— Зайчик — что тебе эти бабки? При твоих знакомствах ты и не такие деньги достанешь.
— Да, тебе хорошо говорить, достану… Все вокруг такие жмоты…
— При чем тут жмоты? О чем ты вообще говоришь? Ты только скажи сейчас, что отдашь бабки. И скажи, когда. И с концами.
— Чика, я пока не могу сказать тебе, что отдам бабки. У меня пока не собирается даже половины таких бабок. Как я могу сказать?
Пригасив сигарету, Чика посмотрел в окно. Повернулся к ней:
— Слушай, не заливай. Неужели Луи не даст тебе пятьдесят косых?
— Может, и даст, а может, и нет. Давай поговорим попозже.
— Когда попозже?
— Не знаю даже. Через месяц.
— Ладно. Через месяц я тебя найду. Так что будь готова. Лады?
— Хорошо, Чика. Лады.
Чика ушел. Некоторое время она сидела, глядя в окно. Смотрела — но ничего там не видела. Наконец сказала сама себе: все, решено. Она сделает это.
Расплатившись с официанткой, вышла из кафе, села в «Тойоту». Она точно знала, куда поедет. К Даниловскому рынку. Сейчас середина дня, Андрюша должен быть там.
Подъехав к Даниловскому, поставила «Тойоту» вплотную к одному из киосков. Вышла, тщательно заперла все четыре двери, отключила охранную сигнализацию. «Тойота» стояла от киоска в двух шагах, но, когда оставляешь машину на Даниловском, лучше поостеречься.
Подойдя к киоску, облегченно вздохнула. Андрюша, бледный высокий мальчик с пушистыми ресницами, давно и безнадежно в нее влюбленный, стоял за прилавком. При виде ее сначала побледнел, потом покраснел:
— Ой, Поля… Ты?
— Я, Андрюш. У меня мало времени, сядем ко мне в машину, я не хочу ее одну оставлять.
— Конечно, конечно. Где твоя машина?
— Сразу за киоском. Я буду там ждать.
— Хорошо. Я секунду.
Открыв передние двери, села в машину. Почти тут же с другой стороны сел Андрюша. Покачал головой:
— Ой, Поля… Ну какая же ты красивая… Ты просто самая лучшая в мире красавица.
Улыбнулась, положила руку ему на плечо:
— Перестань. Ты тоже мальчик хоть куда.
Покосившись на ее руку, он сказал грустно:
— Хоть куда, да не для тебя.
— Ладно, ладно. — Убрала руку. — Мне сейчас вообще ни до чего. Тяжелые времена.
— Да? Я могу помочь?
— Можешь. Знаешь, последнее время, когда я стала ездить одна, я начала бояться.
— Бояться чего?
— Всего. В общем, я подумала, если бы у меня в багажничке, когда я буду ездить одна, был бы пистолет — я меньше бы боялась.
— Тебе нужен пистолет?
— Да. Просто для спокойствия. Сможешь достать?
Андрюша кивнул:
— В общем, да. Конечно. Когда тебе нужно?
— Чем скорей, тем лучше.
— Но конкретно?
— Если бы ты смог прямо сейчас…
— Прямо сейчас… — Андрюша задумался. — Нет, прямо сейчас нет. Если через час — устроит?
— Конечно. Сколько он будет стоить?
— Ой, Поль… — Андрюша шутливо дотронулся щекой до ее плеча. — Неужели ты думаешь, я возьму у тебя деньги?
— Андрюша, подожди… Если ты не возьмешь деньги — я попрошу кого-нибудь другого.
— Но, Поля…
— Андрюша, никаких. Сколько будет стоить пистолет?
— О Господи… Не знаю даже. Смотря какой.
— А какой ты мне посоветуешь?
— Тебе? — Андрюша критически осмотрел ее. — Тебе для обороны?
— Для обороны.
— Тогда лучше всего «байярд». Бельгийский пистолет. Он небольшой, компактный. С близкого расстояния бьет без промаха.
— Хорошо, достань мне «байярд». Сколько он будет стоить?
— Ну… — Андрюша помолчал. — Если дешево — тысячу баксов.
— А если не дешево?
— Если нормально — полторы.
Открыв сумку, тут же остановила взглядом его протестующий жест:
— Андрюша, перестань… Вот тебе полторы штуки. — Отсчитала деньги, вложила их ему в руку. — В следующий раз на эти полторы штуки купишь мне цветы. А сейчас, уж извини, «байярд». Через час, ты говоришь?
— Да, через час.
Андрюша исчез. Вернулся он меньше чем через час. Сев рядом, оглянулся и, убедившись, что людей возле машины нет, вытащил из-за пазухи сверток. Положил на сиденье, развернул.
На расстеленном лоскуте черного бархата лежал маленький аккуратный пистолет и две обоймы. Андрюша кивнул:
— «Байярд». И две обоймы к нему. Стрелять-то умеешь?
— Умею, — соврала она. — Спасибо, Андрюш.
— Да не за что. Для тебя, ты ж знаешь, я все сделаю. Баксы только зря мне дала.
