у стола, где умерла Нита Принс, он увидел Джимми Лейка. Его поразило то, что Джимми казался погруженным в молитву. Он стоял на коленях перед столом, положив голову на руки; можно было подумать, что он умоляет Ниту вернуться. Потом Найджел увидел торчащий у него из спины предмет. Теперь все стало на свои места: ведь убийство – нормальная вещь в этой комнате.
