— Ну, бляха муха, ты и даешь! Жена, это же мой кореш по Афгану! Ты понимаешь, кореш мой Олежек!?
— Не дави, я после ранения.
— Ладно, не давлю. — Прорычал Дима, продолжая сдавливать однополчанина. Оксана стояла, опустив руки вдоль выпуклого живота, не зная, как себя вести в данном случае, и смущалась:
— Пойду на стол накрою. Вы уж простите, Олег, что встречаю в таком виде. Я теперь долго сплю по утрам. Ночью заснуть не всегда получается.
Квартира кооператора состояла из трех маленьких комнат и внушительных размеров застекленного балкона. Голенев заметил иконостас семейных фотографий на стене, над диваном ковер с русалками и новый, с огромным экраном, японский телевизор. В квартире пахло сном и перцем. Оксана окончательно проснулась и, выказывая при ее положении завидное проворство, забегала по хозяйству. Стол она накрыла на лоджии. Утреннюю прохладу здесь ценят и окна раскрывают настежь. Днем, даже в мае, приходится прятаться от солнца ставнями.
Небольшой столик едва вместил множество разнообразных закусок. От копченых кур до жареной форели и всевозможных солений. По обилию провизии нетрудно было понять, что Вадим не бедствует и его новая профессия кормит семью неплохо.
Хозяин натянул шаровары и усадил гостя за стол. Супруга завтракать не стала. Пожелав мужчинам приятного аппетита, она оставила их наслаждаться встречей.
Первой рюмкой друзья помянули однополчан. Молча закусили. Как водится, пошли воспоминания. Под разговор, состоящий из отдельных, ничего не значащих для непосвященного уха, восклицаний, быстро прикончили первую бутылку. Обстоятельных речей и тостов им и не требовалось.
— Колян?
— Руку зацепило. В Кундуз на вертушке отволокли.
— Зурейко?
— Туда же, в деревянном бушлате…
— В Черном Тюльпане?
— На МИГе восьмом.
— Стас?
— Без вести.
— Где?
— Под Шиндантом.
— ДШК?
— Нет, Стингер.
У каждого там остались друзья. Не сговариваясь, еще раз выпили не чокаясь. Оба помолчали.
Мужчины, не знавшие войны, никогда до конца не поймут ветеранов. Никакие рассказы о самых страшных или смешных моментах фронтовой службы не передадут запаха крови убитого на пятидесятиградусной жаре товарища, не припомнят боли от тяжести походного обмундирования, натертых до волдырей плеч. Не донесут ужаса, притаившегося за каждым кустом на неприятельской территории. Потому что плен может обернуться пыточной, мучительной смертью. Не объяснят звериную злобу к врагу в момент атаки. Не поведают о лютом желании бабы в часы вынужденных лежек между боями, когда от одного имени подруги плоть рвется из белья. Все это нужно пережить лично. Олег Голенев и Дима Вихров это пережили и понимали друг друга с полуслова.
От воспоминаний разговор понемногу перетек к делам нынешним. Дима отправил пустую бутылку под стол и откупорил новую. В создавшейся паузе Олег в общих чертах обрисовал свое теперешнее положение.
— Ну, бляха муха, командир, ты, как всегда, с обновкой, порванным локтем… Из морга сбежал! Чего же теперь делать будем?
— Не знаю.
Дима задумался:
— Документик придется добыть. Без паспорта, бляха муха, трудно. У нас город пограничный, режимный. Я тут участкового Миткова прикармливаю, поговорю с ним, поможет.
— Спасибо, старшина. Возьмет дорого?
— Разберемся. Я теперь кооператор, денег куры не клюют, не пропадем.
— Насчет денег погоди. Мне их много надо. У тебя столько нет. Сможешь достать?
Дима почесал затылок:
— Смотря сколько?
— Пока сам не знаю, старшина. Я хочу открыть сеть автоматов, водой людей поить на улицах. Помнишь, как в детстве? Ставишь стакан, нажимаешь кнопку, и к тебе газированная водичка со льдом течет. Я о таком автомате под Кондагаром мечтал…
— Там нас больше китайские Калаши поили нашей же кровушкой. — Усмехнулся Дима. Но мысль однополчанина его заинтересовала: — Ладно, понюхаем, во что твоя затея выльется. Есть у меня парочка дружков упакованных. Только придется их, бляха муха, в долю брать.
— Нет, старшина, этого не надо. Деньги доставай под проценты. А в деле только мы двое. Иначе толку не будет.
— Рассчитываешь много заработать на воде, командир?
— Мне, парень, нужно миллионов десять. Потом уеду.
Дима присвистнул:
— Ничего себе! Как же столько рублей наквасить?
— Мне не рублей, мне долларов.
— Так это же статья!
— Пока статья, Дима. Кооперативы разрешили, скоро и валюту разрешат. А пока и рублики сойдут.
— Ну, бляха муха, ты, Голенев, даешь!? — Такого размаха от прибывшего безбилетника он никак не ожидал: — Раздавим еще пузырь за встречу?
— Нет, старшина, больше пить не будем. Сейчас ты возьмешь лист бумаги, и мы начнем создавать план операции. Без плана в бой одни придурки идут, сам знаешь.
Вихров принес в лоджию ученическую тетрадь в клетку и самописку:
— Чего писать?
— Пиши, номер один — организация кооператива.
— Зачем? У меня же есть кафе. Там в уставе и другая деятельность в сфере услуг подразумевается. Только лишние деньги на оформление тратить.
— Нет, старшина. У тебя жена на сносях. Не хочу твоим делом рисковать. За новое сам отвечу. Так что давай начнем с оформления.
— У тебя, Олежка, ничего с этим не выйдет.
— Почему так думаешь? По-твоему, я тюфяк?!
— Как тебе сказать, командир… — замялся Дима.
— Так и скажи. Не девица, съем и правду-матку с хреном.
— Вот в ней-то, бляха муха, все и дело. Ты же у нас справедливый. За правду готов глотку перегрызть. А чтобы кооператив открыть, нужна не справедливость, а хитрость. Жопу кому лизнуть, денежками подмазать. Иначе прокатят.
— Почему? — Удивился Голенев: — Я же полезное дело предлагаю! В курортном месте, где туристы от жары сохнут, напоить их. Разве от этого кому плохо? Люди жажду утолят, городу налоги пойдут.
— Вот-вот… Ничему тебя, бляха муха, жизнь не научила. Помнишь, в полку у всех новая форма, а ты, капитан, в обносках.
— Ну, это в Афгане. — Возразил Олег: — Там на хозяйстве гнида Петряков сидел. Любил подачки… А здесь мирная жизнь.
— Здесь на таких местах похлестче Петрякова засели. Не подмажешь — не поедешь.
— Допустим, старшина. Что дальше?
— Дальше нам понадобится взвод из смелых пацанов.
— Зачем столько?
— Поначалу твои автоматы с газировкой станут ломать и портить. Следить за хозяйством кто будет? Один всюду не поспеешь. Шпана, бляха-муха, должна знать: нагадил — свое получи.
Голенев вспомнил драку на пляже:
— Ты прав, шпаны у вас хватает.
— Даром, бляха муха, кулаками махать никто не захочет. И чиновников придется кормить постоянно.
— И сколько этих чиновников наберется? Взвод? Рота? Полк?
Вихров усмехнулся:
— Тут военной арифметикой не обойдешься. Подумай, бляха муха, стоит ли начинаться?
— Не дрейфь, справимся. На Саланге пострашнее бывало.
Солнце начинало припекать, Дима зашторил окна, и друзья перешли в комнату. Оксана уже успела приготовить обед, а они все вносили в тетрадь бесконечные параграфы.
— Слушай, мне к себе в кафе надо. — Вспомнил Дима: — Сегодня у меня один деятель свадьбу дочери празднует. Сам все не проверишь, обязательно что-нибудь схалтурят…
— Иди, старшина. — Разрешил Голенев: — Я пока один помозгую. Придешь — продолжим.
Вадим явился через два часа с надувным матрасом в руках. Матрас предназначался Голеневу. Ужинали опять при открытых окнах на лоджии. К ночи оперативный план друзья создали и от усталости валились с ног. Хозяйка уложила спать гостя в будущей детской. В ней все было новое. Обои со слонами и крокодилом Геной наклеили два дня назад. Супруги готовились поселить здесь свое чадо. До события оставалось больше месяца, и на этот месяц детскую отвели гостю.
Олег спал на мягком надувном матрасе. Ему снилось море, по которому плывут автоматы с газированной водой. Потом они почему-то превратились в гранатометы, а море в афганские предгорья. Он проснулся, вскочил, зажег свет и с удивлением оглядел обои с крокодилом Геной. Вспомнив, что спит в детской, улегся опять, заснул и больше снов не видел.
Оба друга поднялись рано. Водки не пили. Оксана сварила манную кашу. Друзья ее молча проглотили, так же молча выпили по кружке чая. Олегу не терпелось действовать. Он натянул свою линялую гимнастерку и спросил:
— Начнем с горисполкома?
Вадим оглядел друга с ног до головы:
— Начинать, Олег, придется с тебя. В таком прикиде ты можешь только в порт грузчиком наниматься.
— Да, надо сменку заводить. — Согласился Голенев.
Дима кивнул:
— Сейчас магазины откроются, пойдем тебя наряжать. На это у меня бабок хватит.
Олег полез в свой рюкзачок, достал сверток и, развернув тряпицу, выложил на стол золотые швейцарские часы:
