Правда, сегодня Лиза никуда не собиралась ехать после посещения стоматолога. Накинув норковую шубу, она небрежно сунула гардеробщику чаевые и в сопровождении охранника вышла на парковку. Сидевший наготове шофёр распахнул дверцу бронированного «мерина», и Лиза устроилась на заднем сидении.
Автомобиль тронулся с места, и она усмехнулась с горькой иронией — никакая охрана и броня не защитили удачливого до недавнего времени предпринимателя Эрвина Лосса. И его вдовой могут расправиться так же незатейливо, если пожелают. Но Лиза сделала всё для того, чтобы раздать мужнины долги и зажить спокойно, не вздрагивая по ночам от каждого шороха.
Те средства, что остались в её распоряжении, позволяли осуществить давнюю мечту и наконец-то стать матерью. Теперь не нужно было спрашивать разрешения у Эрвина, убеждать его и уговаривать. Объяснять, что его сын от первого брака не приходиться сыном Лизе; к тому же она желает иметь дочку.
Блистательный «мерс» проносился по центральным улицам вечерней Москвы, и Лиза, глядя в окно, думала, что проводила любимого супруга пристойно. Так, что, наверное, и на том свете покойникам стало завидно. Гроб из сандала был украшен внутри золотым шитьём, а под землёй ещё двое суток, пока не сели батарейки, магнитофон пел для Эрвина его любимые джазовые композиции.
О кортежах, поминках и прочих обязательных атрибутах не стоило и вспоминать — на проводах Лосса в мир иной отметились и бандиты, и столичный бомонд. Все слезливо жалели ещё молодую вдову, а она, искренне горюя по мужу, думала о том, что наконец-то поживёт так, как нужно ей. Без раутов, круизов и фальшивых улыбок; в тишине, на природе, рядом с подрастающим человечком — собственной дочерью.
Лиза точно знала, что в высший свет её ещё долго не потянет. Эрвин тоже мог на время отойти от дел, но не пожелал, и в конечном итоге получил пулю в голову прямо на кухне собственной городской квартиры, когда вышел ночью сварить себе кофе. Прислуга тогда оставалась с Лизой на даче, а Эрвин не любил барствовать — всегда всё делал сам.
Лимузин летел по Рублёвке к Успенскому, а Лиза всё решала, всё никак не могла взять «трубу» и набрать номер. Боялась, несмотря на то, что прекрасно знала Иннокентия Лукина — троюродного брата Эрвина. Они частенько встречались и на домашних праздниках, и на приёмах, путешествовали по Бенилюксу. Мужчины обожали вести продолжительные интеллектуальные беседы, в том числе о живописи и архитектуре, литературе и музыке. Но никогда при дамах не обсуждали деловые вопросы, несмотря на то, что и Лиза, и Розалия прекрасно знала, чем они занимаются.
Нынче Лиза решила всё-таки высказать самую важную в своей жизни просьбу, тем более что на похоронах Лукин обещал оказать ей содействие. Между делом и Розалия намекнула, что она посильно участвует в делах супруга, и сделает всё для Лизы, подберёт ей такого ребёночка, что все закачаются.
Всё-таки она поостереглась говорить с Иннокентием при шофёре и телохранителе. Отпустив их до завтрашнего утра, Елизавета сбросила шубу на руки подскочившей горничной и быстро ушла на второй этаж своего коттеджа, закрылась на ключ в кабинете мужа. И только тогда, выпив для храбрости ещё одну рюмку коньяка, позвонила Лукину.
Стиснув в руке холодную перламутровую трубку недавно такого голосистого, а теперь молчаливого телефона, она нажала семь неуместных на старинном корпусе кнопок и долго слушала гудки. Если Кеши нет дома, нужно связываться по мобильному. Не получится и так — значит, не судьба. Лиза Лосс знала одного — всё, чему суждено свершиться, у неё получается сразу.
На портрет мужа в траурной рамке она старалась не смотреть. Когда загудел десятый сигнал, Лиза решила положить трубку, но в это время раздался щелчок.
— Слушаю! — сказал Лукин, слегка задыхаясь, как будто только что бежал.
Голос его не был сонным, да и смешно — всего десять вечера.
— Кеша, это я, — стараясь говорить спокойно, сообщила Лиза.
Но получилось у неё неудачно, и в голосе прозвучало нездоровое возбуждение.
— А-а, Лизочек! — Лукин облегчённо вздохнул. — Как дела?
— Как сажа бела. Не могу переключиться, думаю всё время о том, что случилось. Но у меня к тебе другой вопрос, Кеша. Очень важный разговор, который по телефону вести нельзя. Ты можешь сейчас ко мне приехать? Я на даче — тебе здесь недалеко. Мне очень, очень это нужно.
— Если нужно, то приеду. Не чужие мы, чай. Дали с Эрвином друг другу слово не бросать наших дам, если кто-то из нас исчезнет. Погиб он, а я остался в долгу. Ты только не плачь, дождись меня. Вместе подумаем, как решить твои проблемы. Если это, конечно, в человеческих силах.
— В человеческих, Кеша! — горячо сказала Лиза. — И, конкретно, в твоих. Я только что вернулась от дантиста, мне есть нельзя. Но если ты желаешь у меня поужинать, попрошу приготовить что-нибудь…
— Я только что из ресторана «Савой», моя дорогая, и сыт по горло. Никого тревожить не надо. Мы будем с тобой вдвоём, потому что при важном разговоре третий всегда лишний. Всё, Лизок, до встречи!
Она хотела переменить деловой костюм на вечернее платье, немного освежить макияж, но, тем не менее, продолжала неподвижно сидеть в кресле, положив руки на колени. Смогла только позвонить на проходную и предупредить, что через полчаса в гости прибудет Иннокентий Павлович Лукин, которого охрана прекрасно знала.
Лиза надеялась, что Кеша простит ей и рассеянность, и небрежный туалет, и противное нервное поведение — он всегда подходил с разными мерками к мужчинам и женщинам. Слабый пол, по мнению Лукина, имел право демонстрировать эмоции, правда, в разумных пределах. Сильный же обязан был переживать горе молча, и своими делами посторонних людей не грузить. Так, кстати, всегда поступал и он сам.
Лиза не помнила, сколько прошло времени перед тем, как с вахты позвонили и сообщили, что господин Лукин прибыл. Запоздало заторопившись, хозяйка пробежалась туда-сюда по кабинету, обставленному старинной мебелью — в стиле Людовика Четырнадцатого. Телефон и компьютер смотрелись среди изысканных завитушек с позолотой нелепо, их хотелось убрать или чем-то накрыть.
Хозяйка дёрнула за шнурок, опуская на окна плотные шторы, оставила на стене бра с искусственными свечами и опустилась на канапе, снова по-школьному сложив руки. Через две минуты она услышала на лестнице знакомые шаги — горничная провожала наверх вечернего гостя, хотя тот вполне мог подняться к Лизе и сам.
Иннокентий вошёл, как всегда, улыбаясь, но по его настороженному взгляду Лиза подняла, что ужин в «Савое» не удался. Вместо надёжности и покоя гость принёс с собой напряжённость, которая вот-вот грозила взорваться истерикой. Но всё же Лиза обрадовалась, что теперь она не одна.
Лукин снял смокинг и надел одну из своих любимый курток — замшевую, песочного цвета; в ней он напоминал благородного героя приключенческого фильма. Сходство усиливала короткая светлая бородка, которую Лукин носил всё время, любовно за ней ухаживая; усы же он брил.
— Кеша, здравствуй, родной мой! — Лиза протянула гостю обе руки, и он галантно поцеловал их. — Присаживайся вот сюда, к камину. Если хочешь, я затоплю. И налью чего-нибудь…
— Лизок, мне и так пришлось жарко. — Лукин уселся в жёсткое кресло с высокой спинкой, больше похожее на трон, и вытянул вперёд длинные ноги в узких брюках и высоких шнурованных ботинках. — Говори, что я могу для тебя сделать. Честно сказать, самому мне не догадаться.
— Ты знаешь, Кеша, какая тяжёлая утрата постигла меня недавно, — начала Лиза, судорожно, до хруста, стискивая переплетённые пальцы рук. — Не сойти с ума мне помогает только мысль о том, что жизнь не кончена. Мне всего тридцать шесть, и я хочу быть счастливой, нужной кому-то. Не в смысле того, чтобы найти нового мужчину, — Эрвина мне никто не заменит. У нас не было детей. За пять лет совместной жизни я не беременела ни лазу, несмотря на все усилия. И муж покинул меня в трагическом одиночестве. А ведь я всегда мечтала о дочери. — Лиза просительно, как собака, снизу вверх посмотрела на Лукина. — Пожалуйста, подыши мне новорождённую девочку. Я хочу, чтобы она ничего не знала, считала меня родной своей матерью. Я тебе дам столько денег, сколько потребуется — только сделай то, о чём я прошу. Ты меня знаешь, Кеша, и можешь не сомневаться. Будь уверен — ребёнок ни в чём не будет знать отказа. А мне ты подаришь новую жизнь. Я знаю, что ты занимаешься этим, но обещаю хранить тайну. Пожалуйста, Кеша!
Лизин голос сорвался. Она несколько раз кашлянула в платочек, искоса посмотрела на Лукина. Тот молчал, не возражая, но и не соглашаясь.
— Если хочешь, я уеду отсюда. Пусть за границу, пусть куда-то ещё. Я употреблю все свои связи для того, чтобы обезопасить тебя в первую очередь, а уже после — себя и ребёнка. Я могла бы найти суррогатную мать, но это долго. Общаться с посторонней женщиной, которая в любой момент может поднять скандал и заявить, что младенец её… Тем более что отцом всё равно будет не Эрвин. Тогда какая разница, Кеша? Единственное условие — малышка должна быть здоровой и иметь явное сходство со мной. Неужели в твоём банке данных нет подходящей кандидатуры?
