Но Андрей знал, что между реальностью и его фантазиями стояла такая же разделительная стена, которую он не имел права разрушить.
«Пожалуйста, милая, не стой. Делай что-нибудь, девочка. Я знаю, ты можешь».
Соболев не замечал, что шепчет слова нежности, что никогда никому не произносил. Он был настолько поглощен ситуацией за стеклом, что вообще не замечал, что делает.
Соня отправилась в душ, стараясь не смотреть на убитого. Она отдавала себе отчет в том, что это может быть последний в ее жизни душ в отдельной ванной без пристального внимания тюремных надзирателей или брутальных соседок по камере. В данный момент такое развитие событий казалось ей совершенно логичным продолжением ее злополучной жизни, которая началась с пьяных выходок несчастной матери.
Соня стояла под сильными струями воды, которые больно вонзались в ее тело. Ей казалось, что у нее нет кожи, что нервы оголились. Но она заслужила эти издевательства. Поэтому продолжала стоять и терпеть.
Она вспоминала, как пьяная мать приходила ночью в ее комнату и то ли в попытке обнять, то ли просто из-за того, что теряла равновесие, падала на нее, шестилетнюю, мирно спящую в своей кроватке. Соня сначала очень пугалась, а потом привыкла и воспринимала такие случаи, как часть жизни. Она была почти уверена, что все мамы так падают ночью на дочерей. Еще ей всегда было очень жаль свою мать, и она ее никогда не осуждала. У нее не было такой возможности, потому что все два года после того, как ушел отец, Соня слышала бесконечные проклятья матери в его адрес. Поэтому еще маленькой она точно знала, кого нужно винить во всех несчастьях.
Несомненно, такие, как Соня, заканчивают жизнь в камере. Так было всегда.
Так будет всегда.
И сразу же страх ушел. Она поняла, что все неприятности, которые с нею происходили, происходят и будут происходить, имеют между собой что-то общее.
Вдруг Соню осенило.
«А что, если все наоборот? Кроме меня, убить Брызоева и Ухова никто не мог. Никто не мог придушить их тем предметом мужского гардероба, который ассоциируется у меня с отцом. И если именно я виновата в этих преступлениях, то и все предыдущие несчастья я сама себе создала…»
Соня пересматривала свою жизнь в новом свете, и ей казалось, что теперь она докопалась до истинной причины ее горестей – во все была виновата только она.
В тот день она не дала соседу по парте списать контрольную, поэтому попала под «обстрел» из камней, задержалась и не пришла домой вовремя. Если бы не это, мать, вполне возможно, могла бы остаться живой.
Это она соблазнила добропорядочного семьянина и отчима, Максима Александровича.
Если бы она не родилась, вполне возможно, отец не ушел бы от матери.
«Я! Все я!»
* * *
Соболев метался по комнате все время, пока Соня была в душе. Он боялся, что она что-нибудь с собой сделает. Когда она стояла перед зеркалом, он видел крайнюю степень отчаяния в ее глазах.
Андрей понимал, что должен что-нибудь предпринять. И решил ее отвлечь, не дать зациклиться на состоянии отчаяния, напомнить ей, что жизнь продолжается.
Ведь она еще не знает, что у нее есть он.
«Приглашу ее в кино или на прогулку в парк. Мы убежим, скроемся от всех, уедем из страны, поселимся на каком-нибудь необитаемом острове, и будем жить долго и счастливо».
С этими мыслями он подошел к двери ее квартиры. Он уже поднял руку к кнопке звонка, но замер в нерешительности.
«Она мне не откроет. Ведь я могу увидеть труп на кровати».
Андрей вернулся к себе. Так было несколько раз подряд – он то стремглав бросался к Сониной двери, то возвращался в свою квартиру, боясь сделать хуже и усугубить своим присутствием и без того тяжелую ситуацию. Он опасался напугать Соню звонком и тем самым подтолкнуть ее к отчаянным действиям.
* * *
Свыкшись с мыслью, что она – конченая тварь, которая способна на гораздо большее, чем сама могла предположить, Соня вышла из душа. Она быстро оделась, взяла мобильный и набрала номер.
После долгих гудков в трубке послышался заспанный голос Павлика.
– Что случилось?
– Паша, Павличек, ты мне очень нужен.
– Сколько время? – Павел говорил с долгими паузами.
– Пашенька, пожалуйста, проснись! Форс-мажор!
– Что стряслось?
– Потом скажу. Приходи скорей. Возьми шарф и пачку валерьянки.
В трубке повисла долгая пауза, во время которой Павел, видимо, силился понять, не снится ли ему телефонный разговор с Соней.
– Паша, я не шучу, – в голосе Сони появились металлические нотки. – Давай, скорей. Я жду.
Первым делом нужно было стереть с трупа отпечатки пальцев. Это процедура уже была знакома журналистке. Соня надела хозяйственные резиновые перчатки, промокнула несколько ватных тампонов коньяком и стала протирать шею Ухова.
«Серийная убийца», – пронеслось в голове у Сони. – «Я становлюсь профессионалом».
Она ловко орудовала проспиртованным ватным тампоном, протирая каждый палец своего бездыханного поклонника.
«Откуда он здесь взялся?»
Соня силилась вспомнить подробности вчерашнего вечера.
«Мне было плохо. Павлик звал на тусовку. Ухов хотел меня видеть. Ну вот. Свиделись».
Вдруг хаотичный ход ее мыслей прервал вой старушек-плакальщиц. В ее воспаленном сознании они оплакивали Ухова. Соня закрыла уши руками и метнулась к балкону. Распахнув настежь все окна, она позволила холодному осеннему ветру «продуть» ей голову, выветривая изводившие ее голоса и мысли.
В воздухе улавливался запах реки. Соне же опять, как и в то кошмарное утро в лесу, повсюду слышался запах смерти.
Соня обернулась и окинула свою комнату профессиональным взглядом криминальной журналистки. Она настроилась на выявление всех, даже незначительных улик. Соня представила, что в ее крохотном жилище толпятся несколько представителей доблестной милиции и судмедэкспертизы. Она снова смочила вату коньяком и стала протирать ею все поверхности своей квартиры, где могли остаться следы рук Ухова.
Соня сломала букет цветов, засунула его в пакет с продуктами и выбросила пакеты в мусоропровод.
Снова надев резиновые перчатки, она принялась натягивать одежду на безжизненное тело Ухова.
За окном уже практически расцвело, когда в дверь позвонил Павел.
– Ну и чего тебе не спится в шесть утра? – У Павлика был растрепанный вид. Судя по выражению его лица и стойкому запаху перегара, спать он лег совсем недавно и был еще подшофе.
К моменту, когда Павел появился на пороге ее квартиры, Соня успела взять себя в руки. И теперь действовала хоть и на полном автомате, но решительно. У нее созрел план действий.
Первым делом надо было вывезти труп из ее квартиры.
– Ты валерьянку принес? – Соня остановила друга на пороге.
– Да, – Павел достал из кармана небольшой пузырек и протянул его подруге.
– Выпей.
Паша смотрел на Соню с недоумением.
– Паша, пожалуйста, сделай глоточек, – Соня открыла пузырек и теперь протягивала его обратно Павлу.
Сонный Паша продолжал смотреть на Соню и непонимающе моргать глазами.
– Ты продолжаешь экспериментировать? – Паша чувствовал, что у него не хватит сил противостоять напору решительно настроенной подруги. – Я сегодня уже столько всего выпил, что осталось только валерьянкой залить.
Он взял пузырек, закрыл одной рукой себе нос и отхлебнул прямо из горлышка. Скривившись, закашлялся. Он все еще ругался, когда Соня завела его в комнату.
На Ухове были надеты брюки, носки и ботинки. Паша смотрел на него, хмурил брови, силясь понять, что это. Ему никогда не доводилось видеть мертвых людей, поэтому он был уверен в том, что Сонин поклонник просто в глубокой отключке.
– Что с ним?
– Он мертв.
Паша отшатнулся и попятился к выходу. В комнате образовалась напряженная тишина. Откуда-то вылетела крупная черная муха и стала кружить в воздухе. Звук ее монотонного жужжания казался Павлу, громче грохота пропеллера вертолета, идущего на посадку.
– Как? – никакой другой вопрос не приходил ему на ум.
Соня опустилась на стул рядом с кроватью.
– Я не знаю. Я спала.
– Боже… – Павел съехал по стене вниз.
– Помоги мне его одеть. Нам надо вывезти его отсюда.
Павел посмотрел на синеватый труп и представил, что сейчас ему придется дотрагиваться до него. Соня, как будто читая его мысли, кинула ему пару хозяйственных резиновых перчаток. Рука Павлика полезла в карман куртки за валерьянкой.
Андрей с радостью отметил, что Соня теперь не одна. Она справилась с собой и смогла взять себя в руки. Зная, что от ее друга решительных действий ждать не приходилось, он многое бы отдал, чтобы сейчас оказаться на его месте.
Андрей надел деловой костюм, его портфель лежал под рукой. Он готов был выскочить из дома в любую минуту. А пока продолжал слушать разговор друзей через радар-прослушку.
– Зачем ты его прислал сюда? – Соня надевала рубашку, пока Павлик, брезгливо морщась, держал тяжелое тело Ухова.
