А лагерь «Чайка» жил обычной жизнью. На кухне поварихи обсуждали виды на урожай яблок и рецепты варенья. Из распахнутых окон пищеблока тянуло наваристым борщом. На второе, как выяснила Алиса, готовились паровые тефтели. Кажется, на десерт обещали даже машину с сахаром, ну а для начала — салат из помидоров и огурцов.
После жалобы родителей Сони Голубцовой с поваров драли три шкуры, в любой момент могла нагрянуть комиссия. Конечно, во всём винили вожатую, и поварихи дружно воротили от неё носы. Кстати, если жалобы поступали из других отрядов, такой реакции почему-то не наблюдалось. Но Алисе было наплевать на бойкот — она думала, что всё-таки делать с Денисом.
Младшие дети играли в пятнашки, старшие — в сокс. В этом году сокс-эпидемия захлестнула все окрестные лагеря. И сама Алиса до последнего времени принимала активное участие в играх с мягким мячиком, сделанным из шерстяного носка. Его нужно было подкидывать ногами, головой и спиной, но только не руками. Мячик ни в коем случае не должен был упасть на землю. Каждый такой промах воспринимался как жуткая неприятность и вызывал бурю отрицательных эмоций.
Игру в волей-сокс через сетку ввёл новый физрук Сергей Николаевич Чаркин. И, таким образом, здорово себя разгрузил. Дети ежедневно и охотно занимались физическими упражнениями, причём делали это фанатично, упорно, самозабвенно. Подкидывая разноцветные соксы головами, пятками, коленками, они крутились и кувыркались, как настоящие акробаты. Каждая команда мечтала непременно набрать по двадцать пять очков, оторвавшись на два очка от соперников.
Свои победы юные соксеры отмечали на вечерних дискотеках. Утром им приходилось давать объяснения в кабинете директора и слёзно просить прощения у Марконы. Вечером всё повторялось, и всеобщий любимец Чаркин обещал и в следующий раз умилостивить Маркону. Объяснить ей, что дети имеют право развлекаться так, как хотят, а не как положено по инструкции.
— Алис! — Вован Азибаев окликнул вожатую, когда та понуро брела к столовой. — Погоди, разговор есть. Насчёт твоего висельника…
— Выбирай выражения! — Алиса снова стала жёсткой и колючей. — Хоть ты-то не уподобляйся этим лоботрясам. Хочет, чтобы Денис повторил попытку?
— Да нет. На фиг было тогда его из петли доставать! — Вован, как всегда, был в «косынке федерала», фирменной майке, клетчатых шортах, похожих на семейные трусы, и с сумкой ди-джея на кривом плече. — Вот, Сергей Николаевич идёт. Он тебе всё скажет.
— Добрый день, Алисочка!
Круглолицый физрук сиял розовой свежей кожей. Он-то уж точно успел побриться, принять душ и оросить себя спреем. В снежно-белом спортивном костюме с жёлтыми и красными полосами и в облегчённых сетчатых кроссовках Чаркин выглядел молодцом. Кажется, в него влюбился весь лагерь, даже Маркона, хотя и скрывала это от самой себя.
— Здравствуйте, Сергей Николаевич!
Алиса подумала, что может опоздать на обед, и Гульке придётся раздавать тарелочки с салатиком ещё и её отряду.
— Может, после поговорим? Мне детей кормить…
— Мы тоже идём кушать, — успокоил физрук. — А времени много я у вас не отниму. Просто хочу попробовать расшевелить вашего сложного мальчика. В сокс ему рановато играть, — физрук мотнул головой в сторону волейбольной площадки, где вожатые орали на своих подопечных, заставляя их бросить вязаные мячики и идти принимать пищу. — Но мы что-нибудь для него придумаем, проведём реабилитацию. Я готов бесплатно разработать индивидуальный комплекс упражнений. С мальчиком после перенесённого стресса необходимо грамотно позаниматься. Дениса требуется чем-то увлечь, занять интересным делом, чтобы ему расхотелось досрочно покидать лагерь. Прямо душа болит — хорошенький, здоровенький! Люция говорит — плавает прекрасно, даже учить не потребовалось. Прямо картинка! И вдруг такая неприятность…
— Его уже дразнят, — призналась Алиса. — А как с этим бороться, не знаю. Бабушка отказывается забирать Дениса домой. А до тех пор, пока приедет его мать, всякое может случиться. С Марией Константиновной у мальчика полная несовместимость. Лично я за дурацкие стишки двоих своих пацанов отругала, и решила в Зеленогорск их не брать. Но, боюсь, это не выход. Остальные могут Дениса возненавидеть…
— Вполне возможно, — согласился Чаркин. — Так поступать, Алисочка, непедагогично. Сделаем по-другому. Мы с Володей, — физрук скосил глаза на ди-джея, — у ребят в авторитете. Если скажем старшим несколько веских слов, они и сами забудут про ту историю, и младшим запретят говорить. Любая попытка дразнить Дениса будет восприниматься как западло, а не как смелость или проявление чувства юмора. Ведь вы знаете, что дети слушаются только тех, кого действительно уважают?
— Да, конечно, — согласилась Алиса. — Иначе с ними не сладить.
— Тогда так и поступим. Сегодня же поговорю с ребятами, и Володя мне поможет. А вы, Алисочка, подготовьте Дениса. Скажите, что ни дразнить, ни ругать его больше не станут. Что все здесь его любят и желают только добра. Мы ведь не одной физкультурой занимаемся. Мальчишку многому можно научить. Фотографии, например, или видеосъёмке. Есть такие способные дети, что в восемь лет овладевают технологией на должном уровне. Или к чему его там потянет, посмотрим. Денис растёт без отца, и мужской руки ему не хватает. Если ребята в отряде узнают, что он запросто общается со старшими, то изменят отношение к нему. Наоборот, зауважают, захотят сами войти в избранный круг. Толково?
— Толково! — с готовностью подтвердил Вован.
— Думаю, смысл в этом есть, — немного подумав, согласилась Алиса. — Смысл есть во всём, что поможет отвратить Дениса от суицида. Буду вам очень благодарна, если вы поговорите с ребятами. Хоть бы насмешки прекратились! Тогда я — ваша должница на всю жизнь…
— Ну, ты сказала — на всю жизнь! — заржал Вован. — Вся жизнь длинная. Тыщу раз свои долги забудешь!
— Я свои долги не забываю, — отрезала Алиса.
Она одновременно испытывала и облегчение, и какую-то странную тревогу, которой никак не могла найти объяснение.
А вдруг у мужчин действительно что-то получится? Вероятно, Денису не хватает именно таких контактов. Увлечётся он чем-нибудь, загорится и досидит смену спокойно? Ясно только то, что нотации на ребёнка не действуют, и нужно в любом случае искать новый подход.
Непременно следует всем вместе подумать, как отметить день его рождения. Так, чтобы парень позабыл о своих комплексах и страхах. Он должен поверить в то, что нужен и интересен всем. Чаркин прав. Пусть, когда вернётся к маме, бабушке и отчиму, добром вспоминает лагерь «Чайка». И эти воспоминания должны помочь Денису жить дальше. Впереди у мальчишки ещё много горестей и тревог, которые проще будет пережить, зарядившись горячей энергией любви, дружбы и заботы.
— Зажрались совсем! — сплюнула сзади Полина Фёдоровна.
Алиса вздрогнула и обернулась. Толстая и сердитая женщина-завхоз высунулась из дверей склада, вытирая косынкой красное лицо. Она давно уже вышла на пенсию, но каждый год ездила в «Чайку», прихватывая троих внуков. Один из них, Ваня Сусликов, числился в Алисином отряде и слыл тихим, послушным, даже пугливым мальчиком. Двое старших братьев Вани нарушали дисциплину наравне с остальными.
Кончив обсуждать с вахтёршей Зинаидой всевозможные способы уничтожения кротов в огороде, Полина Фёдоровна остановилась на отлове с помощью специальных приспособлений. Она всю жизнь мечтала о кротовой шубе, и вот недавно нашла скорняка. Теперь предполагалось раздобыть двести пятьдесят кротовых шкурок. Алису такие разговоры всегда приводили в ужас, и она недолюбливала завхоза.
— Выпороть его хорошенько надо было, да на денёк в чулан запереть! Как нас отцы-матери воспитывали, так и теперь надо. Дети-то другими не стали, только силу уважают и ремня боятся. Раньше-то вот ещё октябрята-пионеры были. Раскатали бы по той линии, как следует — и порядок! Вся дурь из головы в момент бы вылетела! А теперь никакого авторитета. Зализали своих паршивцев, йогуртами закормили, бананами и зефиром! Тьфу!
Полина Фёдоровна кипятилась главным образом потому, что пять дней назад не доглядела за верёвкой и едва не лишилась места в лагере, которым очень дорожила.
— Всю неделю только и разговоров, что об этом Денисе! Как барин в изоляторе живёт, целыми днями телик гоняет. Вот мы, помню, сразу после войны ездили в лагерь, — продолжала Полина Фёдоровна, плотнее запахивая синий халат вокруг необъятного торса. — Майка, трусы и панамка, почти всё время босиком. Разве так одевались, как нынче? Самое святое — пионерский галстук! Кормили так, что каждую ночь «Марш голодающих» на зубариках щелкали. Для нас поход в столовую самым большим счастьем был, а эти то суп не жрут, то масло! И всё времена тяжёлые! Мы только маршировали и песни про Сталина пели. А этим — и экскурсии, и игры всякие, и дискотеки. Цыплята жареные в передачах, апельсины, даже лапша «Доширак»!
