Участковый проглотил слюну, облизал пересохшие губы. Про себя он дивился ледяному спокойствию шикарного одетого майора с Петровки.
— Это было вчера вечером, и дверь наряду не открыли. В квартире было тихо — ни шагов, ни шороха. Вполне возможно, что преступники находились ещё там, потому что замки были заперты. А когда сегодня, по второму вызову, ребята прибыли, дверь в квартиру была открыта. Соседи увидели кровавые следы на полу и очень испугались…
Участковый пытался заглянуть Артуру в глаза и понять, как тот реагирует на его слова.
— Наряд увидел в квартире такое, чего в страшном сне не приснится. Не первый год служат мужики, а едва в обморок не грохнулись. Вся прихожая в крови, на кухне — труп мужика, застреленного в лоб с близкого расстояния. Прикован наручниками к батарее, рот заклеен скотчем. В квартире две комнаты. В одной — порядок, зато в другой всё перевёрнуто вверх дном. Вещи частью раскиданы по комнате, частью засунуты в распоротый живот женщины. Кругом — раскрытые чемоданы; пол в кровище. У потерпевшей отрублены руки, отрезаны груди, но лицо хорошо сохранилось. Личность удалось установить быстро. Этой гражданке двадцать шесть лет, она квартиру здесь снимала. Чем она так бандюков достала, ума не приложу. Поселилась месяц назад, на улицу не выходила, явно от кого-то скрывалась. Получается, что не зря.
Они как раз добрались до двери в злополучную квартиру. Артур вздрогнул, увидев шесть белых, будто обескровленных гвоздик, оставленных кем-то у двери на коврике. Наверное, приехала вдова хозяина или его взрослые дети.
Полковник Петруничев ещё по телефону сказал, что Лариса Кузьминична Панина была категорически против присутствия квартирантки, которая доставляла хозяевам много хлопот. Но Фёдор Иванович настоял на своём — после того, как при взрыве дома в Печатниках семья лишилась всего нажитого добра, нужны были деньги. Жена и дети ничего не смогли поделать. И вот теперь Панину уже ничего не нужно; хуже всего несчастной вдове.
Ведь не прошло и полгода с тех пор, как она потеряла квартиру. Теперь придётся доживать век одной, да ещё в комнатах, где случилось ужасное — прервалась жизнь близкого человека. Да и на мученическую кончину жилички Панина вряд ли сможет не обратить внимание.
— Приветствую, Артур Русланович! — бесцветным голосом сказал Петруничев, выходя навстречу майору с протянутой рукой.
В квартире толпилось много народу, с кухни доносились сдавленные рыдания, переходящие в хрипение — похоже, там успокаивали вдову Панина.
— Какой ты красивый сегодня — прямо хоть в опере пой…
— Из-за праздничного стола вы меня вытащили, — не стал церемониться с полковником Тураев.
Он не понимал, для чего его, собственно, пригласили. Неужели Петруничев хочет навесить на и без того перегруженного сотрудника ещё одно неперспективное дельце? Здесь произошла не пьяная драка — это очевидно. Работали люди серьёзные, которых с ходу за жабры не возьмёшь. Вполне возможно, что из самого Тураева сделают такую же отбивную — если он посмеет сунуться в эти разборки.
— У Грушина сидели, у Олега. Тридцать пять ему вчера стукнуло — юбилей как-никак.
— Да, я знаю — сам сдавал денежку. Всё-таки бывший мой подчинённый, которому вдруг захотелось уйти на вольные хлеба. Теперь он там бумажки пописывает да пропавших собачек ловит, а мы с тобой вон чем занимаемся. Тело уже увезли, и, признаться, я не смог без содрогания глядеть на это месиво. Все кишки наружу, а часть вещей из чемоданов забито в распоротый живот буквально ногой. Вполне возможно, что орудовал маньяк. Из тех, кто набивает рот жертвы кусками грудей или заталкивает туда вырезанную матку. Кстати, перед этим её ещё и насиловали в очередь…
— Это не маньяк, Александр Георгиевич.
Тураев, засунув руки в карманы пальто, стоял на пороге и осматривал почти пустую комнату. Из мебели здесь были только тахта, платяной шкаф, стол и два стула — всё не первой свежести. На полу — ковёр, задубевший от пролитой крови, а по нему разбросаны игрушки, детская одежонка, мужская рубашка.
Скорее всего, женщина накупила в Москве подарков мужу и детям. Причём, подарков дорогих, и это вызвало у Тураева массу вопросов. Получается, что убитая располагала немалой суммой денег. Причём получила их недавно, раз сразу бросилась покупать престижные обновки.
А после кто-то узнал о поживе, проник в квартиру, под пытками вырвал у несчастной то, что ему было нужно, и скрылся. И перед уходом пристрелил Панина как нежелательного свидетеля. Но почему расправа оказалась столь жестокой? Неужели жене и матери легче было претерпеть ужасные муки, превратиться в кровавые ошмётки, чем отдать свои деньги грабителям? Это не похоже на работу неумелого убийцы, но, в то же время, и версия полковника, скорее всего, не верна.
— Почему ты думаешь, что не маньяк? — удивился Петруничев.
— Маньяки охотятся за жертвами на улицах, но редко приходят к ним домой. Следы взлома на двери были?
Артур посторонился, давая пройти эксперту, снимавшему отпечатки пальцев.
— Нет. Похоже, сами впустили убийц. Или она, или хозяин. И задвижка на дверях комнаты не спасла. — Полковник дотронулся кончиком мизинца в перчатке до щеколды. — Скорее всего, и эту дверь открыли добровольно.
— Значит, или хозяин, или его жиличка были знакомы с убийцами, — предположил Артур. — Да, кстати, вы чувствуете запах жасмина? — Полковник кивнул, и Тураев продолжил: — Уходя, они распылили фитодор из баллончика, чтобы собака не взяла след. Скорее всего, что их отпечатков тоже здесь нет, кроме кровавых следов на лестничной площадке. Но ботинки можно снять и уничтожить. Вообще-то кошмарное сочетание — аромат жасмина среди зимы и залитый кровью пол… Да, как звали погибшую? Кто она?
— Горюнова Любовь Степановна, семьдесят третьего года рождения, приехала из Пскова. Как говорит Лариса Кузьминична, с мужем познакомилась в начале января. Вела себя странно, и выражалось это в постоянно присутствующем страхе за свою жизнь и желании покупать дорогие тряпки, игрушки, посуду. А поскольку Горюнова почти не выходила из дома, то всё это приходилось таскать в дом Фёдору Ивановичу. Правда, Любовь Степановна въехала в эту квартиру с двумя огромными чемоданами. Она тратила деньги вразнос, постоянно примеряла перед зеркалом красивые платья. Подолгу говорила по телефону с семьёй, обещала привезти всей родне подарки. Чем занималась Горюнова, откуда враз взяла столько денег, пока установить не удалось.
Петруничев смотрел на Артура светлыми выпуклыми глазами, а тот хранил молчание, принимая к сведению слова начальника.
— Судя по всему, трагедия разыгралась именно из-за денег. К версии, что убийцы ограбили Горюнову, добавляется другая…
— Да, об этом я и хотел сказать, — встрепенулся Артур, а ноздри его против воли трепетали, ловя любимый запах жасмина. — Вполне может статься, что она присвоила чьи-то средства, и жестоко поплатилась за это. Отрубленные руки, набитый добром живот — всё это говорит в пользу моего предположения. Следует как можно скорее отыскать мужа Любови Горюновой и допросить его. Надо выяснить возраст детей — похоже, среди них есть совсем маленький. «Галлия-1» и «Галлия-2», упаковки от которых я вижу на полу, — питание, подходящее детям от рождения до года. А муж её должен знать, каким образом жена так круто разбогатела.
— Надо бы, и немедленно, — согласился Петруничев. — Я человека в Псков отправлю. Не тебя, Артур, не бойся! — поспешил успокоить полковник, заметив тень, скользнувшую по лицу майора.
— Разрешите!
Плотный мужчина в клетчатом пиджаке протиснулся между Тураевым и Петруничевым. Увидев нового человека, он тут же полез за удостоверением и представился.
— Морозов Алексей Алексеевич, следователь межрайонной прокуратуры. Пожалуйста. — Морозов протянул книжечку Тураеву. — Во внутреннем кармане куртки покойного Фёдора Панина лично мною был найден билет на поезд № 5 «Интурист» сообщением «Москва — Санкт-Петербург», проданный третьего февраля в кассе Центрального железнодорожного агентства по продаже билетов.
— На какое число билет? — Петруничев обернулся в сторону кухни.
— На десятое февраля. — Морозов посмотрел в ту же сторону. — Лариса Кузьминична, можно вас на минуточку? Судя по всему, билет был приобретён Фёдором Ивановичем буквально за несколько часов до трагедии…
На кухне пахло корвалолом и ещё каким-то мятным лекарством. Под чайником только что выключили конфорку электроплиты, и вода в нём ещё клокотала. Толстая седая женщина в чёрном платке сидела, навалившись на кухонный столик, и по её багровому лицу текли мутные слёзы. Участковый постоянно находился рядом. Едва увидев следователя в обществе сотрудников уголовного розыска, он вскочил, загремев табуреткой.
— У Ларисы Кузьминичны давление очень высокое, — сообщил он Тураеву, который стоял ближе всех. — «Неотложку» надо бы вызвать…
