Анины размышления прервал телефонный звонок.
— Алло! Анечка?
Удивительно, но это было так: Лидия Евгеньевна сама позвонила Светловой. А ведь Анна с момента возвращения дам в Москву ни разу их больше не беспокоила…
— Удивлены?
— Не очень… — соврала Светлова. — Анечка! Вы не хотите к нам заехать в гости, поговорить? — самым любезным тоном, почти нежно воркуя, предложила вдруг Лидия Евгеньевна.
— Зачем? — не слишком вежливо поинтересовалась Аня.
— Мне показалось, вы хотели пообщаться? «Какая память! — хотела сказать Анна. — Когда это было…»
— В общем-то, хотела… когда-то, — произнесла она вслух.
— А сейчас? Желание это еще не иссякло?
— Не иссякло, — вздохнула Светлова.
«Ох, уж эти литературные дамы и литературные обороты!..» — подумалось ей.
Но, в общем-то, Светлова не слишком долго ломалась и приглашение секретаря Погребижской приняла.
"Надо же! Мы, такие гордые, больше на знакомство не напрашиваемся…
Зато они теперь нас сами приглашают!" — удовлетворенно подумала Аня.
Итак, Светлова опять приехала в Катово. Наконец-то она увидела дом, в который так стремилась попасть. И, надо сказать, разглядывала его теперь с большим, очень большим интересом.
Пусть хоть так, но наконец удалось осмотреть место происшествия. Если не сказать точнее: место преступления!
Ведь то, что сейчас видела Аня, — то же в тот последний свой вечер видел и Максим Селиверстов.
Встретила Анну улыбающаяся Лидия Евгеньевна.
Окруженный соснами и заботливо скрытый от посторонних глаз высоким глухим забором дом явно был еще послевоенной — дачная мода тех лет и этих мест!
— архитектуры. Правда, был он заботливо отремонтирован. Даже, можно сказать, отреставрирован. Не сломан — и заново, как теперь делают со старыми домами на хороших участках… а именно отреставрирован. Так, чтобы сохранился шарм тех лет. Тех лет, когда были «ЗИМы», наркомы, икра ложками, микояновская колбаса…
И пили под этими же соснами армянские коньяки, закусывая их лимоном.
Сразу бросалось в глаза, что скрытые соснами и забором от любопытных глаз обитательницы дома, однако, явно не пребывали в неведенье о том, что же вокруг них, за забором и вокруг дома, происходит. Там и сям были расставлены камеры слежения.
И если Светлова долго не могла увидеть, что там, за этим высоким и глухим забором, происходит… то ее, любопытствующую по ту сторону забора, засекли, наверное, с самого первого момента… С того самого момента, как проснулась ее любознательность!
А когда он был, этот первый момент?
Да еще вон когда он был, этот момент… Аня припомнила: еще до Дубровника!
— Проходите… Проходите… — все так же любезно продолжала улыбаться Анне Лидия Евгеньевна.
Внутри дома тоже все было на уровне евроотделки.
— Как у вас… — Аня старательно подбирала хвалебное слово, — отремонтировано! Наверное, недавно ремонт делали?
— Ну, не так чтобы совсем недавно. — начала Лидия Евгеньевна и отчего-то запнулась, — А какая фирма вам его делала? — не давая своей собеседнице опомниться, торопливо задала свой коварный вопрос Аня. — А то я бы тоже сделала у себя дома…
— Ах, вот что…
— Да, мне надо быстро. А говорят, все эти фирмы обещают быстро, а сами волынят, растягивают на сто лет…
— Не помню, Анечка, — нервно потерла виски Лидия Евгеньевна. — «Бест», кажется, эта фирма называлась.
— Да? Я запишу…
— Запишите, запишите… Да вы заходите, присаживайтесь, дорогая…
Будем чаевничать.
В большой, без преувеличения, очень большой комнате, казавшейся особенно нарядной оттого, что ее украшал эркер, был накрыт для чая стол.
Точней, столик… Возле окна, в окружении полукруга мягких диванчиков, круглый симпатичный столик с двумя — вот оно как?! — чайными чашками… А на некотором расстоянии, у другого окна, за которым янтарно желтел ствол слишком близко растущей возле дома огромной сосны, располагался стол письменный.
— Вот оно… святая святых… — заметила восхищенно Аня. — Неужели это и есть рабочее место писателя?
— Именно так, — важно кивнула секретарь. — Вы угадали.
Замечательно красивый письменный стол, покрытый зеленым сукном, на круглых, резных и пузатых ножках, правда, был пуст — за ним никто не сидел.
— А Мария Иннокентьевна? — делано удивилась Светлова.
Изумление было не искренним. Честно говоря, Анна нисколько не сомневалась, что саму писательницу вряд ли увидит.
— Ее нет… К сожалению, — не менее фальшиво вздохнула Лидия Евгеньевна. — Мария Иннокентьевна на встрече — очень важной для нее.
Переговоры, знаете ли… Очень существенный финансовый момент.
— Вот как? — сделала доверчивые глаза Светлова. Она-то уж отлично знала, что все существенные «финансовые моменты» держит в своих руках сама Лидия Евгеньевна.
«И как это ты ей доверила этот самый финансовый момент?» — подумала Светлова.
— Да мы и без нее, без Марии Иннокентьевны… пообщаемся! К чему ей, в общем, лишние волнения. Знаете, как это выбивает из рабочей колеи…
— Что — это? — опять, намеренно не слишком вежливо поинтересовалась Аня.
— Волнения!
— Ах, вот что…А что же это она так все волнуется и волнуется?
— Ах! — Лидия Евгеньевна только махнула рукой. — Творческая личность… сложная нервная организация… Из-за любого пустяка на стенку лезет, верите ли, милочка!
— Надо же!
— Я, Анечка, поймите меня правильно, возможно, была с вами прежде резковата. Вы поймите меня…
— Не волнуйтесь, Лидия Евгеньевна… Я все пойму правильно, — с некоторым нажимом произнесла Светлова, особенно подчеркнув слово «все».
Ей хотелось спровоцировать секретаря Погребижской: пусть-ка непробиваемая Лидия Евгеньевна поволнуется.
Тем не менее было непонятно, достигнута была эта цель или нет. Во всяком случае, Ане показалось, что Лидия Евгеньевна взглянула в этот момент на нее довольно внимательно и осторожно.
— Понимаете… Так не хочется никаких историй, — продолжала секретарь Погребижской. — Время сейчас такое — чуть что, сразу сплетни, журналисты…
«Да и правда: ну, как неудобно! — подумала по себя Аня. — Столько журналистов! А ведь чем меньше журналистов, тем удобнее жить… Вот, видно, поэтому на одного и стало меньше. В логике старушке не откажешь».
— Я, собственно, почему вас пригласила…
— Да правда, почему? — совсем уж нагло уточнила Аня.
— Никак в толк не возьму, Аня, не пойму: что вас смущает? И почему такой у вас к нам интерес?
«В том-то все и дело, что никак ты в толк не возьмешь, почему такой к вам интерес! И очень это тебя, голубушка, смущает!» — думала про себя Аня, радостно улыбаясь Лидии Евгеньевне.
В общем-то, Светлова не сомневалась, что удивительное приглашение и любезность были вызваны тем, что секретарь Погребижской Лидия Евгеньевна крайне обеспокоена. Скорее всего, бабуля в курсе, что Светлова навещает кое-кого из их окружения.
Кто-то, возможно, Светлову заложил.
Может, сосед Комаров?
Во всяком случае, что-то Лидию Евгеньевну встревожило, и теперь она пыталась выяснить, в какой стадии разнюхивания Светлова находится. Но опасно ли это для нее?
— Мне кажется, это как-то даже жестоко и несправедливо с вашей стороны… — продолжала между тем «обрабатывать» Светлову Лидия Евгеньевна. — Ведь мы даже содействуем вашему расследованию! Мария Иннокентьевна призналась мне, что сообщила вам все-таки о своей встрече с этим молодым человеком…
Селиверстовым…
— Это правда, — согласилась Светлова. — Но неужели Марии Иннокентьевне так трудно было еще раз увидеться со мной и поговорить поподробнее, когда она вернулась в Москву? Вряд ли это заняло бы особенно много времени, верно?
— А я вот, кстати, вас потому и пригласила…
— Почему же?
— Чтобы исправить эту ошибку…
— Вот как? — Светлова многозначительно взглянула на пустующий стол писательницы.
— Самой Марии Иннокентьевны, правда, нет.
— Вот именно.
— Но зато она просила вам предать, что тот молодой человек только упомянул фамилию Федуева. И, как Мария Иннокентьевна припоминает, вот в каком контексте было это упоминание…
— В каком же? Это любопытно.
— Ну, что, мол, получил он, Селиверстов, интересное журналистское задание и очень хотел бы его выполнить. Вот только это и было им сказано.
«Да уж догадались теперь и без вас, что ни о какой встрече Максим с Федуевым не договаривался», — вздохнула про себя Светлова, с досадой подумав о том, сколько ей пришлось потратить времени на приключения в Федуевке.
— И все? — на всякий случай спросила она у секретаря.
— И все. А больше Мария Иннокентьевна ничего из того, что вас могло бы заинтересовать, не знает.
— Жаль…
— Что же касается вашей обиды относительно того, что она не смогла еще раз увидеться с вами и поговорить поподробнее, то… Поймите, милая… Ведь Мария Иннокентьевна столько работает! И так плодотворно! Вот послушайте только… Вы хотите послушать? Это совсем новое…
