– Я привычный, спасибо, – сказал Тимохин. – Так вы главный?
– Это вопрос философский, – заметил Макарыч. – Зависит от того, как посмотреть. Но если дело у вас не самое сложное, то вполне возможно, что и я главный.
– Дело у меня самое простое, – заявил Тимохин. – И я думаю, что лучше вас никто его не решит.
– Почему так думаете?
– Моя фамилия Тимохин. Вам это о чем-нибудь говорит?
Макарыч быстро и пристально посмотрел на него, а потом, нахмурившись, отвернулся на секунду к окну.
– Черт знает что! – сказал он с чувством. – Какая здесь благодать была, когда только закладывали базу, и ни одного отдыхающего даже на горизонте не видно было! Нет, видно, кончились эти славные денечки!.. Так вы кем доводитесь этому бедолаге, который нам, считай, весь сезон испортил? Нет, я ничего не хочу сказать – история неприятная, родственники убиты горем… Но вы и меня поймите – это только кажется, что никто ничего не видит и не замечает. Один расскажет, другой лишний раз напомнит, кто-то вообще в газету напишет. А люди скажут – «Лазурный»? Э-э, нет, туда мы не поедем, там люди мрут как мухи… Все умрем, а жизнь все равно продолжится. Понимаете, о чем я?
– Меня это не интересует, – сказал Тимохин. – Думайте как хотите и говорите все, что вам угодно. У меня конкретный вопрос. Мой брат погиб у вас. Как мне сказали, утонул в реке. Мне до сих пор трудно в это поверить, но хорошо… Скажите лишь, каким образом он тут у вас оказался?
Макарыч покачал головой.
– Чудно! – сказал он. – Прокурорских нашивок я на вас не вижу, а говорите как прокурор.
– Нормально говорю, – возразил Тимохин.
– Может, для вас и нормально, а мне не нравится. И без вас тут было кому мозги полировать. А брат ваш в райцентре в морге лежит. Если тело забрать хотите – езжайте туда. Паспорт предъявите – вам выдадут.
– Тело пускай полежит, – хмуро ответил Тимохин. – Ему теперь торопиться некуда. Он свои дела уже доделал. Это у нас с вами одни проблемы. Вы вот так и не ответили на вопрос – как Николай к вам попал.
– Как попал, как попал? Нормально попал – как все. Приехал с путевкой, коттедж снял. Вот только даже переночевать не успел. В первую же ночь беда случилась. А как и что – это вы у следователя спросите в райцентре. Он все показания записывал. А меня от ваших вопросов увольте, ничего я не знаю.
– Ага, – сказал Тимохин странным тоном. – Так, значит?
Он медленным взглядом обвел стены, потолок, внимательно осмотрел стол и сделал один шаг вперед.
– Пожалуй, я все-таки выпью водички! – произнес он, протягивая руку к бутылке.
– А что? Пейте! – настороженно глядя на него, сказал Макарыч. – Вода не водка – много не выпьете…
Тимохин мгновенно подхватил со стола бутылку и, одним движением развернувшись, нанес удар донышком в нижнюю челюсть Макарыча. Тот всплеснул руками и, отшатнувшись, налетел на холодильник. Тот качнулся. В агрегате что-то щелкнуло и угрожающе загудело. Макарыч с размаху сел на пол. Глаза его закатились под самый лоб, но он нечеловеческим усилием заставил себя оттолкнуться от пола и попытался подняться. Зорко следивший за ним Тимохин ударил его ногой под ложечку и, дождавшись, когда Макарыч со стоном повалится на бок, наклонился к нему, сгреб за отвороты куртки, рванул на себя и опрокинул спиной на стол. Затылок Макарыча зловеще цокнул по пластиковой обшивке.
Однако он еще не до конца сдался.
– Ты что делаешь? – прохрипел он, силясь вырваться из цепких рук Тимохина. – Да мне стоит одно слово крикнуть – из тебя котлету сделают! Пойдешь следом за братцем, шизофреник!..
Тимохин сдавил ему горло и, наклонившись к самому лицу, угрожающе произнес:
– Если ты, гнида, причастен к смерти моего брата – тебе не жить. И тебе не поможет, что ты тут самый главный и что менты у тебя на стреме стоят. А насчет того, что из меня тут кто-то может котлету сделать, – это ты глубоко заблуждаешься. Это я пришел сюда, чтобы разобраться со смертью своего брата, а я такой человек, что на полпути не останавливаюсь, даже если это путь в один конец. Заруби это себе на носу, гнида, и будь попроще.
Он полез за пазуху, медленно вытащил из кармана пистолет и медленно взвел курок. Макарыч вдруг притих и, точно завороженный, уставился прямо в черное дуло, которое было направлено ему в переносицу.
– Вот так-то лучше, – почти прошептал Тимохин и прижал пистолет к вспотевшему лбу Макарыча. – А сейчас полежи – тихо, как в колыбельке, пока я закрою дверь, чтобы нам никто не мешал…
Он задом попятился к двери и закрыл дверь на задвижку. Макарыч, лежа в нелепой позе на собственном столе, искоса следил за своим непредсказуемым гостем. На его нижней челюсти справа наливался страшный лиловый желвак.
Не выпуская пистолета из рук, Тимохин вернулся к столу и уселся на стул возле окна.
– Можешь сесть, – скомандовал он Макарычу, махнув пистолетом. – Вон туда, на середину комнаты. И будь паинькой, а то котлету сделаю из тебя я. Не сомневайся, у меня получится.
– Чего ты от меня хочешь, бешеный? – горбясь и шепелявя, спросил Макарыч. – Я, что ли, утопил твоего брата? Мне больше делать нечего! Он сам напился как свинья и полез в воду. А нянек у меня тут нет, чтобы за каждым алкашом ходили…
– Я уже предупредил, что словесный понос меня не волнует, – перебил его Тимохин. – Свои эмоции выказывай более впечатлительным людям. Меня интересуют конкретные вещи. Первое, каким образом попал сюда брат? С кем он приехал?
– С другом он приехал. По фамилии Белов. Хватит с тебя? Я сам этого человека видел впервые.
– Белов? – задумчиво проговорил Тимохин. – Не слышал про такого. Как он выглядит?
– Нормально выглядит. Мужик как мужик. Солидный, водки не пил ни грамма. Весь вечер в карты играл на веранде, пока твой братец по территории шмыгал.
– Играл в карты? Весь вечер? Кто может это подтвердить?
– Да я и могу. Мы вместе играли. Никуда он не отлучался, голову на отсечение даю. Потом, когда мы карты в очередной раз сдали, милиционер меня позвал. Отдыхающие крики на реке услышали. О помощи. Пошли искать и нашли тело в камышах. Он и не дышал уже. Ну, я паники поднимать не стал – пошел, сам убедился, а когда понял, что это дружок Белова, тогда только ему сказал.
– А он что?
– Что-что? Расстроился, конечно. Тут сразу следователь приехал, допрашивали всех, досмотр делали. Ну, этот Белов тоже со следователем разговаривал, вел себя спокойно. А когда все закончилось, уехал – уже утром. Естественно, какой же отдых после такого?
– Адрес его следователю известен? – живо спросил Тимохин.
– Само собой. Да он и у меня в книге записан.
Тимохин неожиданно встал, полез в карман. Макарыч напряженно следил за ним. Тимохин достал бумажник, а из него – фотографию.
– Смотри внимательно! Узнаешь кого-нибудь?
Макарыч склонил голову, долго всматривался в снимок.
– Ну, узнаю, – с неохотой сказал он. – Братец твой тут… А вот и он, дружок его, – Макарыч ткнул в фотографию пальцем. – Белов…
Тимохин быстро поднес фотографию к глазам. Его смуглое лицо еще больше потемнело.
– Белов, значит… – мрачно произнес он. – Значит, Белов…
Макарыч с тревогой посмотрел на него.
– Что-то не так? – спросил он. – Я правду сказал. В руках паспорт держал. Черным по белому – Белов Виктор Ильич.
– Виктор Ильич, это точно, – кивнул Тимохин. – Но только не Белов. Тренев его фамилия, Тренев. Понял теперь, главный начальник?
Макарыч осторожно потрогал распухшую челюсть.
– Улавливаю, – сказал он. – Думаешь, он специально все подстроил? Но он никуда не отлучался, это я тебе верно говорю. Сидел за картами как приклеенный. А брат твой туда-сюда мотался. Он еще к нам подходил, а Белов… Ну, Тренев, как ты говоришь, прогнал его. Иди, говорит, занимайся своими делами, не мешай людям. Он еще рассказывал, что они с твоим братом в одном доме живут, соседи, значит…
– Никогда они не были соседями, – резко сказал Тимохин и добавил с угрозой: – Уж где кто живет, я знаю!..
Он пристально посмотрел на Макарыча и демонстративно поставил пистолет на предохранитель.
– В общем, ты мне помог. Как говорится, всем спасибо. А знаешь, почему я тебе поверил? Потому что примерно так я себе все и представлял. Ты подтвердил мои подозрения. Но до конца я тебе все равно не верю. Если дальше выяснится, что ты все-таки имел отношение к смерти моего брата, я приду опять.
– Да ну не имел я никакого отношения! – нервно воскликнул Макарыч. – Ты что, глупый? Откуда я мог знать твоего брата и этого Белова? Тут сотни людей приезжают-уезжают… Кого я из них знаю? Это нереально – знать всех, даже при моей работе.
– Ну, молись, чтобы так оно и было, – сухо сказал Тимохин. – А я пошел – хочу еще кое на кого посмотреть.
– Спаси его бог, – серьезно сказал Макарыч. – Взгляд у тебя больно тяжелый, добрый человек!..
– Кому что отпущено, – ответил Тимохин. – Кому взгляд, кому толстый кошелек, а кому долгая жизнь. Тут уж ничего не попишешь.
