– Что-то плохое? – робко спросила Женька.
– Да. Ничего хорошего. Это из нотариальной конторы. Папа умер.
После развода родителей, Алиса видела отца всего несколько раз. И каждый раз она пряталась за мать, которая с удовлетворением тыкала в нее пальцем и орала отцу:
– Видишь, сволочь, как ты ее запугал!
Отец с досадой смотрел на нервную Алису, совал ей ненужных кукол и кульки с конфетами, а она не брала и плакала. Конфеты мать потом съедала сама, а куклы перекочевывали на старенький шифоньер, где и пылились всю свою жизнь. Алиса кукол не любила. Ей не нравились их пустые аквамариновые глаза, в которых не было ничего человеческого. Кукол забирала Женька, которая, напротив, играть с ними обожала, правда делала она это своеобразно. Игры у Женьки были специфические – в доктора и в парикмахера. После этих игр препарированные и остриженных кукол мама Женьки тайком выбрасывала на помойку. Отец же приходил все реже и реже, а потом перестал приходить совсем. Мать Алисы со злобой как-то рассказала дочери, что папаша завел себе другую семью.
– У него теперь жена другая, и дочка новая, – мстительно сообщила она Алисе. Алиса, по мнению матери, провинилась, заигралась на улице и забыла купить хлеба. – Не нужна ты теперь папаше своему. У него дочка послушная, во всем помогает. И женушка у него новая…
– Тоже во всем помогает? – съязвила Алиса, которой уже минуло десять лет, и мнение матери для нее уже перестало быть важным. Бабушка, услышавшая незнакомые нотки в голосе единственной внучки, отложила вязание и настороженно посмотрела на Алису, ощетинившуюся как кошка.
– Может быть, если бы ты ему помогала, он бы нас не бросил? – ехидно спросила Алиса. – Если бы ты готовила, стирала и вообще… Если бы ты на работу ходила, может быть, он не ушел бы к другой тетеньке.
– Алиса! – предостерегающе крикнула бабушка.
Мать ничего не сказала. Она оторопело посмотрела прямо в светящиеся кошачьи глаза дочери. Пауза затягивалась. В воздухе запахло грозой и озоном.
Мать сдалась первой. Она театрально всплеснула руками и убежала к себе плакать. Вскоре из ее комнаты послышались приглушенные рыдания, которым слегка не хватало драматизма и актерского мастерства. На поле боя осталась только Алиса, ощутившая, что она впервые выиграла бой, и бабушка, испуганная неожиданной агрессией внучки.
Алиса пошла на контакт с отцом, только когда ей минуло шестнадцать лет. Времена были лихие. Работы не было, бабушка умерла, поделки из бисера продавались плохо. Алиса постоянно ощущала голод. Тогда она еще честно отдавала матери все заработанные деньги, которые та бездумно тратила на всякую ерунду. Электричество в квартире уже давно отрезали за неуплату. Мать зимними вечерами читала при свечах и ложилась спать в восемь вечера, вставая в девять. Благосостояние семьи ее не заботило. Алиса же, которой предстояло в этом году закончить школу, всерьез переживала о том, куда ей пойти учиться. Большинство учебных заведений по причине дороговизны, были ей недоступны. Денег взять было неоткуда. Алиса решила пойти учиться на дизайнера, но… деньги, деньги, деньги… Размышляя о полной финансовой несостоятельности, Алиса вдруг подумала об отце. В последнее время он не привозил алименты лично, перечисляя их по почте. Этого мизера не хватало даже на еду, но из рассказов матери Алиса узнала, что папаня не бедствует, просто платить больше принципиально не хочет. Переписав адрес отца с почтового извещения, Алиса отправилась к отцу с визитом, одолжив у Женьки джинсы и кофточку.
Дом отца встретил ее железной дверью и кодовым замком. Алиса долго прыгала по мерзлому асфальту, надеясь, что из дома хоть кто-нибудь выйдет, но пятиэтажка точно вымерла. И когда Алиса уже готова была сдаться и уйти, из дома вышла старушка с авоськой. Вежливо придержав дверь, Алиса шмыгнула внутрь.
Дверь в квартиру посиневшей от холода Алисе открыла толстая деваха с тугой косичкой, черноглазая и краснощекая, с надменным сонным выражением лица.
– Чего надо? – невежливо осведомилась она.
– Мне нужен Геннадий Петрович, – с трудом, ответила Алиса. Замерла она жутко, даже язык с трудом ворочался.
– Па-а-ап, – крикнула деваха в квартиру и захлопнула перед Алисой дверь. Через минуту дверь снова открылась. Перед Алисой предстал ее отец, в синем спортивном костюме.
– Слушаю вас? – вопросительно произнес он. Алисе стало смешно и как-то горько.
– Не узнаете?
Геннадий дернул бровью.
– А должен?
Вообще то, да, – криво улыбнулась Алиса.
– Мы знакомы? – нахмурил брови Геннадий и почему-то боязливо оглянулся в сторону квартиры. Наверное, новая супруга бдила.
– Ну да. Лет шестнадцать уже.
Геннадий вытаращил глаза и зашевелил глазами, словно что-то подсчитывал. Алисе стало совсем смешно.
– Я – Алиса, – пояснила она. – Дочь твоя, если что.
Алисе показалось, что после короткой паузы недоумения, Геннадий выдохнул с облегчением.
– Господи, Алиска, радость то какая, – неискренне обрадовался он и полез обниматься. – Сколько лет прошло, как мы с тобой виделись в последний раз! Да что же ты в дверях стоишь? Проходи, проходи скорее.
Алиса вошла в маленькую уютную прихожую, куда с кухни доносился запах чего-то невероятно вкусного. У девушки моментально скрутило живот. Неловко повернувшись, она чуть не свалила вешалку с навешанными на нее пальто и куртками. На шум из кухни высунулась женщина с пестром халате, соломенными буклями и мышиным лицом. Глазки стального цвета без особого восторга осмотрели Алису с ног до головы, но голос был приторным, до тошноты:
– Геночка, у нас гости?
– Да, Ларисочка, – столь же приторно ответил Геннадий и подтолкнул Алису к супруге. – Это моя дочь Алиса.
На лице женщины промелькнула мимолетная тень, столь мимолетная, что Алиса бы ее даже не заметила, если бы пялилась на вторую жену отца с нескрываемым любопытством. Вот значит, какая она, соперница матери…
По мнению Алисы, смотреть там особо было не на что. Мать выглядела эффектнее, даже в бигудях и застиранном халате. В ней чувствовалась какая-то царская стать, подрастерявшаяся со временем, но все же заметная. А тут стояла какая-то крыса-недомерок, в толстом халате с протертыми рукавами.
– Ой, какая радость, – воскликнула Лариса с аффектированным восторгом. – Я уже сколько раз Геночке говорила, что, мол, он непременно должен нас познакомить, да что-то все никак мы не могли собраться… Проходи, проходи, деточка. Я как раз пирог испекла!
Алиса отдала отцу куртку и пошла на кухню. Про себя она подумала, что для встречи не пришлось бы сильно напрягаться. Адрес Алиса не меняла, так что даже несмотря на неработающий телефон, договориться о визите к родному отцу ничего не стоило. Да еще эти бурные радостные эмоции при ее виде… Привыкшая жить в атмосфере вечного притворства со стороны матери, Алиса без особого труда догадалась, что Лариса совсем ей не рада, и даже где-то опасается, что взявшаяся неизвестно откуда дочь вобьет клин в новую семью нерадивого папаши.
На кухне за столом, подсунув под себя жирную ножку, сидела давешняя деваха и жевала пирог. На вошедшую Алису она посмотрела с неудовольствием. От запаха домашней выпечки, у Алисы совсем свело желудок. Она плюхнулась на табуретку и сделала вид, что пирога ей совсем не хочется.
– Познакомься, Людочка, – кисло произнесла Лариса. – Это дочка твоего папы Анфиса.
– Алиса, – поправила Алиса.
– Ну, это не важно, правда? – защебетала Лариса. – Сейчас, Алисочка, я тебе пирога положу.
– Очень приятно, – холодно произнесла деваха, не меняя своего положения. Алиса тоже лишь коротко кивнула и с вожделением посмотрела на ломоть аппетитного пирога, оказавшегося у нее в тарелке. От тарелки шел густой пар с восхитительным мясным духом. Лариса села рядом с Людочкой, вошедший Геннадий, которому не осталось места за столом, уселся у окна и вытащил сигареты.
– Как живешь, доченька? – с фальшивой любезностью спросил Геннадий. Алиса ответила не сразу. Ее рот был набит вкуснейшим из всех, что она когда-либо пробовала, пирогом. Даже если Лариса ни на что другое не была способна, только за этот пирог стоило бросить ее мать и уйти к Ларисе.
– Да неважно, – пожала плечами Алиса. – Мать все такая же, в голове только театр. Бабушка умерла. Я учусь. Так что все довольно уныло.
– Выглядишь ты просто потрясающе, – произнесла Лариса с противной улыбочкой, – фигура прекрасная, просто фотомодель.
– Не то, что некоторые, – хохотнул Геннадий и покосился на Людочку. Та послала папеньке «благодарственный» взгляд, но промолчала.
– А когда ты школу заканчиваешь? – осведомился Геннадий.
– В этом году, – ответила Алиса, стараясь не выглядеть оголодалой тигрицей, что пожирает добычу с кожицей и косточками. Черт побери, какая вкуснота. Может быть, потребовать, чтобы Лариса удочерила ее? А что? Обед, небось, каждый день…
