Важа непонимающе уставился на фотографию.
– Охранять? От кого?
– От таких идиотов, как ты! – разозлился Маргеладзе, сунул снимок племяннику. – На обратной стороне все написано – кто такой, где живет, куда ездит, с кем встречается!
Важа сунул снимок в задний карман джинсов.
– Когда начинать?
– Вчера, сегодня, завтра! Каждый день начинай! И все, что увидишь, докладывай мне!
Открылась дверь, и в кабинет заглянула секретарша.
– Грязнов.
Вахтанг кивком показал, что Важа свободен, снял трубку.
– Привет, дорогой Петр Петрович! Сто лет не видел, двести – не слышал! Куда пропал? Мои как дела?.. Знаете, дорогой, как генеральские погоны – ни одного просвета и все зигзагом!.. – Он расхохотался. – Шучу!.. Все замечательно, дорогой Петр Петрович! Жив, здоров, женщины любят!.. Новости? А какие новости вы имеете в виду?.. Гость? Да, гость приехал. Племянник! С Грузии. Вот сидим, беседуем, пьем вино. Да, молодой и красивый. Хочет найти невесту в Москве, – Маргеладзе рассмеялся. – Кузьма?.. А что Кузьма? Делает вид, что ничего не произошло. Нет, он не так прост, как мне казалось. Приходится на время лечь на дно. Да, слишком много мути поднялось. Пусть уляжется. Я тоже так думаю. До встречи, дорогой. – И положив трубку, брезгливо произнес: – Старая лиса. Дерьмо собачье. Чужой лопатой жар загребать.
Важа неожиданно посоветовал:
– А ты позвони ему.
– Кому? – не понял Вахтанг.
– Кузьме.
– Зачем?
– Доставь себе удовольствие.
Маргеладзе рассмеялся:
– А ты не так глуп, как я думал! Хотя зачем? Он сразу решит, что я чего-то от него хочу.
– Ну и пусть решит. Пусть боится. Ты же этого хочешь?
– Хочу? – Вахтанг подошел вплотную к родственнику, задышал ему в лицо. – Ради того, чтобы этот пес оглядывался и вздрагивал при одном моем имени… ради этого я готов хоть… самого Всевышнего! Он меня кое в чем подозревает, но видит Бог, к этой истории я не имею никакого отношения.
– Вот так и скажи. А он пусть думает, как хочет.
Сергей листал газеты. Зазвонил телефон.
– Маргеладзе, – сказала через громкую связь секретарша.
– Меня нет, – резко приказал Кузьмичев.
– Простите, Сергей Андреевич… я уже сказала, что вы у себя.
– Черт… – Сергей снял трубку. – Здравствуй, дорогой.
– Здравствуй, брат, – ответил Маргеладзе. – Я не очень помешал?
– Ты не можешь помешать… Ты по делу или просто от нечего делать?
– Обижаешь, Кузьма. У меня всегда есть что делать. А звоню я, чтобы ты знал, что у тебя всегда есть брат. Верный и настоящий.
– Спасибо.
– Ты как-то невесело со мной разговариваешь.
– Тебе показалось.
– Нет, не показалось. Ты на меня за что-то обижен?
– Скорее, благодарен тебе.
– Приятно слышать. Всегда старался сделать добро.
– Особенно, когда я ехал на твой юбилей.
В трубке возникла пауза, затем Маргеладзе вкрадчиво спросил:
– Не совсем въехал в твою шутку, дорогой.
– Это не шутка, – усмехнулся Кузьма. – Тебе ведь известно, что на меня покушались?
– Слышал. Но подумал, что это сплетни.
– Это правда. К счастью, недострелили.
– И какая собака решилась на такую подлость?
Сергей согнал жесткие желваки на скулах, неожиданно зло произнес:
– Ты!
Маргеладзе от такого ответа не сразу нашелся, затем тихо и ласково поинтересовался:
– Надеюсь, ты все-таки шутишь, Кузьма?!
– А ты как считаешь?
– Конечно, шутишь.
Сергей рассмеялся:
– Молодец! Кавказцы всегда отличались прекрасным чувством юмора.
– Спасибо, дорогой, – натянуто усмехнулся Маргеладзе. – Я такие комплименты особенно ценю… – Через паузу спросил: – Может, все-таки подставить тебе плечо?
Кузьмичев сдержанно рассмеялся:
– Лишь бы ты его неожиданно не убрал.
Через пару часов Глеб вернулся в кабинет Виктора Сергеевича, положил на стол перед хозяином прибор и инструкцию к нему.
Виктор Сергеевич бережно уложил прибор в коробку, задумчиво улыбнулся, поднял на племянника глаза.
– Что скажешь?
Тот сел напротив, улыбнулся:
– Разобрался, готов к работе. Когда и кого?
– Придется подождать. Но штучка-то любопытная?
– Жутковатая. О подобных я даже не слышал. Валит человека в считанные секунды.
– Да, аппарат замечательный, – Виктор Сергеевич помолчал, снова посмотрел на племянника. – В больницу ездил?
– Ездил.
– Рассказывай.
– Что именно?
– Видел ту, о которой я говорил? – не без раздражения спросил хозяин.
– Видел.
– Рассказывай.
Глеб помолчал, прикидывая, с чего начать, с виноватой улыбкой ответил:
– Просто так не расскажешь. Это надо увидеть. А лучше – не надо.
– Она живая?
– Если можно назвать живой, то живая… Никого не видит, не замечает, не реагирует. И еще волосы короткие. С сединой…
– На будущей неделе я ее проведаю… – решительно заявил Виктор Сергеевич и махнул Глебу: – Ступай. Все путем, молодец.
Важа, сидя в своей машине, видел, как Глеб вышел из офиса Виктора Сергеевича, как нырнул в припаркованный на стоянке «БМВ», миновал въездной шлагбаум и понесся по загруженной транспортом главной улице города.
Важа положил фотку Глеба рядом на сиденье и понесся следом.
Свернули на набережную Москва-реки возле Кремля, миновали ее, выскакивая подчас на встречную полосу, и тут Важа заметил, что автомобиль Глеба преследует маленький юркий джипчик, весело и настойчиво сигналя фарами.
Глеб резко принял вправо, припарковался, покинул машину, быстро направился к остановившемуся сзади джипчику.
Важа тоже остановился, достал фотоаппарат, навел объектив на Глеба.
Тот подошел к джипу – за рулем улыбалась Лариса.
Глеб легко запрыгнул к ней в кабину, поцеловал.
– Сумасшедший. Понял? – капризно произнесла женщина, не сопротивляясь поцелую. – Несешься как сумасшедший. Еле догнала.
– А ты разве не сумасшедшая? – улыбнулся Глеб. – Тормозишь в самом центре города и считаешь, что вокруг нет ушей и глаз. У твоего «Витька» обзор на все триста шестьдесят градусов.
– А если я соскучилась? – продолжала трогательно дуться Лариса. – Если ты забыл меня!
– Тебя невозможно забыть! – воскликнул парень. – В тебе есть что-то!
– Знаю, магнетизм. И все равно! – Лариса подставила щечку. – Сейчас же поцелуй меня!
Важа щелкнул затвором.
Глеб, оглянувшись, выполнил требование, с мягким укором сказал:
– Зайчонок, мы теряем осторожность.
– Ну и плевать! Я хочу жить так, как хочу! С какой стати я должна замуровать себя в четырех стенах? Я и так полжизни посвятила своему долбаному мужу. А сейчас я хочу любить! Тебя любить, а на остальное я болт забила. Понял?
– Не совсем.
– Нет, понял! И должен сейчас же со мной согласиться! Соглашайся, иначе вылетишь на асфальт! – Лариса ногами уперлась в бедро Глеба. – Считаю до трех!
Он осторожно взял ее за ступню, поднес туфельку к лицу, картинно поцеловал.
– И все же, Зайчонок, нам надо быть аккуратней.
Она снова с обидой оттолкнула его:
– Ну и убирайся!.. – Взглянула на свои часики. – Убирайся, сказала! Я опаздываю на репетицию!
Глеб вышел. Лариса тут же высунулась из джипа.
– Стой! Когда мы встретимся?
– Завтра.
– Где? Опять в этой вонючей гостинице?
– Предложи что-нибудь поинтереснее.
– Ладно, в пять вечера я жду в номере! – Женщина шлепнула Глеба мягкой перчаткой по шее и включила скорость.
Важа помчался следом.
Глеб и Лариса лежали на довольно широкой кровати в гостиничном номере, отдыхали после «любви». Женщина нежно и влюбленно гладила парня по волосам, он лежал на спине, курил, глядя в потолок.
– Можешь мне сказать? Только откровенно, – спросила Лариса.
– Могу, – не поворачивая головы, ответил парень.
– Я прошу откровенно.
– Говори.
– Что тебя связывает с Витей?
– С «Витьком»?
– Не наглей… С Виктором Сергеевичем.
– Работа.
– Какая?
– Бывает интересная, бывает не очень.
– Можешь рассказать?
– Нет.
– Почему?
– Тебе будет скучно.
– Мне все интересно, что касается тебя.
Глеб приподнялся на локте, закурил.
– Бумажки, поручения, отдельные переговоры.
– Я ни разу не видела тебя на переговорах, – возразила женщина.
Парень улыбнулся.
– Знаешь… – задумчиво произнесла Лариса. – Я иногда вас боюсь. И тебя, и его…
– Меня? – переспросил Глеб. – Меня можно бояться… А «Витька»? Его-то чего бояться? Он твой муж.
– Тебя… за что можно бояться?
Он в упор посмотрел на нее.
– А вдруг я настучу на тебя… Так влюблюсь, что возьму и настучу. Вдруг мне осточертеет вот такая гостиница, тайные встречи, секс без крика и счастья?!
Она положила ладонь на его губы, заставила замолчать.
