Не было никаких результатов, потому что эксперты не располагали образцами для исследования. Нет у них пока этой улики, но ведь будет.
– От чего он не денется? – не на шутку разволновалась Элеонора.
– От ответственности за преступление.
– За какое преступление?
– За уголовное. Ваш муж застукал вас с Вадимом и отомстил ему за это.
– Но вы же сами сказали, что Вадим избил моего мужа.
– А это было?
– Вы же сами сказали. Мой муж невиновен, – мотнула головой Элеонора.
– А кто виновен?
– Я слышала, Костина подозревают.
– Подозревают. Он избил своего брата, швырнул в него молоток, которым тот разрушил его гипсовых женщин. Мы думали, что он убил его этим молотком, но его убили другим. И этот другой молоток мог оказаться в руке вашего мужа.
– Какой молоток? Что вы такое говорите?
– Я говорю, что Вадим Остроглазов погиб сразу после того, как ваш муж на вас накричал. Это доказанный факт, и я хотел бы послушать объяснения вашего мужа. У меня сейчас дела, но завтра утром я снова буду у вас. И ваш муж должен быть дома.
– Но у него работа.
– Хорошо, я выпишу ему повестку. Правда, я обяжу его явиться в ОВД «Битово», но, так уж и быть, я сам приду к нему и сделаю отметку в повестке. Вас устраивает такое вариант?
– Ну да.
Такой вариант более чем устраивал их с мужем, и Круча, кажется, понял, почему.
* * *
На столе стояла тарелка с оладьями, еще одна с отбивными из куриного филе, но нет, Леонид резал хлеб, сыр, колбасу, сделал бутерброд. Причем хозяйничал в полной тишине. И Эллу как будто не замечал.
– Может, хватит дуться? – спросила она.
Ноль реакции, как будто Элла не человек, а безмолвное привидение. Что делать, натура у Леонида такая, если он обиделся, то неделями может не разговаривать.
Там, в гостях, он оскорблял Эллу, называл ее шлюхой, но как только они покинули пределы Московской области, как отрезало. Сколько дней уже прошло, а он как будто не замечал жену, не разговаривал с ней. Она не обижалась, понимала, что это защитная реакция на произошедшее. Леонид не грозил ей разводом, не гнал из дома, и это хороший знак. Со временем он успокоится, подобреет, и снова все вернется на круги своя…
Элла была готова терпеть это показное невнимание мужа, но ситуация вдруг изменилась. Круча одним росчерком пера поломал наметившееся было равновесие, и надо было срочно искать выход из сложившегося положения, а сделать это можно только при полном взаимопонимании.
– Можешь ничего не говорить, но прочти вот это.
Элла положила на стол повестку. Леонид глянул на нее с показным равнодушием, но в глазах мелькнуло удивление, когда он вчитывался в текст.
– Что, и ничего не скажешь?
Вместо ответа Леонид засунул в род половину бутерброда и стал смачно жевать. Он чавкал, кусочки хлеба и колбасы вываливались на стол, но его это нисколько не смущало. Ведь Эллы как бы и нет с ним. Но она здесь, и он от нее никуда не денется.
– В Москву тебе ехать не надо. Подполковник Круча сам завтра здесь будет. Он и сегодня был здесь. Он допрашивал меня. Он все знает.
Леонид ничего не сказал, но внимательно посмотрел на нее.
– Да, он все знает! Что Вадим ко мне приставал, знает! Что он тебя бил, знает!
И то, что Вадим предлагал воспользоваться презервативом, Круча тоже знает, но Элла предпочла об этом умолчать. Ведь у них с Леонидом есть прекрасная возможность избежать объяснения с милицией. Впереди у них вечер, ночь и утро.
– Ты сам подумай! Вадим тебя избил, ты побежал за мной, наорал на меня. И Муравлевы могли слышать тебя! И еще ты плюнул на пол кровью, экспертиза показывает на тебя…
Леонид задумался. Похоже, он вспомнил, что действительно сплюнул на пол, поэтому разволновался, в глазах появился испуг.
– Ты накричал на меня, а потом ушел. Где ты был? Что ты делал?
– Ничего я не делал. Курить ходил!
Обет молчания был снят, но Эллу это уже не радовало.
– Ты же бросил!
– А вот захотелось!
– А сигареты ты где взял?
– В машине… То есть я думал, что в машине есть. А их не было… К машине я ходил…
– А в машине у тебя молоток был.
– Какой молоток?
– У тебя что, молотка нет?
– Есть молоток. Только при чем здесь это?
– А при том, что Вадима молотком убили.
– Не бил я его молотком! – раскраснелся от волнения Леонид.
– Его убили сразу после того, как ты на меня накричал. Его убили молотком. Ты ходил к машине, возможно, охранник у ворот видел тебя. Как ты объяснишь, что ты за сигаретами ходил? Не объяснишь ты этого. Скажут, что ты за молотком ходил. Подкрался к Вадиму сзади, стукнул его по голове и сразу же уехал. Мы уехали. Сбежали с места преступления. А как иначе объяснить наши действия?
– Но я не убивал этого козла!
– Да, но к машине ходил?
– Ходил.
– Молоток брал?
– Брал… Тьфу ты! Сигареты брал, а не молоток.
– А может, все-таки молоток?
– Ты что, не веришь мне? – возмутился Леонид.
– Я верю. А Круча не поверит. Он тебя наизнанку вывернет.
– И что же делать?
– Здрасте! А для чего ты деньги за кордон выводил? Зачем визы открытые держишь?
Леонид знал, что рано или поздно его возьмут за то самое место, на котором он протирал штаны, поэтому давно планировал отъезд из страны. Элеонора тоже понимала, какая опасность ему грозит, поэтому поторапливала его. Уж лучше на чужбине жить с богатым мужем, чем на родине – женой уголовника и без гроша в кармане. Но Леонид не торопился, пилил себе потихоньку городской бюджет, накручивал нули на заграничных счетах. Все ему мало было…
– Но я же не убивал Вадима.
– Ну хорошо, оставайся. Сначала тебя арестуют по подозрению, потом займутся твоими делами, выйдут на твои махинации.
– Ничего не получится, я там не один, – мотнул головой Леонид.
– Ну что ж, давай посмотрим, как ты будешь выкручиваться. Мне запасаться попкорном? Или лучше сушить сухари?
– Да, наверное, ты права, рисковать не надо.
– Тогда собирайся. У нас в запасе время до утра. Я узнавала, из Пулкова есть ночной рейс в Сидней, билеты я уже заказала.
Австралия – часть Соединенного Королевства Великобритания, которое крайне редко выдает преступников российским властям. К тому же страна эта с высоким уровнем жизни, да и места там на южном побережье прекрасные. А главное, там у них с Леонидом есть прекрасный дом с видом на море. Туда не стыдно было бы пригласить Костиных и Муравлевых. Жаль только, что пригласить их будет нельзя. Во-первых, конспирация. А во-вторых, Женя Костин не простит им, что Леонид пытался спрятаться за его спиной. Ведь это он убил Вадима, но не признался в содеянном. Какая уж тут может быть дружба?
– Ты собираешься лететь со мной?
– Конечно! – Элла с удивлением посмотрела на мужа.
– А зачем ты мне там такая нужна?
– Какая такая?
– Ты мне изменила.
– А ты убил Вадима.
– Я его не убивал!
– А я тебе не изменяла.
– Я тебе не верю.
– Я тебе тоже…
– Это не имеет значения, веришь ты мне или нет. А вот то, что я не верю тебе, значение имеет. Я еду без тебя.
– Счастливого пути!
Элла явно устала от этой пустой перепалки. Она взяла телефон, стала набирать номер.
– Что ты делаешь?
– Звоню подполковнику Круче. Хочу рассказать, как ты ходил к машине за сигаретами. И заодно скажу, что ты собираешься эмигрировать из страны.
– Я же пошутил, – обмяк Леонид.
– Я тоже, – мило улыбнулась ему Элла.
Ишь что задумал, без своей любимой жены сбежать хотел. Как бы не так! Элла не считала себя меркантильной женщиной, но на страже семейного благополучия стояла бдительно…
* * *
Есть такая детская книжка – «Приключения Незнайки и его друзей», был там писатель, который подкладывал под стол магнитофон, чтобы записывать разговоры маленьких человечков. Круча же установил в квартире Ковальских пару «жучков». Но если сказочный писатель записывал чужие разговоры, чтобы написать по ним книгу, то у Степана Степановича была другая цель – вывести на чистую воду преступника. Мероприятие это незаконное, поскольку разрешение на прослушку отсутствовало, зато оно ускорило процесс, а у Кручи был дефицит времени. Да еще Диму Шульгина приходилось то и дело дергать, а у него своих уголовных дел, которыми он был занят в Битове, предостаточно. Да еще на носу отпуск, надо и свои дела закруглять.
В июле знаменитые белые ночи Санкт-Петербурга сходят на нет, но без четверти десять вечера было еще светло, как днем. Круче не пришлось напрягать зрение, чтобы заметить Ковальского, фотографию которого он видел у него в квартире. Он уже знал, что Леонид Артемьевич собирался воспользоваться своей машиной, для этого и пошел в гараж, который находился всего в сотне метров от дома.
Ковальский держал свою «Тойоту» в гаражном кооперативе, под охраной крепких железных ворот и круглосуточного сторожа. Хороший у него гараж, капитальный. Наверное, жаль бросать его на произвол судьбы. Может, поэтому и лицо у него такое кислое, а взгляд страдальческий.
