– Сегодня вы мелкие воришки, а завтра станете крупными грабителями… – начал он.
Ребята сбились в кучу. Божи держал в руках список. Фальстен улыбался. Вальтер скрестил руки на груди. Все трое радостно внимали учителю. Олэн вдруг запнулся: им не было и шестидесяти лет на всю троицу.
– …что, возможно, позволит вам никогда больше не воровать, – неожиданно заключил он.
Парни разинули рты от удивления, и Олэн понял, что последние слова излишни. Чертовски излишни.
Вальтер и Фальстен, стоя на стремянке, в одинаковых синих комбинезонах, медленно наклеивали плакаты на огромное панно над ремонтным ателье в пятидесяти метрах от банка.
При этом они без зазрения совести замазывали прежние афиши. На плакатах был изображен мальчуган с костылями. Надпись гласила: «Родители пьют, а у детей – похмелье». Пожилая дама, прогуливавшая противную ревматическую шавку, нашла, что Вальтер и Фальстен очень милые молодые люди. Она решила, что это ребята из антиалкогольной лиги, а значит, во Франции еще не перевелась прекрасная молодежь.
Вальтер и Фальстен разглаживали щеткой сморщившийся от клея плакат, и внезапное появление фургончика чуть не застало их врасплох. Было две минуты одиннадцатого, фургон остановился у банка.
– Вот он, – шепнул Фальстен, слезая с лестницы.
Они видели, как спутник шофера вышел из кабины, обогнул фургон и, вытянув из специального отверстия кончик тросса, направился к банку. Трос волочился за ним по тротуару.
Двери фургона оставались наглухо запертыми. Трос раскручивала лебедка. Внутри сидел всего один вооруженный охранник, но дверь защищала его от любых поползновений – броня выдержала бы даже пули.
Божи ждал метрах в тридцати оттуда, за рулем «дофин гордини», стоявшей капотом к площади Звезды.
Что до Олэна, то он на другой стороне улицы торговал журналами, предназначенными для просвещения родителей насчет трудных подростков.
– Помогите трудным подросткам! – выкрикивал он. – Здесь есть все, что родителям надо знать о детях!
Как только трос пополз по тротуару, Олэн перешел бульвар. Гигантские кусачки он прикрепил под полой пальто. Голову его прикрывал берет.
Охранник с помощью целой системы мудреных замков прикрепил трос где-то в недрах банка и вместе с управляющим вернулся к фургону. Другой охранник, поглядев в глазок, открыл люк и столкнул металлический чемодан. Трос толщиной добрых пятнадцать миллиметров был пропущен через его ручку, а та составляла с чемоданом единое целое.
Люк резко захлопнулся. Двое мужчин подхватили чемодан и пошли к банку, двигаясь по обе стороны троса. Сталь крепко держала сталь.
Олэн, Фальстен и Вальтер сгруппировались, но вовсе не для того, чтобы сделать семейное фото. Олэн с трудом (так, что чуть не лопнули жилы) перерезал кусачками трос, а Вальтер и Фальстен тем временем занимались охранником и управляющим.
Две секунды спустя Олэн сменил их, держа по пистолету в каждой руке. Юнцы опрометью бросились бежать вместе с чемоданчиком. Олэн шел следом чуть медленнее. Раскинув руки и настороженно озираясь, он прикрывал отступление. Франсуа был совершенно спокоен и не испытывал к нескольким перепуганным зевакам ничего, кроме презрения.
Он последним сел в «гордини», и машина, коротко взвыв, рванула с места.
На тротуаре остались перебитый тросе с размочаленными концами, разбросанные журналы, длинные кусачки, пара швабр, которыми Вальтер и Фальстен сделали охраннику и управляющему подножку, резиновая губка (ее Вальтер сунул управляющему в рот) и кучка потрясенных людей. Теперь, как водится с опозданием, они бешено жестикулировали. Охранник и служащие банка обалдело таращились в одну точку. Таким взглядом ограбленный купец, наверное, провожал пиратский корабль.
В аллее напротив авеню Дюбуа, они бросили «дофин гордини», и Олэн уже на своей «ДС» повез ребят в штаб-квартиру.
Напоследок он заложил крутой вираж на торможении, чтобы поразить их воображение.
– Только так можно резко повернуть, чтобы машину не швырнуло влево, – объяснил он Божи. – Ты неплохо справляешься, но кое над чем тебе еще надо немного поработать, чтобы не терять скорость.
– Так научи меня, – попросил Божи.
Франсуа кивнул. Вальтер и Фальстен молча держали чемодан на коленях.
Олэн устроил дележ на большом круглом столе. В чемодане лежало пятьдесят восемь миллионов. Двадцать пять он взял себе, а каждому из юнцов вручил по одиннадцать.
– Ну, довольны? – спросил он для порядка.
