Тони понял, что еще немного – и он раскроит кому-нибудь башку. Или попросит Рокко сделать это. Именно в этот момент телефон зазвонил. Тони схватил трубку.
– Кто это? – рявкнул он.
– Как поживаешь, Тони? – спросил его мужской голос.
Голос Тони не узнал. Может, он слышал его раньше, может, нет, но его собеседник говорил так, будто они были знакомы.
– Кто это? – повторил Тони.
– Погоди, не торопись, – сказал мужчина. – Узнаешь, когда нужно будет.
Тони сжал трубку.
– У меня для тебя новости, чувак. Я не из тех, кого можно дергать за одно место. Когда узнаю, кто ты, я отрежу.
– У меня есть к тебе предложение.
Тони глубоко вздохнул и постарался успокоиться.
– Ко мне в кабинет с утра до ночи приходят люди. И все с предложениями. Я не обсуждаю дела, стоя в сраной телефонной будке.
На том конце провода молчали. Тони, устав слушать шуршание и потрескивание в телефонной трубке, не выдержал:
– Какое еще предложение?
– У меня есть для тебя информация.
– И ты за нее кое-что хочешь, так?
– Конечно.
– Какая информация?
– Встретимся у «Толстого Гарри» через час.
– Да пошел ты, – фыркнул Тони.
– Поверь мне на слово – тебе нужна эта информация.
– Я не собираюсь нигде с тобой встречаться. Иди в задницу. Я даже не знаю, кто ты.
– Через час, Тони.
Вот наглый сукин сын! Разговаривает с Тони, словно с лакеем, указывает. Что за информация может быть у этого клоуна? Что такого интересного он может предложить?
– Как я тебя узнаю?
– Не беспокойся, – хмыкнул мужчина. – Я сам тебя узнаю.
– Как? – Тони почувствовал, что по спине его пробежали мурашки. – Мы знакомы?
– Эй, Тони, – вместо ответа, позвал голос.
– Да?
– Оставь свою комнатную собачку дома.
Раздались короткие гудки.
Час спустя Тони сидел за грубым деревянным столом в углу «Салуна Толстого Гарри» на Сент-Чарлз-авеню. Рокко вынужден был остаться в «Доме», и это ему совсем не понравилось.
– Что такое? – завопил он. – Почему? Какой-то непонятный парень, хрен его знает, кто он, хочет вас на что-то подписать, а вы соглашаетесь? Это же опасно! Это засада, наверняка засада!
Что ж, может быть, и засада, но организовала ее не семья. Члены семьи так не действуют. Они не пишут анонимные записки, не звонят из уличного автомата и вообще не разводят такую дурацкую карусель. Обычно это происходит так – Тони знал, он сам проделывал такое дважды. Тебе звонит твой лучший друг и приглашает встретиться, выпить пива, например. Затем вы встречаетесь, и в тот самый момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь, что-то слегка касается твоего затылка, и ты понимаешь, что это был твой последний вздох. Затем следует легкий хлопок, и пуля двадцать второго калибра, маленькая, меньше, чем таблетка аспирина, взрывается в твоем мозгу. И свет гаснет. Навсегда.
Оба раза Тони пытался представить себе, каково это. Что чувствует человек? Успевает ли он что-нибудь почувствовать за те доли секунды, даже микросекунды, когда пуля вылетает из дула и проходит сквозь волосы, кожу, череп? Или все кончается тут же?
Тони прислонился к стене. Он заканчивал второй скотч, когда в зал вошел мужчина в джинсах, серой тенниске и синей спортивной куртке. Тони узнал его сразу же. Он понятия не имел, кто придет на встречу, но этого человека он уж точно не ожидал.
– Закажи мне выпить, – бросил он, усаживаясь напротив Тони.
Тони знал, что этот парень коп. И коп продажный. Как и все они, в принципе. Вот только имя он никак не мог вспомнить. Оно вертелось на языке, но не желало всплывать. Он работал в полиции нравов. Или, может быть, раньше работал. Значит, вдвойне продажный сукин сын.
– Ты кто, мать твою? – спросил Тони.
Человек засмеялся:
– Очень в твоем духе, Тони. Ты такая большая шишка, где тебе помнить всех маленьких людишек, что помогли тебе вскарабкаться наверх.
Если бы он не был копом, Тони врезал бы ему прямо сразу же. Он допил свой скотч и встал.
– Не знаю, в какую игру ты играешь, но у меня нет на это времени.
Человек жестом остановил его.
– Меня зовут Джимми Лагранж. Я раньше работал в полиции нравов. И моего напарника звали Рэй Шейн.
Ну конечно. Теперь Тони вспомнил. Это был тот самый парень, которого не посадили.
Коп махнул официантке. Когда она подошла, он заказал себе выпить, повторить для Тони и записать все это на счет Тони.
Наглый мерзавец. Официантка выслушала заказ и ушла.
– У тебя есть шестьдесят секунд, – сказал Тони. И, не давая копу вставить слово, продолжил: – Прежде всего, к чему вся эта долбаная конспирация?
– Сам подумай, – предложил коп. – Ты гангстер, я детектив. Я знаю, что федералы следят за «Домом восходящего солнца». Уверен, они прослушивают все ваши телефоны. А я бы не хотел, чтобы наш разговор записали.
Тони побарабанил пальцами по столу.
– Мне наплевать на это сраное ФБР. Им надо делать вид, что они работают, чтобы оправдать бюджет, который им выделяют. Вот они и стараются, шныряют вокруг, чего-то там фотографируют, типа наблюдают. Может, и телефоны прослушивают, хрен их знает. Но дела они не заведут. Жизнь дороже. Поверь мне, ФБР меня меньше всего волнует.
Подошла официантка с напитками. Тони посмотрел на часы:
– Твоя минута почти вышла.
Коп взял стакан, поболтал его и неторопливо отхлебнул.
– Я знаю, что Шейн работает на вас. И знаю, кого он ищет.
Тони ощутил некоторый дискомфорт. Он почти ничего не знал об этом говнюке, но говнюк, похоже, был полностью в курсе его дел. Он окинул взглядом его синюю куртку.
– Это что, разводка? У тебя под одеждой микрофон, детектив?
Коп засмеялся:
– Хочешь пойти в туалет и ощупать мою задницу? Мы обычно именно там прикрепляем микрофон, ты знаешь? Прямо между ног, чтобы гомофобы, вроде тебя, их не нашли.
Тони вскочил.
– Сядь, придурок. – Коп огляделся, словно ему было неловко за Тони. В его голосе Тони чувствовал эту долбаную коповскую уверенность в себе, и это его бесило.
Тони тоже огляделся и опустился на скамью.
Надо было взять Рокко с собой.
Рокко вытащил бы этого наглого скота на улицу и научил бы его, как правильно разговаривать. В самом худшем случае Рокко получил бы год исправительных работ. А Тони бы о нем позаботился, хорошо заплатил за службу и присмотрел бы за его горячей испанской телочкой.
Тони сделал глоток скотча. Нужно прикинуть, как лучше сыграть в данном случае.
– У меня есть информация касательно Рэя Шейна. Мне кажется, она тебя заинтересует, – сказал коп.
– Рэй Шейн. – Тони потер подбородок. – Это тот парень, которого посадили, правильно?
– Кончай тянуть кота за бантик, Тони, – оборвал его коп. – Я знаю, что вас грабанула банда из четырех человек, и знаю, что Шейн пытается их найти.
– Не понимаю, о чем ты.
– У меня есть два имени.
Тони уставился на копа:
– Что за имена?
Тот покачал головой:
– Не так быстро.
– Так это и есть суть дела?
– Ага.
Тони выпил еще. Что известно этому толстяку?
– Что ты за это хочешь?
Коп показал ему два пальца.
– Что это значит? Два? Два чего?
– Две вещи. Всего-навсего. Только две вещи.
– Выкладывай.
– Первое – деньги. Два имени, две штуки.
– Если у тебя микрофон, то это называется провоцирование на уголовно наказуемое деяние. Ты требуешь от меня взятку. Я собираюсь пойти и донести на тебя куда следует.
– Да нет у меня микрофона, дундук. И твои жалкие уловки в суде тебе все равно не помогли бы.
Тони вздохнул. Иногда он дико уставал от всего этого дерьма.
– Ты сказал, две вещи. Какая вторая?
– Я хочу, чтобы Рэй Шейн исчез из моей жизни на хрен.
Тони подозрительно посмотрел на него, но парень, похоже, говорил серьезно.
– Мы тебе платили, сколько там, сотню в неделю? И теперь ты стараешься продать мне два имени за две косых?
– Так, значит, ты меня все-таки помнишь?
– Помню, – согласился Тони. – И мальчишку, который обычно доставляет мне пиццу, я тоже помню. И даже помню, как его зовут.
– А ты все такой же говнюк, Тони.
Тони улыбнулся:
– Две косых – это большие деньги. Как ты докажешь, что твоя информация – правда?
– Тебе придется поверить мне на слово.
– Поверить продажному копу?
– У меня есть кое-что еще.
– Еще имена? – поинтересовался Тони. – В телефонной книге тоже полно имен.
– Я имею в виду, кое-что еще, не только имена.
– Например?
Коп посмотрел на него в упор.
– Так мы договорились?
Тони кивнул. Коп полез в карман. Тони напрягся. В голове у него мелькнуло, что сейчас его арестуют, что он клюнул на дешевую приманку и попался, как лох. Однако его собеседник достал простой белый конверт и положил его на стол. Придерживая конверт ладонью, он сказал:
