— Не пойти ли нам с тобой в киношку? — спросил он Буши. — Ты как — свободен?
— Да, — ответил Буши и посмотрел на Годфри. — Может, тебе лучше вздремнуть?
— С чего ты решил?
— Ладно, если хочется, пошли.
Перл знала Уилфреда менее года, но уже вполне хорошо, чтобы угадывать его настроение. Сегодня, как она заметила, он вернулся рано и с нарочито небрежным видом, рассчитывая, видимо, ее обмануть. Под внешним спокойствием скрывалось напряжение, как в машине с неслышно работающим механизмом. Он попросил ее сделать сандвичи и торопливо проглотил их, словно спеша на важное свидание. Он дважды повторил, каким путем они поедут: Йорк-Холл находится совсем рядом со станцией метро «Бетнал-Грин»; нет смысла нанимать машину: они могут доехать от Слоун-стрит до Мраморной Арки на 137-м автобусе, а оттуда без пересадок на метро до Бетнал-Грин. Таким образом, общая стоимость поездки не превысит трех шиллингов шести пенсов на двоих. Погода стояла ясная, хотя и холодная, небольшая прогулка пойдет им на пользу. Наряжаться, разумеется, не стоит; надеть что-нибудь совсем простенькое, в Ист-Энде не следует выделяться. Облачись он во что угодно, подумала Перл, с его размерами и манерой держаться все равно никуда не спрячешься, а ему и невдомек.
Вид у него сегодня какой-то алчный. Она поймала на себе его взгляд — таким он обычно смотрел на нее, когда хотел с ней спать. А ведь он проделал это всего четыре дня назад, так что рановато снова ее желать или если не желать, то хотя бы поддаваться желанию, ибо, по его мнению, это вредило здоровью. Во всяком случае, вечером их не будет дома, и неизвестно, как поздно они вернутся, — они шли посмотреть на Маленького Божка. Маленький Божок имел ко всему этому какое-то отношение.
Она думала было притвориться больной и отказаться от поездки — посмотреть, будет ли он разочарован. Но ей слишком хотелось увидеть Годфри. Удивительно, что и Уилфред испытывал ту же потребность.
Они вышли в семь пятнадцать. Матч начинался в восемь, и к тому же главной встрече предшествовали еще две или три второстепенные. Но они не знали, сколько времени займет дорога. Сначала автобусом, потом метро. На улице было холодно, а в метро жарко, и Уилфред нервничал и вытирал потный лоб. Без десяти восемь они выбрались из метро, пересекли улицу и поднялись по ступеням большого серого здания, предъявили билеты, вошли в зал. Распорядитель как раз выбирался на ринг.
Помещение представляло из себя обычный большой спортивный зал с рингом посредине. Зал переполнен. Явный успех антрепренера Сэма Виндермира.
— Леди и джентльмены, прошу занять места, сейчас начнется первая встреча…
Уилфред и Перл прошли к своим креслам в первом ряду амфитеатра, не у самого ринга, но близко. Маленькие железные стулья с брезентовыми сиденьями и спинками, соединенные в ряды. Наступая на ноги и расталкивая публику, Уилфред протиснулся к местам. Он занял почти два стула. Перл примостилась на краешке, сосед насмехался: «Раз тебе, дядя, требуется два стула, так и плати за них». Уилфред был полон негодования по поводу неудобств и плебейского окружения — вот что значит «государство всеобщего благосостояния», где все могли позволить себе платить подобные цены!
Пока они устраивались, прошла половина первого боя, постепенно все расселись поудобнее, приспособились друг к другу. Энджелл вытащил бинокль, подышал на стекла, протер их; Перл глубоко вздохнула, пошевельнуться она не могла; в перерыве надо будет снять пальто — сразу легче станет.
В первой встрече боксеру рассекли бровь, и рефери прекратил бой в третьем раунде. Программа. Вот оно: «Годфри Воспер (Маленький Божок), Кенсингтон, и Кио, Кобе, встреча боксеров полулегкого веса из десяти раундов по три минуты».
Женщин в зале было мало, и Перл похвалила себя за предусмотрительность: она накинула на голову шарф, прикрывавший ее белокурые волосы и делавший ее менее заметной. И все же некоторые мужчины поглядывали в ее сторону, а когда один из них ругнулся, сосед хмыкнул и подтолкнул его в бок: «Осторожней, Джо, тут женщины». Галантность старых времен. Вест-Энд плевал на подобные вещи, но Ист-Энд по-прежнему оставался ей верен.
Следующие два боя прошли словно в тумане: пот градом катил с боксеров, боксерки скрипели по полу, тяжелое падение тела, когда один из противников не удержался на ногах, отдельные выкрики болельщиков, шиканье и аплодисменты толпы. Секунданты в свитерах и белых брюках, с лицами бывших боксеров, ныряющие на ринг и обратно, обмахивающие полотенцами, массирующие, нашептывающие, уговаривающие, заклеивающие царапины; звук гонга, краткое слово, произносимое рефери: «Брек!» Удивительно и невероятно, что некоторые боксеры обнимали друг друга после схватки — по-дружески, словно и не наносили друг другу страшных ударов, словно Между ними и не происходило жестокой борьбы. Но вот пришла очередь главного боя.
Годфри довольно спокойно поджидал этого момента, сидя в своей маленькой отдельной кабине, напоминающей кабинку для морских купаний викторианских времен. Он слышал, как распорядитель объявил очередность боев. Впервые его имя было напечатано крупными буквами, а не где-то в конце программы. Ему это нравилось. Надо будет продолжать в том же духе.
Он был внутренне собран и не нервничал. Не нервничал, потому что твердо верил в себя. Даже не знай он, что существует договоренность насчет десяти раундов, он все равно был бы так же уверен. Кстати, его никто не предупреждал сдерживать удары. А что, если он вдруг нокаутирует Кио? Лучше не пробовать. Дэвис предоставил ему этот шанс, и идти ему наперекор — опасно.
Пэт Принц то появлялся, то исчезал, проверял, все ли в порядке, давал последние наставления.
— Где Джуд? — спросил Годфри.
— Сомневаюсь, придет ли он. Я же сказал, у него грипп, шутки плохи. Он сказал, что постарается прийти, но сомневаюсь.
Годфри хмыкнул.
— Странно. Я думал, он сегодня придет.
— Ты лучше думай о себе, — сказал Принц. — Следи за этим японцем. Следи за его правой. У него низкая стойка и резкий удар правой. Не забывай моих наставлений. Бей его. Если войдешь в ближний бой, он тебя сомнет. Двигайся по рингу. Не забывай о работе ног. У тебя ноги быстрей, чем у него.
Принц был явно не посвящен в заговор.
Вошел с бинтами инспектор Совета по контролю, и Принц начал бинтовать Годфри руки. Покончив с этим, инспектор расписался на бинтах, чтобы обошлось без подлога. До конца третьего боя оставалось еще три раунда, но бой мог быть прекращен в пользу одного из боксеров, так что следовало быть наготове. Через открытую дверь Годфри увидел, как менеджер Кио отворил дверь кабины напротив и вошел туда. Несколько человек слонялись по узкому коридору. Два боксера-негра с закрытыми глазами вытянулись на лежаках, словно нокаутированные. Они отдыхали перед своим боем, который должен был состояться после основного.
Движение ног, шум голосов. Толпа слишком далеко, но обо всем не трудно догадаться. Ага, эти двое вернулись к себе в кабину после третьей встречи. Один из них жаловался менеджеру: «Просто смеш-но. Смеш-но. Я ждал на колене, ждал до счета девять!»
— Готов? — спросил распорядитель у двери. — Пора, Пошли.
Вдоль по узкому коридору, по проходу мимо душевых и через двойные двери — на свет и гул арены. Годфри почти не заметил впереди маленькую приземистую фигуру в халате с восходящим солнцем на спине. Его не беспокоило, что это чемпион своей страны. Он прислушивался к всплескам аплодисментов, раздававшимся, когда он взбирался на ринг, был уверен в хорошем приеме, когда объявят его имя. Он уже приобрел популярность благодаря своим последним боям — настоящие болельщики не пропускают ни одной встречи, где бы она ни состоялась, — и к тому же он англичанин, выступающий против иностранца.
Судил тип по имени Уотерфорд. Он не судил Годфри прежде, но Годфри знал, что это опытный рефери: здоровенный дядя в черном галстуке, брюках и белой рубашке — они всегда выбирали больших судей для маленьких боксеров и маленьких судей для боксеров-тяжеловесов. В углу Пэт Принц нашептывал ему последние надоевшие советы, теперь — на середину. И верно: когда он поднял руки, публика действительно устроила ему встречу. Вот это жизнь! Для Годфри жизнь состояла из двух вещей: секса и борьбы на ринге. Вот это слава! Секс тоже неплох, но с боксом не сравнить.
Их представили: рефери что-то говорит, обычную чепуху, честная борьба и прочее; Кио — что он понимает? Квадратное лицо вежливо кивает, холодные коричневые глазки, коротко стриженные волосы, черные шелковые трусы, красные перчатки. Коснись перчатками и возвращайся в свой угол. И вот тогда-то, стоя спиной к рингу, держась за канаты в ожидании гонга, он увидел их. Господи боже мой, кого я вижу в переднем ряду — Перл! Перл со своим жирным боровом-муженьком. Оба. Вот это да! Вот те на, значит, он все-таки не растерял своих болельщиков! Концы губ поднялись в легкой усмешке; он кивнул Перл, которая, казалось, была слишком увлечена, слишком захвачена происходящим, чтобы кивнуть в ответ. И этот старый боров, гора сала, едва умещается на стуле.