Все трое держали деньги в сложенных лодочкой ладонях.
– Прям как во сне… – пробормотал Вальтер.
– Какую ж клевую тачку я себе куплю! – размечтался Божи.
Фальстен облизывал потрескавшиеся губы.
– Постарайтесь не привлекать внимания, швыряя деньги направо-налево, – посоветовал Олэн.
Он уже начал переодеваться.
– …и потом, смывайтесь-ка отсюда. Обидно угодить за решетку из-за всего этого хлама!
Олэн нашел среди барахла мужскую сумочку из крокодиловой кожи и сунул туда деньги. На сумочке красовались тисненные золотом инициалы «Л. Т.» Он небрежно нацепил ее на запястье. Уходить тоже надо красиво.
Все четверо пожали друг другу руки. С минуты их знакомства прошло не более двенадцати часов…
– Ну, вот и все… – пробормотал Олэн.
– Мы больше не увидимся? – тихо спросил Божи.
– Адрес свой я вам дать не могу… сам понимаешь… Просто не могу, – с некоторой грустью повторил Олэн.
– Да, мы понимаем… но можно сговориться насчет какого-нибудь места, – предложил Фальстен.
– Это, пожалуй, годится. Но где?
– У меня есть комнатенка тут, неподалеку, на Парижской улице. Запомнить очень просто, – сказал Божи. – Первый этаж, прямо напротив лестницы… Спутать невозможно… Сам увидишь, звонок – посередине двери.
– Месье всегда искал, что пооригинальнее, – объяснил Вальтер.
Олэн улыбнулся и пошел к лестнице. Ребята следовали за ним, как тени.
– Ладно, буду заглядывать время от времени, – пообещал Франсуа.
– И мы еще чего-нибудь грабанем? – спросил Фальстен, оправдывая поговорку насчет аппетита и еды.
– Почему бы и нет? – отозвался Олэн.
– Слушай, тебе, правда, ничего не нужно? – настаивал Божи. Ему ужасно не хотелось, чтобы Олэн так быстро исчез.
– Решительно ничего.
– Может, девочку? Ты ведь не откажешься от лакомого кусочка, почти новенького?
Божи выразительно обрисовал контуры рукой.
– …она обожает это дело и всегда готова сделать нам приятное…
Остальные дружно кивнули. Они явно предлагали Олэну самое ценное, что у них было.
– И что я стану с ней делать? – спросил Олэн.
– То есть как это – что? – удивился Фальстен.
Все трое изумленно вылупили глаза.
– Тебя это задержит всего на часок! – рассмеялся Божи. – Она ничего не знает! Если хочешь, мы с тобой поделимся. Такая чудная куколка…
Олэн молча взял у Божи ключ от комнаты. Молодежь отдавалась ему телом и душой, и он был глубоко растроган, хотя и не показывал виду.
Божи обставил комнату в марокканском стиле. Франсуа снял пальто и пиджак и растянулся на кровати. В дверь позвонили.
– Входите, – крикнул Олэн (он оставил ключ в дверях).
Она вошла. Юбка и кофта так плотно обтягивали пышные формы, что Франсуа мигом позабыл о статье за совращение малолетних.
Девушка заперла дверь изнутри без всяких просьб с его стороны.
Она села на кровать и поцеловала его в губы. Олэн с трудом подавил безумное желание сорвать с нее всю одежду. Неожиданность приключения и новое амплуа (теперь он чувствовал себя настоящим главарем) горячили кровь.
Девушка продолжала его целовать, а ее рука медленно заскользила вниз. Очень скоро Олэн выяснил, что юная особа прекрасно разбирается в самых утонченных ласках и больше не беспокоился о ее возрасте – маленькая бестия знала о любви не меньше него, если не больше…
Те, с кем Олэн сталкивался по дороге к машине, явно дрожали от холода. В декабре подарков можно ждать разве что от Санта-Клауса.
Девчушка здорово взбодрила Олэна. Он проехал мимо дома Бенедит. Но ее окна по-прежнему закрывали шторы.
Франсуа вернулся в квартал Малакофф и впервые не сунул деньги в комод, вместе с остатками прежних.
Двадцать восемь миллионов заслуживали некоторых предосторожностей. И, если у братьев Шварц накроется та северная авантюра, по возвращении они не побрезгают стянуть его добычу.
Олэн вынул деньги из сумочки и, завернув в старые тряпки, запихнул под ящики в глубине мастерской.
Он задумчиво поглядел на свое «Кольцо-24», прислушиваясь к эху собственных шагов в пустынном зале.
Что делать дальше? Остаться здесь и ждать? Но чего? В комнате стопка газет доходила уже до верха комода. Жажда действий подтолкнула Олэна еще раз навестить Спартака.
Он переоделся в костюм цвета электрик и выбрал насыщенный алый галстук очень модного тона.