Потянулась к нему и почувствовала, как он тяжело задышал, поцеловала его в щеку:
— Ладно, Андрюш, все. Давай. Чао.
— Чао… — Вышел из машины, пригнулся: — Не пропадай.
— Постараюсь. — Уже не гладя в его сторону, повернула ключ зажигания — и дала газ.
Сойдя с самолета, получив багаж и пройдя контроль, Седов двинулся вместе со всеми по узкому проходу. В конце прохода стояла кучка встречающих. Оглядев людей, большинство которых держали в руках таблички с именами, Седов понял: ни один из них не может быть Джеймсом Стюартом.
Остановился, огляделся. В суматохе, царившей в зале прибытия аэропорта Кеннеди, сориентироваться было нелегко, но все же он в конце концов обратил внимание на человека в светлой куртке и черных брюках, стоявшего в одиночестве у стеклянной стены. У человека был хрящеватый нос, тонкие губы, тяжелый подбородок. Заметив, что Седов оглядывается вокруг, человек подошел к нему. Его внешность ничем не напоминала Аллу, но, если всмотреться, можно было увидеть: у этого человека такие же синие, широко расставленные глаза, как у Аллы.
Человек спросил:
— Простите, вы мистер Юрий Седов?
— Я Юрий Седов. Вы — мистер Джеймс Стюарт?
— Да, я Джеймс Стюарт.
Они пожали друг другу руки. Не глядя на Седова, Стюарт сказал:
— Приятно познакомиться.
— Мне тоже.
— Мы с женой очень благодарны вам, что вы прилетели.
— Я не мог не прилететь, мистер Стюарт.
— Спасибо. Вообще можете называть меня просто Джеймс. — Стюарт мельком осмотрел его закинутую за плечо сумку. — Сядем в машину. Она близко.
Они подошли к стоящему на платной стоянке за терминалом «Кадиллаку». Сев за руль, Стюарт осторожно вывел машину со стоянки, провел мимо терминалов аэропорта и выехал на шоссе. В Москве уже давно наступила глубокая осень, но здесь, судя по ярко-зеленым листьям на деревьях и врывавшемуся в окно теплому воздуху, все еще продолжалось лето.
Уже за Гудзоном, съехав на обочину и остановив машину, Стюарт сказал:
— Это случилось тут.
Проследив за его взглядом, Седов увидел виадук хайвея с несущимся по нему потоком машин. Чуть ниже, под виадуком, располагались две развилки, по которым машины съезжали к дорогам местного значения. Сейчас, в первой половине дня, движение на этих развилках было редким.
— Видите развилки? — спросил Стюарт.
— Вижу.
— Алла свернула на правую, соблюдая все правила. Движение на этих развилках двустороннее, навстречу шел трейлер, перевозящий легковые машины. Очень громоздкое сооружение, у нас их называют «машинами-убийцами».
Стюарт замолчал. Было заметно, как на его скулах ходят желваки. В конце концов Седов был вынужден спросить:
— Как все произошло?
— Водитель не справился с управлением, выехал на встречную полосу. Удар пришелся в лоб. Ну и… «БМВ» Аллы превратился в гармошку. Пылающую гармошку.
Дав газ, Стюарт свернул на местную дорогу — и минут через двадцать остановил машину у двухэтажного дома.
Дом, сложенный из потемневшего от времени кирпича, был расположен в густых лесных зарослях. Выключив мотор, Стюарт вышел. Пригнулся к окну, сказал:
— Все, Юрий, выходите. Это наш дом.
Выйдя, Седов заметил:
— Красивая местность.
— Местность неплохая. — Отец Аллы оглянулся. — Идемте. Вон жена уже вышла на крыльцо.
Взяв сумку, Седов двинулся за ним.
Когда он подошел к крыльцу, женщина, стоявшая у двери, улыбнулась. Подумав, что Алла была очень похожа на нее, Седов улыбнулся в ответ. Однако, стоило Стюарту подойти и встать рядом с ним, как вдруг женщина, рухнув на стоящее на крыльце плетеное кресло, разрыдалась.
Стюарт подошел к жене, молча обнял ее одной рукой. Почти тут же из двери выскользнула девочка лет двенадцати. Она была совсем не такой, как Алла, но было ясно — это ее сестра.
Присев на корточки, девочка сказала по-русски:
— Мама, пожалуйста, не надо… Мама, ну пожалуйста, ну я очень тебя прошу… Ну пожалуйста, мама… Ну не надо…
Встав, женщина взглянула на Седова и выдавила сквозь слезы:
— Простите… Ради Бога, простите меня… Просто это выше сил…
Тут же ушла в дом вместе с девочкой. Стюарт вздохнул:
— Извините. Но вы должны понять.
— Я понимаю.
— Пройдемте в дом?
— Да, конечно.
Стюарт показал его комнату на втором этаже.
* * *
Здесь у окна стояли два мягких кожаных кресла, стены были заняты книжными полками. Всюду — на столе, на полках, на стене — можно было увидеть Аллины фотографии. Алла играет в теннис, Алла с родителями и сестрой, Алла в купальном костюме на пляже. Войдя вместе с Седовым в комнату, Стюарт посмотрел на фотографии:
