У них, наверное, так заведено, подумал коридорный Колмацкий, окружную прокуратуру вызывать по трубкам подчиненных, а Генеральную – по телефону начальника. А потом обрадовался, когда муровец велел своему коллеге снять с коридорного наручники. Мол, что дурью маяться, коль, судя по крови и цвету трупа, убийство совершено часов восемь назад, а коридорный Колмацкий прибыл на службу в семь утра. Если бы ему не нужно было доллара, он вообще попросил бы горничную, чтобы та отвязалась. Но предполагался доллар – раз, и она частенько сама выручала Колмацкого – два. Частенько уносила поднос вместо него, а потом около получаса не возвращалась. Среди рядового персонала «Потсдама» бытует мнение, что она, скорее всего, завтракает вместе с клиентами, а это, между прочим, в «Потсдаме» возбраняется. Майя из числа тех, кто с думскими решениями не согласен, и уверена в том, что никакая денежная компенсация не в силах заменить натуральные льготы.
Из Генеральной прокуратуры прибыл здоровый мужик лет сорока – сорока двух, атлетического телосложения, приятно пахнущий свежим одеколоном, к которому все присутствующие из числа муровских работников сразу стали обращаться «Иван Дмитриевич» и объяснять ситуацию.
Кряжин – так представился следователь – в первые две минуты по прибытии успел сделать три вещи: уточнил, кто из числа персонала есть кто, удалил прочь всех, кого привел администратор Яресько, и велел снять наручники с Колмацкого.
Когда в номере остались муровцы, прокурор-криминалист, судебный медик, администратор и коридорный, Кряжин сделал еще три вещи. Поблагодарил администратора за то, что тот, дабы облегчить жизнь криминалисту, не ввел в этот номер весь штат «Потсдама», а только пять человек, которые «истоптали площадь помещения, как слоны», поинтересовался у медика о времени наступления смерти потерпевшего и закурил.
Колмацкий сидел на стуле и наблюдал, как медик работает с трупом. В прошлом году его двоюродная сестра принесла первенца, и она точно так же вертела малыша, надевая на него ползунки и пеленки, как сейчас медик вертел огромное тело, лежащее на кровати. На бочок… Посмотрел спинку… На другой бочок… Опять посмотрел. На животик…
Когда из уст и резаной раны на шее трупа раздался свист, похожий на усталый выдох, Яресько побледнел, а коридорный обеими руками схватился за сиденье стула. Казалось – еще мгновение, мертвец встанет и, придерживая голову, чтобы она, полуотрезанная, не запрокинулась назад, прошипит: «Какого черта?»
– Спокойно, – равнодушно предупредил медик. – Это выходят скопившиеся в легких газы.
– Вы можете что-нибудь сказать о причинах смерти? – вдруг спросил Яресько, чем мгновенно приковал к себе внимание всех присутствующих.
Нет! – он, наверное, интересовался не этим! Администратор в силу своих должностных полномочий хотел знать, как такое могло случиться. Как это мог человек, не замеченный ранее в дурных компаниях и вряд ли пивший с уличными отморозками, наутро оказаться в постели с перерезанным горлом. Яресько радеет за авторитет гостиницы и должен знать, как такое могло произойти, дабы исключить повторение этого страшного урока. Но Яресько впервые участвовал при подобных событиях, зато смотрел фильмы. А потому ничего более неуместного в этот момент он выдавить из себя не смог.
Медик, даже не посмотрев в сторону управляющего, ответил сухо и, как показалось Колмацкому, даже с неприязнью:
– Его отравили, судя по цвету трупных пятен. Сейчас девять часов утра, – добавил он, глядя на запястье своей руки. Его окровавленные, скользкие и липкие на вид пальцы, обтянутые резиной медицинской перчатки, неприятно блестели. – Он мертв около восьми-девяти часов. Получается, смерть наступила в период с полуночи до часу ночи. Более точно смогу дать ответ после вскрытия… А цепь хорошая. Такое плетение впервые в жизни вижу. И никому не нужна оказалась.
Колмацкий сидел, крутил головой. Администратор то и дело напоминал следователю, что труп обнаружен коридорным.
Следователь сначала не обращал на это внимания, потом стал жевать губами, а потом, когда, по-видимому, его это достало, спросил:
– В котором часу вы прибыли на работу?
– Я? – растерялся Яресько. – Я, простите, и не уходил. Я в гостинице со вчерашнего вечера. Меня просто никто не видел. Я лег спать в одиннадцать.
– Присмотрите за ним, – велел старшему из муровцев Кряжин, и коридорный отметил, что после этого Яресько оказать помощь следствию уже не пытался.
Между тем время шло, следователь за два часа исписал десятка полтора листов каких-то протоколов, опросил с десяток лиц, хорошо знакомых Колмацкому, и где-то перед обедом, по гостиничному расписанию, Иван Дмитриевич – так звали следователя – добрался и до Яресько с коридорным. Но начал с администратора, чтобы закончить Колмацким. Настойчивость Яресько, по всей видимости, свои плоды все-таки принесла.
ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ЯРЕСЬКО ПАВЛА МАРКОВИЧА, 24.09.04 Г.:
«…Гостиница «Потсдам»…
Допрос начат: 12 ч. 45 мин.
Допрос окончен: 13 ч.25 мин.
Старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ советник юстиции Кряжин И.Д. в помещении номера 317 в соответствии со ст. 189 и 190 (191) УПК РФ допросил по уголовному делу №… в качестве свидетеля Яресько Павла Марковича, 10.07.54 г.р.
…Перед началом допроса мне разъяснены права и обязанности свидетеля, предусмотренные ч. 4 ст. 56 УПК РФ…
Я уведомлен о том, что допрос будет производиться с применением звукозаписывающей аппаратуры…
Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по ст. 308 УК РФ и за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ предупрежден. (Подпись.)
По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее. Я являюсь администратором гостиницы «Потсдам» на Шаболовке с ноября 1999 года.
Вечером 23 сентября 2004 г., точное время указано в книге регистрации гостей – 20.30 ч, в «Потсдам» прибыл гражданин в сопровождении одного мужчины. Он снял 317 номер, что расположен на третьем этаже, сказал сопровождавшему ему мужчине: «Я завтра приеду сам за полчаса до начала встречи» – и поднялся наверх. Снявшего 317 номер гражданина я больше не видел до тех пор, пока коридорный Колмацкий Ф.О. не сообщил мне в 8.30 ч. 24.09.04 г., т. е. на следующее утро, что тот мертв. После этого я немедленно вызвал начальника службы безопасности и вместе с ним поднялся в номер. Там я увидел, что на кровати в крови лежит вчерашний гость, а на тумбочке рядом с ним сидит Колмацкий. В тот момент, когда мы вошли, он ел принесенные гостю тосты и запивал их соком.
Я отдал начальнику СБ распоряжение Колмацкого задержать и вызвал по телефону милицию. Более ничего пояснить не могу.
Вопрос: Вы знали ранее гражданина, который 24 сентября был обнаружен вами мертвым в номере?
Ответ: Никогда.
Вопрос: Вам известно его социальное положение?
Ответ: Нет. Конечно, нет.
Вопрос: Когда коридорный Колмацкий прибыл на работу?
Ответ: 24 сентября 2004 года в семь часов утра. В дополнение хочу сообщить, что коридорный Колмацкий давно вызывал у меня подозрения как человек необщительный, склонный к интриге. Я подозреваю, что он даже берет взятки в виде чаевых от клиентов.
Вопрос: А вы когда прибыли?
Ответ: Как и положено, в семь часов ровно…»
Колмацкий, когда сотрудник МУРа ввел его в номер с уже пустой кроватью, выглядел растерянным. За то время, что он провел в соседнем пустующем номере, он успел обдумать свое положение и резонно предположить, что после слов медика в убийстве его обвинят вряд ли, но вот в соучастии или, чего доброго, в подготовке преступления – могут. Очень даже могут, потому что вчера, 23 сентября, часов в десять вечера ему позвонила из «Потсдама» горничная Майя и сообщила, что в гостинице такая скука, что хоть ложись и помирай. Колмацкий понял горничную правильно и уже в одиннадцать был на службе.
До половины второго они в пустующем номере «люкс» занимались тем, что называется дружеским сексом. Никаких обязательств, долговых расписок и устных обещаний. Просто секс, сигарета, пара анекдотов из жизни гостиницы, глоток водки, душ, снова секс, на этот раз чуть более острый и тщательный, короткая передышка, еще раз душ – и Филя уехал домой, спрыгнув из окна второго этажа, створку которого держала Майя. Контакты между персоналом гостиницы администрация не поощряет. Тем более настолько тесные.
Но вот стоит ли говорить об этом мужику с побитыми сединой висками, что уже переламывает бланк протокола допроса, чтобы начать? Пораскинув мозгами, вспомнив о той загруженности прокуратуры, о которой трубят все газеты, решил этого не делать. Генеральная прокуратура ныне олигархов сажать не стесняется, чего говорить о коридорном, который, как оказывается, ночью трахался с горничной, которая должна была тащить в этот номер поднос, но вдруг отказалась, и потащил он, коридорный? Заподозрят преступный сговор: горничная с коридорным решили дорогого мужика прирезать, чтобы деньги выкрасть. В «Потсдаме» за время работы Колмацкого еще три убийства случились, и, судя по настрою прокуратуры не оставлять ни одного тяжкого преступления нераскрытым (цитата из телеинтервью с Генеральным прокурором страны), их тоже, вместе с этим толстяком, повесят на Колмацкого. У Колмацкого есть знакомые, по большей части из числа тех, что «гостили» в зоне не раз, и все они в один голос твердят о том, что добывать признательные показания правоохранительные органы, когда хотят, умеют.
