Ресторан был оформлен под старину — горящие свечи и льняные скатерти на столах. Идеальное место для посиделок в это время года, когда за окном холодно и дождливо. Лейф сам принёс комплимент от заведения — домашний шоколадный торт — и на минутку подсел к ним за столик:
— Приятно видеть новые лица! Вы к нам надолго?
— Поживём — увидим, — ответил Кильгорд. — Потрясающий торт.
— Будет желание — заходите к нам на огонёк. Мы всем рады.
— Зимой дела, наверное, идут не ахти.
— Да, нелегко здесь держать ресторан, который работает круглый год. Но пока что дела идут неплохо. Ну, не буду вам мешать. — Лейф встал из-за стола и ушёл.
— О Дальстрёме мы уже знаем практически всё, а как у вас на острове обстоят дела с алкоголиками вообще? Сколько их всего? — спросил Кильгорд.
— Думаю, настоящих алкоголиков где-то около тридцати. Под настоящими имеются в виду те, кто пьёт, так сказать, на всю катушку, — ответила Карин.
— А как насчёт бездомных?
— Бездомных у нас, в отличие от столицы, просто нет. Почти у всех есть своё жильё, ну, или муниципальные квартиры для людей с алкогольной и наркотической зависимостью.
— Какова частота совершения преступлений с применением насилия среди этого контингента?
— Ну, бывает, один прихлопнет другого по пьяни. В среднем на почве алкоголя и наркотиков совершается примерно два убийства в год. Но чаще на этом попадаются наркоманы. Алкоголики у нас довольно безобидные.
Пришло время покидать это уютное заведение. Кнутас махнул Лейфу, прося рассчитать их. Получивший столь высокую оценку Кильгорда торт в счёт не включили.
После встречи с Эммой Юхану захотелось подышать свежим воздухом. Он решил прогуляться, чтобы привести в порядок мысли.
В Альмедалене было тихо и пустынно. Мокрый тротуар между газонами блестел в свете уличных фонарей, в пруду тихо крякали утки, хотя в сумерках их уже не было видно. Он свернул на дорожку, идущую вдоль берега. Поднял воротник, спасаясь от усилившегося ветра. Вокруг не было ни души. Волны бились о берег, раздавались крики чаек. К гавани Висбю медленно приближались огни большого парома.
Он думал об Эмме и никак не мог понять, как же он выдержал такую долгую разлуку. Чувства переполняли его с новой силой, и он знал, что не сможет долго ждать следующей встречи. Хотя их отношения, безусловно, вступили в новую фазу, тайм-аут закончился. Теперь Юхан знал, что она испытывает к нему, и это знание наполняло его силой и спокойствием.
Нужны новые идеи для хороших сюжетов, чтобы почаще приезжать на остров. Ведь Эмме гораздо сложнее изобретать поводы для поездок в Стокгольм.
Он прошёл мимо Девичьей башни, одной из множества, укреплявших крепостную стену. С этой башней связана старинная легенда. Когда в четырнадцатом веке датский король Вальдемар Аттердаг собирался взять и разграбить Висбю, юная девушка помогла ему. Она влюбилась в Аттердага, а тот пообещал, что женится на ней и увезёт её с собой в Данию, если она откроет ворота ему и его воинам. Так она и сделала, и датчане разорили Висбю. Слова своего король не сдержал и бросил несчастную девушку на произвол судьбы, предварительно обесчестив её. Когда предательство девушки раскрылось, её заживо замуровали в Девичьей башне. Согласно легенде, оттуда до сих пор доносятся её жалобные крики о помощи. Минуя башню, Юхан живо представил себе, как всё это происходило. В завываниях ветра ему и впрямь почудился женский голос. Он продрог, но такая погода ему всё равно нравилась.
Он миновал Ботанический сад, потом холмы Страндгердет, вдали виднелись окна больницы.
Внезапно он услышал крик. Совершенно реальный человеческий крик. Он обернулся и увидел пожилую женщину, лежавшую на земле у подножия холма. Рядом, тявкая, суетился терьер.
— Что случилось? Как вы?
— Упала и встать не могу, — пожаловалась женщина дрожащим голосом. — Очень нога болит.
— Подождите, я сейчас, — поспешил прийти на помощь Юхан, крепко беря женщину под локоть. — Осторожно, не торопитесь, встаём потихоньку.
— Ох, спасибо вам, такой ужас, — охала та, поднимаясь на ноги.
— Болит? Можете опираться на ногу?
— Думаю, да. А вы ведь не из этих молодчиков, которых хлебом не корми, дай ограбить бедную старушку?
Юхан не сдержал улыбки, представив себе, как он выглядит со стороны — чёрная куртка, отросшая щетина, взъерошенные волосы.
— Вот уж об этом не беспокойтесь. Юхан Берг, к вашим услугам.
— Ну повезло так повезло! Не может же весь день оказаться неудачным. Астрид Персон, очень приятно. Не будете ли вы так любезны проводить меня до дому? Я живу на улице Бакгатан, вон там, за больницей, — объяснила старушка.
— Само собой, — вежливо ответил Юхан и взял её под руку.
Другой рукой он держал на поводке маленького терьера, так, втроём, они и двинулись в сторону Бакгатан.
Астрид Персон решительно не хотела отпускать его без чашечки горячего шоколада. Её муж Бертиль успел переволноваться и бурно выражал Юхану свою благодарность. Потом он спросил у гостя:
— А ведь вы не из наших мест, правда?
— Да, приехал сюда по работе. Я журналист, работаю на Шведском телевидении в Стокгольме.
— Да вы что! Приехали снимать репортаж об убийстве?
— Вы имеете в виду убийство Хенри Дальстрёма?
— Да, именно. Знаете, кто это сделал?
— Нет, нам ничего не известно. Полиция молчит. По крайней мере пока.
— Вот как, — пробурчал Бертиль, прихлёбывая шоколад. — А он был неплохой мужик, этот Дальстрём.
— Вы были с ним знакомы?
— Конечно, ещё бы. Помогал мне с ремонтом. Дверь для гаража сделал, хорошо вышло.
— И крышу нам починил, — вмешалась жена. — Он плотником работал, ну, в молодости, разумеется. Пока не стал фотографом.
— Вот как, интересно. И что, он справлялся с работой, несмотря на пристрастие к бутылке?
— Прекрасно справлялся. Умел взять себя в руки. Ну, несло от него перегаром иногда, но работу он свою знал. Делал что обещал, приходил вовремя, и так далее. Никогда не подводил. И сам по себе приятный такой был — тихий, но симпатичный.
Астрид согласно кивнула. Муж тщательно перебинтовал ей щиколотку, и теперь она сидела, положив ногу на табурет.
— А когда это было? — спросил Юхан.
— Ну, дверь для гаража мы вроде делали несколько лет назад, так ведь? — Он вопросительно посмотрел на жену.
— Лет пять-шесть назад, наверное. А крышу чинили в прошлом году.
— А он ещё кому-то так помогал?
— Ну конечно. Обратиться к нему мне посоветовал знакомый из краеведческого общества.
— Вы сообщили об этом полиции?
Бертиль Персон заёрзал на стуле и со стуком поставил чашку на стол.
— Нет, с чего бы это? Ну и что, что он по мелочи помогал нам? Им-то какое дело? — Он наклонился к Юхану и доверительным шёпотом сообщил: — Ну, деньги-то мы ему в руки давали. Неофициально. Он жил на пособие, и ему так было удобнее. Вы ведь никому не скажете?
— Не думаю, что на данный момент полицию волнуют нарушения налогового законодательства. Они расследуют убийство, и эта информация может оказаться для них крайне важной. Я не имею права скрывать от них эти сведения.
Бертиль поднял бровь:
— Вы это серьёзно? Но ведь нас могут обвинить в использовании нелегальной рабочей силы! — Он был просто вне себя.
Астрид Персон положила руку на плечо мужу.
— Как я уже говорил, не думаю, что они так серьёзно отнесутся к этому, — попытался убедить его Юхан.
Он встал, чувствуя, что нужно поскорее убираться отсюда.
— Я же вам по простоте всё выложил! — истошно заорал Бертиль Персон, как будто дни его уже были сочтены.
— Сожалею, но у меня нет выбора.
Мужчина крепко взял Юхана за плечо и заговорил немного мягче:
— Послушайте, ведь это такие пустяки. Мы с женой ходим в церковь — нам бы не хотелось, чтобы эта история получила огласку. Может, забудем обо всём?
— Прошу прощения, — процедил Юхан, сбросил руку Бертиля с плеча резче, чем собирался.
Они холодно распрощались, и Юхан быстрым шагом вышел из дома.
Кнутас опустился на стул и поставил на свой стол кофе, от всей души надеясь, что сегодня эта чашка станет последней. По крайней мере, это пошло бы на пользу его желудку. Предварительные результаты вскрытия, как и ожидалось, показали, что смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы. Преступник нанёс целую серию ударов, используя и тупую, и острую сторону молотка.
Смерть, вероятно, наступила поздно вечером в понедельник, двенадцатого ноября, или же на следующий день. Данные полностью соответствовали уже известным полиции фактам. Всё указывало на то, что убийство было совершено после половины одиннадцатого вечера, когда, по свидетельству соседей, Дальстрём спустился в фотолабораторию.
