– Парис Скотт? Извините, у нас таких...
Услышав "у нас таких", Брайс повесила трубку.
Эту фразу она могла закончить и сама. У нас нет Париса Скотта. Человек с такой фамилией не регистрировался. Скотт? Нет, Скотт не заселялся.
Такой ответ ей дали во всех отелях. Такой же ответ ей дали во всех мотелях от А до 0.
Брайс устала набирать.
Брайс начала злиться.
Брайс решила при встрече сорвать злобу на Парисе.
Брайс набрала.
На другом конце провода подняли трубку, и голос произнес:
– "Песочный замок".
– Номер Париса Скотта.
Голос сказал:
– У нас имеются прекрасные комнаты, доступные прямо сейчас и...
– У вас есть Парис Скотт?
– Не хотите ли узнать о наших специальных программах выходного дня?
– Твою мать, Парис Скотт есть?
Голос умолк на минуту, не зная, что сказать, потом сообщил то, что знал:
– У нас нет Париса С...
Брайс бросила трубку.
– Твою мать, сколько же нужно труда, чтоб просто кого-нибудь убить, – пробормотала Брайс. Она взяла ручку и обвела этот мотель, "Песочный замок". Она решила остановиться там, если будет время – поболтать насчет отдыха в выходные дни. Дать прикурить этой мымре, отнимавшей у нее время на другом конце провода.
Брайс набрала.
На другом конце провода подняли трубку, и голос произнес:
– Мотель "Под дубом".
– Комнату Париса Скотта.
На этот раз паузы не последовало:
– Скотт? Не, любовничка сейчас нет.
Радостный огонек пробежал по телу Брайс.
– А где он?
– А кто его спрашивает?
– Кто спрашивает? Его жена, вот кто спрашивает.
Хайрус Баллум был человек простой и руководствовался в жизни простыми правилами: мочиться нужно в писсуар, а не на пол. Не стоит покупать шины за полную цену. И уж если ты изменил женщине, которую поклялся любить перед Богом, будь любезен, не попадайся. Мужчина, не умеющий грамотно сходить налево, заслуживает наказания.
Парис Скотт нарушил одно, как минимум, одно из правил Хайруса Баллума. Парис Скотт потерял уважение Хайруса Баллума.
Хайрус Баллум сказал в трубку:
– С ума сойти. Комнату на ночь снял. Ха. Можно было догадаться, что в душе он мужчина на час.
– Знаете, мне абсолютно все равно, с кем он там и чем занимается. – Брайс хмыкнула. Покончив с разделом "Мотели", она уже перешла к разделу "Досуг" – так обозначали себя в Вегасе шлюхи, работающие по вызову. В справочнике "Полные деловые белые и желтые страницы Лас-Вегаса" 136 страниц было отведено "Развлечениям", "Бюро развлечений" и "Эскортам". Цветные фотографии, черно-белые фотографии и объявления, в которых просто указывался телефонный номер. На некоторых объявлениях красовались смазливые мальчики. Девки типа "все-при-ней" тоже имелись. – Я только хотела, чтоб он дал мне денег на молочную смесь.
– На молочную смесь... – Хайрус Баллум был человек терпимый. Он умел прощать. На посту менеджера "Под дубом" он многое терпел и прощал. Но даже терпение Хайруса Балрума имело предел, и вот его терпение достигло предела. – Ну и мразь. Я не против, чтоб мужики изменяли. Я их не одобряю, нет, однако же у меня работа такая. Но бросить женщину с голодным младенцем? Я скажу вам, мадам. Вы найдете его в ресторане, который называется "Пеппермилл". А когда будете наказывать, накажите и за меня тоже.
Когда Хайрус закончил свою тираду, Брайс уже положила трубку.
– Ага. Договорились, – сказала она трубке.
* * *
На Парадиз-роуд было много клубов. Танцевальные клубы, стрип-клубы, разные, в общем, клубы. На одном небольшом отрезке Парадиз-роуд была сеть клубов с названиями типа "Взад-вперед", "Мясоед", "Старая кляча".
Один из таких клубов назывался "Белый воробей". Приятный маленький клуб. Тихий маленький клуб. Темный маленький клуб, где можно остаться не замеченным средь бела дня – посидеть, выпить... еще чем-нибудь заняться.
Туда-то и устремился Джей – посидеть, выпить... еще чем-нибудь заняться. Он устроился за барной стойкой, между тучным белым субъектом – толстые очки, редкие волосы, невысыхающая пленка пота – и негром – светлого оттенка кожа, короткий ежик волос, заостренные, угловатые черты лица. Полукровка, подумал Джей, устраиваясь на табурете со всей развязностью, на какую был способен.
Джей заказал "Мидори Санрайз". Он кайфовал от сладкого вкуса и приятного цвета "Мидори" напополам с гранатовым ликером.
