— Случайно не Тумаркин?
— Он, — кивнула она.
— А как они познакомились?
— Школу одну окончили…
— Вот как! — удивился Матвей уже уверенный, что Тумаркин привлек Кротова для помощи, и тот из-за этого пострадал.
— Так что они старые друзья, — не обращая внимания на его восклицание, добавила Кротова.
— А точно известно, какого числа он пропал? — продолжал засыпать вопросами Матвей, уже уверенный, что своей заинтересованностью насторожил женщину.
— Десятого сентября его последний раз видели за ужином в столовой, — на секунду задумавшись, ответила Кротова.
— То есть официально вечер десятого, — проговорил Кораблев и посмотрел на Марту. — В какое время заканчивается ужин?
— В семь…
— Точно установлено, что он вышел перед самым закрытием столовой, — всхлипнула Раиса Петровна.
— Вы не падайте духом, — Матвей встал. — И лучше будет, если прекратите поиски.
— Почему? — Взгляд женщины потемнел. — Вы что-то знаете? — Она тоже поднялась. — Говорите!
— Я ничего не знаю. — Расстроенный ее реакцией, Матвей оглянулся по сторонам, но на них никто не обращал внимания.
— Тогда почему вы требуете прекратить поиски Федора?
— Поисками должны заниматься профессионалы. А самодеятельность может закончиться тем, что вы вспугнете злоумышленников или, того хуже, насторожите их своей настырностью, и они попытаются помешать вам…
— Вы хотите сказать, его могут убить?
— Все возможно, — уклончиво ответил Матвей, прекрасно понимая, что они говорят об одном и том же, но обходя точные определения, которые могут тут же перевести разговор в другое русло.
Распрощавшись с Раисой Петровной, Кораблев увлек Марту в сторону проходной, за которой начиналось село. Пройдя несколько пятиэтажек, они оказались на обычной деревенской улице.
— Куда мы идем? — наконец спросила Марта.
— К твоим коллегам.
— В больницу? — догадалась она. — Зачем? Наверняка и полиция с нее начала расследование.
— Правильно думаешь, — согласился Матвей. — Да и Кротова там была. Только все равно нужно кое-что проверить.
Дежурный врач, как назло, оформлял только поступившего больного, и Матвею пришлось изучить практически все плакаты, висевшие на стенах приемного отделения.
— Объясни пока, что ты хочешь еще здесь узнать? — неожиданно попросила Марта.
— Сама посуди, со слов Кротовой, ее муж бывший сотрудник МВД, к тому же занимается опасным делом, — стал рассуждать Матвей, разглядывая плакат с нарисованными сперматозоидами. — Наверняка он всегда ожидает нападения или чего-то подобного. Как правило, такие люди даже если не вооружены, то умеют за себя постоять. Как говорится, чем черт не шутит? Вдруг в момент своего задержания он смог оказать достойное сопротивление, и кто-то из бандитов при этом пострадал так, что был вынужден обратиться за медицинской помощью?
Двери открылись, и в фойе вошел молодой мужчина в белом халате. Матвей и Марта встали.
— Вы ко мне? — спросил доктор.
— Возможно, — кивнул Кораблев. — Хотелось бы узнать, кто и с какими травмами обращался к вам со второй половины дня десятого сентября по, — он посмотрел на Марту, — плюс три дня…
— А вы, простите, кто? — Взгляд врача сделался подозрительным.
Матвей предвидел такое развитее событий:
— Не беспокойтесь, ваши коллеги.
— Меня зовут Марта, — Сомова протянула руку и улыбнулась.
Доктор кивнул и растерянно взял ее за кончики пальцев.
— Сергей… Борисович.
— Очень приятно.
— Чему обязан? — доктор с опаской посмотрел на Матвея и вновь уставился на Марту.
— Можно узнать, сколько человек и кто поступал к вам по неотложке с вечера десятого сентября? — перехватила девушка инициативу в разговоре.
— Если вы врач, то должны понимать, что эта информация предоставляется не каждому…
— Тут дело вот в чем, — вмешался в разговор Матвей, отругав себя, что не позаботился заранее о липовом удостоверении сотрудника полиции. — Я стал очевидцем драки. Более того, мне пришлось разнимать ее участников. А Марта оказывала одному из них помощь. И у нас случайно оказался его телефон.
— Так позвоните кому-нибудь, кто есть в записной книжке! — воскликнул врач.
— Невозможно, он заблокирован, — для наглядности Матвей вынул свой мобильник и повертел перед носом доктора.
— А почему вы уверены, что он к нам обращался? — направляясь в ординаторскую, спросил врач.
— Я его просила прибегнуть к квалифицированной помощи, — пришла на помощь Марта. — Он мог прийти и на следующий день. Там обширная гематома височной кости, сотрясение головного мозга, контузия глазного яблока… Ему наверняка понадобился больничный.
— Понятно, — с шумом перевел дыхание доктор, беря лежавший на краю стола журнал. Открыв на нужной странице, он развернул его к Матвею:
— Десятого никого, а вот в ноль пятнадцать Муминов Деловар… Но у него не те повреждения, о которых вы говорите. Избит неизвестными. Сотрясение головного мозга. Со слов больного, кто-то нанес удар по голове сзади…
— Больше никого? — сделал вид, будто расстроился Матвей, просматривая страницы с более поздними числами.
— У нас народ спокойный, — подтвердил доктор.
— А этот Деловар, гастарбайтер?
— Да нет, — повеселел доктор. — Таджик, но живет здесь.
— А где работает? — на всякий случай спросил Матвей, даже не обрадовавшись знакомству доктора с таджиком.
— Он работает в санатории, банщиком, — на секунду задумавшись, сказал доктор. — Интересная личность.
— В каком смысле? — спросил Матвей, не подавая виду, что его заинтересовал этот человек.
— Бывший циркач, работал в советском цирке дрессировщиком…
— Что теперь? — оказавшись на улице и отойдя от больницы на приличное расстояние, спросила Марта.
— Нужно пообщаться с этим циркачом.
— Прямо сейчас?
— Нет, — на секунду задумавшись, ответил Матвей. — Может, это и есть человек, виновный в исчезновении Кротова?
* * *
Этим утром Таня опередила Матвея. Когда он вышел из леса на свое место, то увидел ее, стоящей спиной к нему и задумчиво смотревшей в сторону восхода. На фоне багрового неба и курившихся туманом сопок она выглядела эффектно. Кораблев даже залюбовался ею. Почувствовав взгляд, Татьяна развернулась и устремилась к нему.
— Этого еще не хватало, — опуская этюдник на покрытую мхом землю, проговорил он одними губами и покосился на видимую часть ведущей к санаторию тропы. Ему казалось, что Марта что-то подозревает. А если это так, то может прийти. Нет, она не опустится до того, чтобы следить. А вот просто посмотреть на то, как он пытается писать, может.
Таня обвила его шею руками и стала целовать в губы, в глаза, в щеку, потом уткнулась в ухо:
— Я с трудом вытерпела день… Милый… Хороший, я ни с кем не хочу тебя делить. Слышишь? Марта ведь не жена тебе! Почему так? Я не могу без тебя!
Матвей неуклюже ответил ей поцелуем в мочку уха и поставил на землю:
— Давно ждешь?
— С вечера! — ошарашила она, но Кораблев понял, что это шутка. Проведя здесь ночь, женщина выглядела бы совсем по-другому.
Он наклонился, взял этюдник, обнял ее за талию и направился к своему месту.
— Нет! — Татьяна обхватила его за плечи и развернула к себе. — Пойдем ко мне!
— Таня, — ломая голову, что это: умелая игра матерой обольстительницы или действительно внезапно воспылавшие чувства, вздохнул он, — я не могу обманывать Марту.
— Разве нам плохо вдвоем? — расстроилась женщина.
— Хорошо, — не кривя душой, признался он. — Только мне надо разобраться. С ней я знаком уже не один год… Как-то не по-взрослому отдаваться только что возникшим чувствам.
Татьяна резко выпрямила руки, желая увидеть его всего.
— Значит, все, что случилось между нами, не больше чем просто удовлетворение животного инстинкта?
— Почему? — разозлился он на себя.
— Ну а если нет, то пойдем! — Она взяла его за руку. — Мне надо многое тебе рассказать…
Они вернулись в санаторий.
— Господи! — едва закрыв двери, Таня стала срывать с Матвея одежду…
Они снова отдались безудержной страсти.
«Вот влип! — с тоской думал спустя час Кораблев, гладя в окошко, за которым вовсю светило солнце. — И как теперь быть?»
Он посмотрел на Таню. Разметав по подушке руки, она спала. Он осторожно встал, оделся и вышел, ругая себя за то, что даже не спросил, как закончился ее визит к Тумаркину и что она хотела ему рассказать.
Марта сидела на кровати с каким-то журналом в руках.
— Привет! — Матвей поставил этюдник на стул, шагнул к ней и наклонился, чтобы поцеловать.
Но она, не отрывая взгляда от журнала, отпрянула.
В груди Матвея шевельнулась тревога.
