– Нет, другое. Но не менее серьезное, – Виктор Сергеевич отошел к окну, некоторое время смотрел вниз на шумную улицу, вернулся обратно. – Завтра мой водитель отвезет тебя в Лесную больницу.
– Она так называется?
– Называется по-разному – Лесная, сто первая… Дело не в этом. Там ты должен проведать одну больную даму.
– Пожилую?
– Нет, довольно еще молодую. Чуть старше тридцати.
– Я должен ей что-то отвезти? Передать?
– Нет. Ты должен просто взглянуть на нее, и потом мне все рассказать.
Глеб попытался улыбнуться, не получилось.
– Взглянуть – это как?
Виктор Сергеевич засмеялся:
– Взглянуть – это взглянуть. Как выглядит, как реагирует на людей. На их появление.
– Она что… ненормальная?
– Не знаю. Вот тебе и придется узнать это.
Глеб придержал родственника за рукав.
– Меня к ней пропустят?
– Конечно. Я предупрежу главврача.
Племянник снова остановил Виктора Сергеевича, попытавшегося двинуться к столу.
– Это больница для душевнобольных?
– Это больница для особо душевнобольных, племянник.
– А зовут больную как?
Виктор Сергеевич внимательно посмотрел в глаза Глебу, не сразу ответил.
– Марина… Ее зовут просто Марина.
Задрипанный «москвичок» высадил Павла-Важу на окраине деревеньки, утопающей в зелени. Он перекинул через плечо сумку и довольно уверенно зашагал по узкой улочке.
Миновав несколько домов, он остановился возле небольшой избушки, обнесенной повалившимся дощатым заборчиком. Вошел во двор, поднялся на крылечко.
Вначале постучал в дверь, затем толкнул ее.
Из сеней на него пахнуло сыростью и прохладой, он миновал полутемную гостиную, позвал:
– Здравствуйте. Есть кто-нибудь?
В соседней комнатушке послышался какой-то шорох, и старушечий голос спросил:
– Кто там?
– Можно войти? – Важа стоял, ждал появления хозяйки.
И она вышла – маленькая, сухонькая, сгорбленная, ничего по сути не видящая.
– Кто это? – спросила.
– Павел…
Старушка охнула, придержалась за дверь.
– Вы от Витеньки? От сыночка?
– Да, – ответил негромко Важа. – От вашего сыночка Витеньки…
Хозяйка заплакала сразу, словно все эти годы ждала такого гостя.
– Господи… Я не могу поверить. Где же он, мой Витька? Подойдите ко мне. Я не вижу… Слепая…
Важа подошел к старушке, обнял ее сухие плечи, прижал к себе, ждал, когда она успокоится.
Она чуть отошла от слез, подняла на гостя невидящие глаза:
– А где же сынок? Почему не приехал?
– У Вити дела… Но скоро приедет.
– Скоро? Когда – скоро?
– Как только освободится.
– Но он хоть живой? А то мне такие сны снятся.
– Живой… Еще какой живой! И даже подарки вам передал.
Важа поставил сумку на стол, стал доставать из нее продукты, цветастый платок, какие-то кофточки.
– Много всего передал.
Старушка стояла рядом, улыбалась.
– А я ж не вижу… Я совсем слепая, сынок… Как тебя зовут, сынок, запамятовала.
– Павел.
– Чего он передал здесь, Павел?
– Платок, например, красивый передал. – Он накинул на плечи хозяйке платок с розами.
Она погладила ткань ладонью, улыбнулась:
– Хороший платочек… Красивый… – Подняла глаза на гостя. – Ты ж не уедешь скоро, Павел? Побудешь, расскажешь про моего сыночка?
– Обязательно побуду и расскажу.
Лесная больница находилась в пяти километрах от Кольцевой дороги, и плотный лес закрывал ее от посторонних глаз. Вокруг лечебного заведения стоял высокий забор с колючей проволокой, при въезде возле шлагбаума дежурила охрана.
Черная машина Виктора Сергеевича подкатила к КПП, водитель назвал номер машины и фамилию пассажира, шлагбаум поднялся.
Они въехали в большой и пустынный двор. Глеб покинул салон автомобиля и направился к главному больничному входу.
В вестибюле было крайне малолюдно. Парень подошел к окошку администратора, назвался:
– Глеб Иванович Пирогов к Виталию Дмитриевичу.
Администраторша, довольно милая моложавая дама, внимательно взглянула на посетителя, затем отыскала его фамилию в журнале посетителей, кивнула:
– Вас ждут. Сорок седьмой кабинет.
Кабинет главврача находился на третьем этаже в самом конце коридора.
Глеб подошел к двери с табличкой «Главный врач», деликатно постучал.
– Войдите.
Главврач оказался щуплым, невысокого роста господином с колючими глазами.
Глеб поздоровался, представился:
– Я от Виктора Сергеевича.
– Я догадался, – кивнул Виталий Дмитриевич, жестом показал на массивное дермантиновое кресло.
Глеб уселся, внимательно посмотрел на доктора.
– Что вы желаете увидеть? – спросил тот.
– Больную. Марину.
– Я это понял. А что именно вас интересует в данной больной?
– Просто посмотреть.
– Зачем?
– Так сказал Виктор Сергеевич.
Главврач помолчал, барабаня по столу прокуренными пальцами, пожал плечами.
– Странно… – И повторил: – Странно. – Он повернулся к посетителю: – А вам это нужно?
– Да.
– Хорошо, провожу вас к больной. Но учтите, зрелище не из легких.
Глеб неуверенно поднялся.
– То есть, вы не советуете?
– Почему же? – усмехнулся доктор. – Если Виктор Сергеевич вам велел, выполняйте.
По коридору они шагали молча. Затем спустились на второй этаж, миновали несколько палат медперсонала, подошли к решетчатой двери, разделяющей пространство на две части.
Перед дверью за столиком сидела немолодая женщина в халате, которая при появлении главврача поднялась.
– Открой, – распорядился тот.
– Молодой человек с вами? – спросила женщина.
– С кем же еще!
Глеб коснулся халата доктора, неуверенно спросил:
– Может, вы просто расскажете?
– О чем? – резко оглянулся тот.
– О больной. А я передам Виктору Сергеевичу.
– Нет уж, – ухмыльнулся Главврач. – Это надо видеть собственными глазами. И потом живописать.
Женщина в халате открыла замок на железной двери, и мужчины в ее сопровождении вошли в слабо освещенный коридор.
По обеим сторонам располагались тяжелые двери палат, каждая из которых была заперта основательным звонком.
– В какую палату? – спросила женщина.
– В пятую.
– К Марине?!
– Можно без вопросов?
Женщина загремела замком пятой палаты, с подчеркнутой значительностью открыла дверь.
Главврач пропустил посетителя вперед, сам остался в коридоре.
Глеб нерешительно переступил порог, вошел в палату.
От вида больной вздрогнул.
На жесткой кровати сидела коротко стриженая женщина в линялом больничном халате. Она медленно и ритмично раскачивалась назад-вперед. На вошедшего в палату она не обратила внимания, продолжала раскачиваться, изредка издавая мычащие нечленораздельные звуки.
Глеб неподвижно стоял посередине палаты, не сводя глаз с несчастной, и пришел в себя, лишь когда кто-то тронул его за плечо.
Это был главврач.
– Увидели? – спросил он.
– Да, – кивнул парень и стал пятиться назад. – Спасибо. – На пороге посмотрел на Виталия Дмитриевича, спросил: – А кто она?
– Кто она? – усмехнулся тот. – Спросите дядю.
Маргеладзе нервно мерил широкими шагами свой роскошный кабинет, о чем-то напряженно думал. Вдруг замер, внимательно и подозрительно посмотрел на Важу-Павла.
– Что, Вахтанг? – спросил тот.
– То, что ты рассказал, очень интересно, и я рад, что ты жив, здоров. Но почему ты сразу не явился ко мне? Зачем скрывался? Я что, не способен защитить тебя? Ведь ты мой родственник! Мы одной крови! Что молчишь?
– Они бы достали меня из-под земли. Не хотел подставлять тебя, Вахтанг.
– Они и теперь могут тебя достать. Кузьма такого не прощает. Вспомни Санька.
– Им сейчас не до меня. К тому же я мужчина, Вахтанг. Сколько можно прятаться за тебя?
– Мужчина, мужчина, – потрепал его за плечи Маргеладзе. – А прятаться за меня не следует. Мужчина должен уметь постоять за себя.
– Постою, Вахтанг.
– Ну и правильно… – Он снова внимательно посмотрел в глаза Важи. – Но, хоть ты и родственник, твое алиби проверим. Сверху донизу проверим.
– Как скажешь, Вахтанг. Я никуда не убегу… – Важа достал из кармана клочок бумаги. – Вот название деревни и фамилия женщины, которая меня приютила.
Тот взял записку.
– Верю, Важа, верю… Но как говорит народ – доверяй, но проверяй… Как бы эти суки не сломали тебя.
– Не сломали.
– Дай бог, – Вахтанг достал из ящика стола фотографию, положил на стол. – Нравится паренек?
Это был снимок племянника Виктора Сергеевича Глеба.
– А кто это? – спросил Важа.
– Это человек, который может сослужить нам маленькую службу.
– Его надо убрать?
– Дикарь… Зачем убирать? Надо следить за каждым его шагом и охранять его от любой сволочи.