Пока бармен готовил коктейль, Джей обернулся к негру.
– Ну и жара, – сказал Джей. – Я сам из Лос-Анджелеса, и я знаю, что такое жара, но это уж слишком.
На это негру было нечего ответить. Джей:
– Пересохло все, и вообще. Такое пекло, прямо насквозь пропаривает. Парилка, ох-ох-о. Парилка.
Негр по-прежнему не отвечал. Джей:
– Да, ну и жарища. Иначе не скажешь. Вот... жара. А ветерок приятный. Ветерок пустыни я люблю.
Негр взглянул на Джея. Потом сказал:
– Если хотите со мной потанцевать, так и говорите.
* * *
Брайс остановила свой "навигатор" в дальнем конце стоянки напротив "Пеппермилла". Она вытащила из чехла бинокль "бушнелл". Может, эти немцы и чокнутые, и расисты, и Гитлера, паскуды, любят, зато бинокли делают хоть куда. Она достала мобильный телефон и набрала номер. Раздались гудки, и она направила бинокль на большие размалеванные витрины "Пеппермилла".
В ресторане официантка подошла к телефону, взяла трубку.
– "Пеппермилл", – сказала в ухо Брайс официантка.
– Вы не могли бы позвать к телефону Париса Скотта? – попросила Брайс.
– Извините. Клиентов мы не подзываем.
– Я его мать. У его отца сердечный приступ.
В глубине окуляров официантка схватилась за грудь:
– Ах! Ах, боже мой. Я так... Подождите. – На весь ресторан: – Парис Скотт! Здесь есть Парис Скотт?!
У Маркуса мотнулась голова. Французский тост выпал из его открытого рта в тарелку. Парис? Он здесь? Маркус завертел головой, ища молодого негра, который сейчас встанет и подойдет к телефону.
– Парис Скотт, – повторно объявила официантка. Ну, давай же, телепатировал Маркус. Подойди к телефону.
Ничего. Никого. Париса не было точно.
Маркус увидел, что официантка подносит к уху трубку, начинает говорить кому-то, что Париса...
Абоненту...
– Эй, – крикнул Маркус официантке.
– Вы Парис? – спросила она.
– Ага, я Парис.
Официантка передала трубку так, будто та была неимоверно тяжелой.
– Примите мои соболезнования, – сказала она.
Маркус не обратил внимания.
– Алло? – уже говорил он.
– Парис? – спрашивала в ответ Брайс. Женский голос. Девчонка из "Фактории" – с которой, по словам того борова, Парис дал ходу?
– Это я. – Маркус понизил голос, чтоб похуже было слышно. – Ты где?
Щелк, бряк и – короткие гудки.
– Алло?.. Алло?.. Черт! – Маркус сунул трубку официантке. – Дайте мне счет.
– Да, конечно. – Ее глаза застлались краснотой и наполнились слезами. – Вы идите... Да поможет вам Бог.
Странное поведение официантки не задержало Маркуса. Он вылетел из двери, размышляя на ходу: "Парис точно здесь, в Вегасе. Он наверняка где-то рядом, если эта девчонка из "Фактории" – которая только что звонила – думает, что он в "Пеппермилле". Так что, если они с Джеем сумели бы...
Маркуса отшвырнуло назад. Он грохнулся – и что-то грохнулось вместе с ним – на горячий, жесткий асфальт стоянки. В его руках, однако, оказалось что-то мягкое. Тело. Тело очень симпатичной белой девушки.
Маркус сказал:
– Прошу прощения.
Маркус спросил:
– Вы не ушиблись?
– Я, кажется, ушибла ногу. – В ее голосе была боль. Белая девушка терла рукой лодыжку.
Маркус провел ладонями по рукам белой девушки.
– Не очень больно? – Черт, какие у нее упругие руки. Небось и задница такая же упругая, прикинул Маркус. Мыслям о Парисе не осталось места в голове Маркуса, когда такое тело таращилось на него. Он не желал выдавать себя, но не был способен спросить как-либо иначе: – Чем я могу вам помочь?
Белая девушка улыбнулась.
– Так, – сказала она. – Поцелуй там, где у меня бо-бо, и сделай это как можно лучше.
* * *
Кенни с Омаром, сидевшие в машине на противоположном конце стоянки, не имели при себе такого роскошного немецкого бинокля. Они имели при себе только свои глазенки. Которых хватило, чтобы увидеть Брайс, катающуюся по земле с каким-то мужиком. Омар:
– Какого хрена она там делает?
– Может, это тот козел, которого мы ищем, – отозвался Кенни.
– Он что, похож на работника чертового гастронома "двадцать четыре, семь"? Больно цивильно выглядит.
– Слушай, а может, негрилла уже товар Дэймонда отгрузил?
Омар закусил губу, покачал головой:
