Женя проснулась и не сразу поняла, где находится. В затуманенном сознании родилась робкая надежда, но тут же пришло беспощадное понимание — нет, не сон.
Она села на кровати и прислушалась — лодка стояла. Женя прошла в небольшую ванную при каюте и, стоя под душем, решила: в общем и целом пока ничего страшного. Вот только очень неудобно жить без сменной одежды. Эх, если бы из гардероба у нее осталось что-нибудь универсальное — джинсы или шорты, а то короткое открытое платье…
Не успели Женины волосы высохнуть, как в дверь каюты постучали. Сердце тут же ушло в пятки: похоже, хозяин лодки ждал за дверью, когда его гостья проснется и примет душ. Женя перевела дух, приклеила на лицо приветливую улыбку и открыла дверь.
Сутулый, осунувшийся Оливье стоял на пороге и угрюмо смотрел на нее серыми, как хмурое утро, глазами. Это казалось невозможным, но выглядел он еще бледнее, чем вчера.
— Доброе утро, — отнюдь не радостным тоном произнес он. — Я принес вам завтрак.
Она посторонилась, и Дескампс вкатил в каюту сервировочный столик, на котором стоял кофейник, молочник, две чашки, круассаны и сливочное масло. Сел на кровать и стал разливать кофе по чашкам.
— Вам с молоком? — тусклым голосом спросил он.
— Да, — кивнула Женя, даже не подумав.
Оливье Дескампс выглядел ужасно: его лицо было не просто бледным, а изжелта-зеленым, под глазами залегли черные тени. Совершенно очевидно, что он не спал всю ночь.
— Вы себя плохо чувствуете? — осторожно спросила Женя.
Оливье устремил на нее пустой взгляд.
— Я много работал ночью. Очень важная сделка. Мне вообще ночью работается лучше…
Повисла неловкая пауза.
— Может, пойдем завтракать на палубу? — предложила Женя, испытывая мучительное беспокойство от того, что они завтракают в ее спальне — пусть временной. Да к тому же на фоне незастеленной кровати.
— Нет, — покачал он головой. — Там еще прохладно.
Он говорил как сомнамбула, да и выглядел не лучше.
— Вы ешьте…
Он подвинул к ней столик, а сам лег на кровать и зарылся лицом в подушку, обняв ее обеими руками, словно любимую кошку. Через несколько секунд он поднял голову, обернулся к остолбеневшей Жене и тихо произнес:
— Как приятно пахнет от вашей подушки…
Женя промолчала.
— Скажите что-нибудь по-русски, — попросил он.
— У вас был тяжелый день, вам необходимо отдохнуть, — автоматически, без всякого выражения произнесла Женя по-русски…
— Еще, — прошептал он, глядя на нее широко открытыми, почти не мигающими глазами…
И Женя начала пересказывать ему сказку Андерсена «Русалочка». Когда-то давно, еще когда она училась в пятом классе, мама отправила ее на каникулы в Челябинск. Там жила ее двоюродная сестра. Родня не раз оставляла на «взрослую» Женю маленькую племянницу Марусю. На ночь Женя читала Марусе именно эту сказку — девочка очень хорошо под нее засыпала. Удивительно, прошло столько лет, а Женя, оказывается, до сих пор помнит «Русалочку» наизусть — ну по крайней мере первую половину.
И вот Женя сидела в кресле напротив кровати, беспомощная, потерянная в огромном равнодушном море, — и убаюкивала старой сказкой сумасшедшего хакера, изо всех сил стараясь говорить монотонно и без запинок, переходя на отсебятину там, где андерсеновский текст ни за что не хотел всплывать в памяти.
Оливье заснул до того, как сказка кончилась. Женя подождала немного, готовая, если что, сразу же продолжить, но Оливье спал.
Она тихонечко встала с кресла, на цыпочках подошла к двери и, перед тем как выйти, еще долго-долго вглядывалась в лицо спящего. Потом аккуратно прикрыла за собой дверь и побежала в кабинет, моля судьбу, чтобы он был не заперт.
* * *
Алекс не находил себе места.
Операция явно шла наперекосяк. Телефон Жени не работал. Лейбман как в воду канул. Лодку Дескампса они потеряли после того, как тот сменил курс и направился не к причалу, где стояла яхта «Серебро», а прямиком в открытое море. В экстренном порядке организовали поиски. Территорию прочесывали вертолеты береговой полиции и катера службы спасения. Чтобы не спугнуть хакера всей этой суетой, масс-медиа запустили утку о серфере, якобы унесенном в море.
Бесполезно. «Гриффин» обнаружить не удалось. Скорее всего, Дескампс направился в территориальные воды Ливии. К несчастью, власти Ливии не разрешили израильским службам искать у своего берега бесследно пропавшего серфера. А вместо этого предложили услуги своей береговой охраны.
Осмотр стоящей на причале яхты «Серебро» ничего не дал. Единственно, что обнаружилось, было скорее из разряда антиинформации: похоже, хозяин вообще не планировал вернуться сюда. Команда, разумеется, ничего не знала. Да и знать не могла. Видимо, Дескампс все спланировал заранее — и похищение понравившейся ему русской, и свое очередное исчезновение из поля зрения спецслужб.
Что же касается лодки, на которой увезли Женю, «Гриффин», то она оказалась настоящим монстром. При желании на ней можно было уплыть куда угодно — хоть в ЮАР, хоть в Австралию, хоть на Южный полюс.
Алекс не находил себе места. Как можно, как можно было отпускать ее одну! Проклятый трус Лейбман, на поиски которого потрачено столько времени! Пока Алекс его разыскивал, здесь наломали столько дров!
Разве можно было допускать, чтобы Женя в одиночестве пошла на борт «Гриффина», прямо в лапы к этому психу! Садист, параноик, социопат, опасный в любом своем проявлении. Непредсказуемый, скрытный, замкнутый и притом болезненно-самолюбивый, капризный и… всемогущий. Там, в открытом море, на маленькой яхте, где нет никого, кроме самого Дескампса и неопытной, перепуганной Жени, он хозяин положения. Что он сделает с реальной девушкой, если способен так изгаляться над портретом Семаковой?
Если, конечно, Анастасия Семакова говорит правду. Поэтому первое, что сделал Алекс, придя в себя, это вернулся в кабинет шефа и настоял на повторном допросе русской модели. Безотлагательном и подробном. Коллеги Алекса во Франции довольно быстро изыскали такую возможности. Проще говоря, на модель был найден компромат — и Семакова узнала, что ее секреты стали достоянием спецслужб.
В ближайшее время Алекс собирался вылететь в Париж, чтобы допросить «первоисточник» — Жениного двойника. Но вместо этого в восемь часов утра ему доложили: Женин телефон ожил.
«Со мной все в порядке, — писала Женя. — Он спит. Что мне делать?»
У Алекса заныло внутри — смешанное чувство радости и страха за девушку.
«Хорошо, — ответил он. — Можешь говорить?»
«Лучше sms, боюсь, он услышит».
«Почему не работал телефон?»
«Сядет аккумулятор».
«Не отключай. Аккумулятора хватит надолго, по телефону мы определяем твое местонахождение»
«!»
«Как он?»
Ответ пришел не сразу, и, прочитав его Алекс занервничал.
«Нервный. Одинокий. Несчастный».
«Не расслабляйся! Он не так прост, как кажется. Будь настороже»
И снова он не смог рассказать ей о Дескампсе — об изрезанном портрете на стене его берлоги, о застарелой обиде в его душе… Обиде на кого? На Анастасию Семакову? На юных стройных блондинок с зелеными глазами? На женский пол вообще? Не было возможности. И не было смысла пугать Женю еще больше.
«Здесь не расслабишься. Что мне делать?»
«Как он себя ведет?»
«Словно ничего не случилось».
«Веди себя так же. Как мы и говорили. Ты — брокер, его гостья».
«У него здесь ноутбук».
«Не торопи события. Главное — не спровоцировать его на агрессию».
«ОК».
«Он говорил о своих планах?»
Ответа не последовало.
Алекс подождал немного — вдруг она продолжит переписку? Нет.
Он поднял глаза на напарника. Тот утвердительно кивнул: «Гриффин» запеленгован, наблюдение установлено. Все, Дескампс теперь никуда не денется — до тех пор, пока включен телефон.
* * *
Достав трубку из диванной подушки, Женя вышла на палубу и встала так, чтобы не выпускать из виду дверь в каюту, где спал Оливье Дескампс. Потому-то и боялась говорить вслух — вдруг Дескампс услышит? Торопясь, отстучала первое sms и, получив ответное от Алекса, очень обрадовалась — значит, он вернулся!
Что ни говори, а общаться с ним было намного легче, чем с его шефом или даже с Ильей. С Алексом Женя чувствовала: ему ее судьба небезразлична. Для других она была всего лишь подсадной уткой, пешкой, которой в случае чего можно и пожертвовать. Да и веры ему было больше — несмотря ни на что.
Писать сообщения и следить за дверью каюты оказалось очень сложно. Женины нервы были натянуты, как струны. А вдруг дверь распахнется — и что тогда ей делать? Куда прятать телефон? Поэтому, когда в окне каюты ей померещился силуэт Дескампса, она со всех ног ринулась обратно в кабинет и судорожно спрятала телефон на прежнее место. А потом побежала обратно на палубу. Подождала немного — никого. Подбадривая себя, на цыпочках прокралась к каюте, приоткрыла дверь и заглянула — Оливье спал в той же позе, в которой она его оставила. Лицо его во сне ничуть не разгладилось, не стало мягче или спокойнее. Наоборот, глаза еще больше ввалились, а лоб беспокойно хмурился. Похоже, Дескампса мучили кошмары.
