— Понимай как знаешь. — Гена сделал шаг к выходу.
— Стой! — нахмурилась молодая женщина и встала. — Выбрось эти мысли из головы. Думать забудь…
Не говоря больше ни слова, Геннадий вышел.
Лада была в странном замешательстве. Что это было? — размышляла она. — Первый звоночек о том, что доигралась? Она попыталась понять, что испытывает к Гене. Как мужчина он ее устраивает. Она не чувствует к нему отвращения, ей приятно с ним проводить время, она заводится при одной только мысли о нем. Не более. А так челядь. Что он возомнил о себе?
Лада огляделась. Высокие потолки, расписанные ангелами на голубом фоне, белые с золочеными барельефами стены, мраморный пол… Отчего-то ей стало тоскливо. Вся эта роскошь в один миг стала давить. Пытаясь освободиться от этого чувства, Лада отправилась на балкон, который занимал почти половину крыши. Опершись на перила, она посмотрела вниз.
«Ради чего все это? — Неожиданно возникший вопрос оказался вдруг неразрешимым. — Вот случится сейчас со мной несчастье, просто умру. Ведь бывает же такое. И что? Кто спустя месяц, кроме родителей, вспомнит обо мне? Гена? Может быть. А хотя какая разница на том свете, что и кто о тебе думает и вспоминает? А если все-таки правы люди и есть другая жизнь? Пусть не в раю и аду, но в каком-то параллельном мире? И от того, как я проживу здесь, зависит, какой я буду там? — Лада поежилась. — Ни детей, ни любимого человека. Как резиновая кукла в игрушечном мире. И вокруг все куклы. Ничего и никого настоящего. Никаких тебе законов физики и математики, о которых говорили в школе. Все измеряется в баксах, евро, рублях и акциях… Подумать только, у нее сейчас только одна спальня размером с квартиру и дачу родителей в начале девяностых! Но они, в отличие от нее, в своей крошечной спаленке были счастливы! Как сияли мамины глаза, когда Лада возвращалась из школы и звонким голосом с порога объявляла о своих успехах! Как любила теребить простого сибирского кота, помогать мыть посуду, убирать свою комнату… А ведь мама была тогда ее ровесница!» — От этой мысли по телу Лады пробежал озноб. Она вдруг испытала страх, какой испытывают люди, отставшие от поезда на незнакомом вокзале. Отбежал купить пирожков, вернулся на перрон, а поезда уже нет. И не вернешь…
— …Ты что, оглохла? — Голос подруги вернул Анисимову в реальный мир.
Лада развернулась и нос к носу столкнулась с Викой.
— Как ты вошла?
— Горничная впустила, — пожала плечами Вика. — Она что, тебе не докладывала?
— Не знаю, — призналась Лада. — Я задумалась.
Вика положила ладони с неимоверно длинными ногтями на холодный камень перил и мечтательно окинула взглядом город: — Красота! И сколько заплатила?
— Сорок пять, — лаконично ответила Лада.
— Семнадцать комнат, три спальни, три туалета, бассейн, — задумчиво перечислила Вика. — Балконы и отдельный лифт. Что же, поздравляю с покупкой.
— Как ты думаешь, журналисты не раскопают?
— А как они узнают? — фыркнула Вика.
— Мало ли? — пожала плечами Лада и едва не добавила: — «Ты и настучишь как с работы вылетишь».
— Ты водителя сейчас с собой брала, он случайно не в курсе? — Заранее зная, что это так, хитрая лиса Вика игриво заглянула Ладе в глаза.
— Нет, — испугалась Лада. — Я ему сказала, что это арендованное жилье…
— А прислуга?
— Предупредила, — отмахнулась Лада. — Я и яхту завтра забираю.
— Как называется? — продолжала засыпать вопросам Вика.
— Угадай с трех раз, — улыбнулась Анисимова.
— «Лада», — с ходу огорчила своим остроумием Вика. — Теперь тебе нужен шкипер…
— Шкипер? — содрогнулась Лада, неожиданно вспомнив недавний разговор со Стасовым.
— Неужели уже есть? — по-своему поняв реакцию подруги, удивилась Вика.
— С чего взяла? — взяв себя в руки, нахмурилась Лада. — Пойдем отсюда.
— Послушай, — неожиданно спохватилась Вика. — Ты, когда мне дом показывала, провела по трем залам. Они у тебя пустые…
— Это пока, — Лада вошла в двери. — Почему спросила?
— Я у одного своего знакомого недавно была. — Вика опустилась на диван и картинно положила на подлокотник руку. — На Майорке… Он жене отгрохал в таком же помещении тренажерный зал, закачаешься.
— У меня уже один есть, — напомнила Лада. — Рядом с бассейном.
— А ты для мужика сделай! — не унималась Вика.
— Для какого?
— Ну не вечно же ты будешь одна.
— А я и так не одна…
— На твоем месте уже надо задуматься и о детской комнате, — наступила на больную мозоль Вика.
— Слушайте, чего это вы все мне личную жизнь беретесь устраивать? — взорвалась Анисимова. — О себе позаботьтесь. Тоже не девочки все.
— Извини, — смутилась Вика и встала. — Просто думала, ты не знаешь, как их использовать…
— Хочешь, скажу? — прищурилась Лада.
— А что, это такая большая тайна? — насторожилась Вика.
— Не то чтобы очень, — размышляя, стоит или нет посвящать подругу в детали своих планов, заколебалась Лада.
— Ну, не томи! — поторопила Вика.
— Ты же знаешь, сколько у меня украшений? — прищурилась Лада, и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Так вот, один зал я оборудую как музей, в котором их можно будет выбрать. Все они будут на виду. Его я оборудую специальными дверями и сигнализацией. А в двух других устрою просто галереи.
— В смысле? — не поняла, о чем речь, Вика.
— Я собираюсь заняться коллекционированием картин.
— Говоря доступным языком, ты собираешься вкладываться в искусство? — уточнила Вика.
— Можно сказать и так.
— И с чего планируешь начать? — В глазах Вики появился неподдельный интерес.
— Ты видела у меня дома полотна Шишкина и Айвазовского?
— Насколько мне известно, это…
— Да, они из хранилища, — подтвердила Лада. — И надо быть полной дурой, чтобы не воспользоваться сразу двумя факторами.
— Какими? — одними губами спросила Вика.
— Пока у нас есть возможность брать самолет у Эдика, и пока эти шедевры у нас…
— Но… — Вика растерянно захлопала глазами. — А если вдруг…
— Не будет никакого «вдруг», — перейдя на заговорщицкий шепот, быстро заговорила Лада. — Нужно просто сделать очень хорошие копии!
— Да ты, подруга, совсем страх потеряла! — с восхищением проговорила Вика.
— Из этой страны надо брать все! — Глаза Лады заблестели нехорошими огоньками. — Когда еще такая возможность будет? Я отдаю за это самое дорогое — молодость, и поверь, возьму все, что только смогу…
— Ты знаешь, а в этом что-то есть, — задумчиво кивая, пробормотала Вика. — Только нужен очень хороший специалист.
— Я уже работаю над этим, — заверила подругу Анисимова, заметив в ее глазах досаду. В их негласном состязании она явно шла впереди.
* * *
В отличие от Марты, Матвей был абсолютно спокоен. О каком обвинении в убийстве человека может идти речь, если у него железное алиби? Уходя на встречу с банщиком, он перекинулся парой фраз с медицинской сестрой, дежурившей в это время на посту. Причем сделал это умышленно, как и накануне. Подспудно он предвидел что-то подобное. У выхода ему попались соседи по столику в столовой, престарелая чета из Свердловска. И с ними он успел немного пообщаться, а заодно уточнил, который час. После этого зашел к жене Кротова, чтобы узнать, не появилось ли у нее что-нибудь новенькое. С ней попили кофе… На все ушло около полутора часов. Особо не беспокоясь и уверенный в том, что для оправдания ему понадобится совсем немного времени, возвращаться в санаторий Матвей все же не собирался. Причин было несколько. Но главным препятствием на пути решения вопросов с полицией была задача во что бы то ни стало найти Тумаркина. Почему-то Матвей был уверен, как только неизвестный пока ему злодей поймет, что он нейтрализован, сразу переключит свое внимание на заместителя начальника санатория. Этот момент мог быть Матвею, с одной стороны, на руку. Можно использовать Тумаркина в качестве наживки, чтобы одновременно выйти на бандитов. Хотя возникала угроза доктору и его семье. У Тумаркина были хлипкие двери, обычный английский замок, который откроет даже школьник. В подъезде ни домофона, ни видеонаблюдения. Здесь жизнь словно замерла в далеком и счастливом советском прошлом, известном Матвею лишь по фильмам да рассказам родителей. Тем не менее Матвею здесь нравилось все. Тихо, спокойно, всегда чистый воздух, а в вековых соснах, росших прямо между пятиэтажками, можно было увидеть бурундуков и белок.
Опасаясь быть узнанным кем-то из работников санатория, Матвей стал обходить жилой массив, в котором располагался дом Тумаркина, по склону горы. Быстро темнело. То и дело натыкаясь на ветки сосен, он вышел к трансформаторной будке. К дому подходил с опаской, предварительно изучив находящихся во дворе людей и машины.
