как бы каждый день смотрюсь в зеркало, это очевидные вещи.
– Самоуверенная.
– По-другому не умею, – нас прервала подъезжающая машина. Из неё вышли несколько мужчин, двоих из которых я знала.
Амир, не обращая внимания на приближающихся, подошел вплотную и сорвал с меня парик, выпуская мои волосы наружу. Те непослушно раскинулись по плечам. Он наклонился к моему уху и прошептал:
– Вот так намного лучше, красавица, – отстранился. – Прошу, – он махнул рукой, показывая направление. – Ты ведь не откажешься пропустить такое веселье?
– Как догадался?
– По глазам прочитал.
– Что ж, тогда пойдем, – кивнув подошедшим мужчинам, я двинулась в сторону контейнера.
Глава 15. Кто не спрятался, я не виновата
Рыть другому яму, потирая ручки, весьма привлекательно, пока ты на вершине мира. Пока у тебя есть власть ставить других на колени, в частности тех, кто слабее тебя. Это дарит непередаваемое ощущение того, что ты властен над чужими судьбами, и словно кукловод можешь управлять своими марионетками. Но есть одно, но очень большое и жирное «но». Роя яму, становишься самоуверенным и теряешь осторожность, потому как вседозволенность, такая манящая и притягательная, маячит перед глазами. И один неверный шаг – и уже летишь в пропасть, предназначенную кому-то другому. А карма та еще справедливая сука. И тебя прилетает ответка, только помноженная надвое. И не нужно думать о том, что это не про вас. Это именно про вас, потому как она никого не обходит стороной.
В темном грузовом судовом контейнере единственным источником света была одиноко висящая на тонком проводе лампочка в центре, подсвечивающая деревянный стул, на котором сидел мужчина. Его руки и ноги были связаны, голова свисала вниз. Когда все присутствующие собрались, Данила подскочил к нему и обдал его ледяной водой из ведра. Связанный резко встрепенулся, вскидывая голову вверх и растерянно моргая.
– Какого хрена? – зло закричал Грек. – Ублюдки, да вы хоть знаете, кто я?
Я вышла на свет, показывая свое лицо. Тот, при виде меня испуганно отшатнулся – похоже вспомнил, что именно произошло накануне.
– Знаю, дорогой, знаю, – язвительно пропела. – И ты несомненно знаешь, кто я и зачем прихожу. Где она?
– Кто? – он нахмурился.
– Она. Ты знаешь, про кого я. Та, которую ты украл и спрятал. И вот вопрос в чем, Грек, – я начала кружить вокруг него, – что ты с ней сделал?
– Не понимаю, о чем ты.
– Ну, я сегодня одета слишком красиво для пыток любых видов, – лениво взлохматила свои волосы. – Да и не было такого приказа, не так ли, Тагай?
– Ага, – мужчина вышел на свет.
– Что же будем делать… Вот незадача, – покачала головой. – Может скажешь, где она, и мы разойдемся?
– Ага. Так я и сказал. Сразу прихлопнете, – неожиданно вырвалось у Грека.
– Так все-таки знаешь, – недобро усмехнулась. – Ну, прошу, – махнула рукой и на свет вышел Данила, глаза которого пылали яростью. – Я пока подумаю о прекрасном.
Мужчина подскочил к Греку, впечатывая в его лицо кулак. Учитывая, что драки были не запрещены, канонов он не нарушал.
Слышали ведь, что хирургам не разрешается оперировать близких? Потому как чувства могут помешать делу. Сейчас, оперевшись о стену контейнера и наблюдая за тем, как Шаман превращает Грека в кровавое месиво, поняла, что эту ситуацию можно было причислить к подобному. Он слишком был заинтересован в деле. Вместо четких и болезненных ударов – беспорядочные, только раззадоривающие Грека. Так не пойдет.
Краем глаза увидела, как Амир незаметно недовольно покачивает головой. Бесспорно, Грек принес много боли Шаману. Но так дела не делаются. Что мы, звери что ли? Нет, цивилизованные люди с криминальным уклоном. Ступая на эту тропу, необходимо играть по правилам. И ярость Шамана сейчас воспринимается окружающими, как слабость. Только глупец будет показывать свою слабость врагу. Оттолкнулась от своей опоры и пошла к Тагаю. Тот, скрестив руки, застыл в ожидании.
– Тебе не кажется, что он перебарщивает?
– Очевидность тебе к лицу, – он слабо улыбнулся мне. – Что предлагаешь?
– Я могу все прекратить. Сколько готов заплатить? – иронично спросила.
– Хочешь карту?
– Две.
– У тебя уже есть одна, – усмехнулся.
– Эта не в счет. Хочу две. И готова пойти на уступки, можешь отдать младшую второй.
– Какая выгодная акция.
– А то, – нахмурилась. – И она действует недолго, Тагай. Хочешь и дальше выставлять сына слабаком, можешь продолжать в том же духе. Ему не хватает хладнокровия для таких дел, слишком уж горяч.
– Твоя взяла, – он просовывает руку во внутренний карман пиджака и вытягивает влюбленных и королеву жезлов. – Держи, – протягивает.
– А ты подготовился, – иронично произнесла, забирая карты и помещая их под резинку чулок. – Не думаю, что ты хотел отдать мне ее по доброте душевной.
– Просто сына знаю, как облупленного, – хмыкнул мне в ответ.
– Что ж, выводи своего, а то похоже он увлекся, – проследила, как Тагай кивнул своим людям, и те с трудом оттащили Шамана от Грека и поволокли наружу.
– Отвалите! – громко орал Данила, пытаясь вырваться, но его зажали так сильно, что ему оставалось только мотать свободными конечностями. – Отвалите, твари!
Тагай кивнул Амиру и Богдану, и все трое вышли за Данилой, оставив меня наедине с истекающим кровью Греком. Глаза его были безумны, губы растянула глупая ухмылка.
– Ну и что дальше, Вася Царева? – выплюнул он, пока я плавно двигалась по направлению к нему.
– Дальше только конец, Сень, – остановилась перед ним. – Вопрос в том, каким ты его хочешь видеть?
– Иди к черту!
– Меня так часто туда посылают, забывая один факт, – боком опустилась к нему на колени, закинув ногу на ногу. – Я и есть он.
– Пошла ты! Мне плевать, – он расхохотался. – Она там подохнет без еды и воды, и ему не достанется.
– Твоя неудача, Сень, что ты не прислушиваешься к предупреждениям, – моя рука нырнула под платье, извлекая из-под кромки чулок кастет с выступающим лезвием. Аккуратно надела на кисть и добавила, – не боишься боли? Что ж… Есть куда более страшная вещь. Знаешь какая?
– Ну и какая же?
– Страх агонии, – кастет полоснул по его коже на шее. – Хочешь узнать, что будет, нажми я чуть сильнее? Ах, да. Ты же у нас рисковый, – мой большой палец нажимает на углубление на внутренней стороне оружия и один его край, удлиняясь, выезжает вперед. Одним движением распахиваю рубашку и протыкаю тело мужчины в области межреберья. Услышав характерный звук, говорю, – ой, кажется легкое? Как интересно… Хочешь в рулетку сыграем? Ставлю на то, что через три хода ты скажешь, где она.
– Сука, – слова больше походили на захлебывание утопающего. – Ты меня проткнула!
– Ну да, –
