Генералу помогли подняться.
— Я зверски голоден. Ничего не ел со вчерашнего дня! — пророкотал он. — И все из-за этого засранца Зворыкина!
— Что так? Еда в горло не полезла? Стресс?
Страх? — поинтересовалась Светлова.
— Дудки! Я и не думал нервничать, но это, знаете ли, старое мудрое правило перед поединком. «При несчастии пуля может скользнуть и вылететь насквозь, не повредив внутренностей, если они сохраняют свою упругость…»
— Ах, вот что!
— Именно так. Хочешь остаться жив при «несчастии», то есть когда пуля все-таки попадет в тебя, — не набивай пузо. Кроме того, натощак — это отмечали все бретеры! — и рука вернее!
* * *
Все-таки выходило, что эта затея с дуэлью была для генерала чем-то очень серьезным, более серьезным, чем могло показаться на первый взгляд.
Аня остановилась, с неподдельным интересом наблюдая, как Юлия складывает лекарства в аптечку.
Казалось бы.., у ее отца только что случился приступ.
Дуэль, волнение, тревога… Словом, без преувеличения, сверхэкстремальная ситуация.
Но девушка Юлия, пока не положила строго все на свое место, не завинтила все флакончики, не закрыла все тюбики — не успокоилась.
— Ну, все, молодец. Пять с плюсом! Поехали.
Гусенок только кивнул.
И Светлова вдруг поняла, что это были для Юли привычные слова, привычная похвала.
Юля очень аккуратно вела машину.
— Кажется, ты все стараешься делать на пять с плюсом? — одобрила гусенка Светлова, когда они заехали в кафе перекусить и разместились за столом.
— А Юля по-другому ничего и не делает! — похвалился генерал.
— Да что вы! Отличница?
— Еще какая!
— Какая?
— Абсолютная!
— Что вы говорите?
— Представьте. За все время учебы в школе ни одной не то что тройки — ни одной четверки.
— Ну, это вы, наверное, хватили.
— Во всяком случае, четверки по пальцам можно было пересчитать.
— Даже так?
— Говорю вам, отличница. Круглая.
— Вот оно как!
Аня задумчиво рисовала на салфетке цифру пять.
«Синдром отличницы… Стремление все делать на пятерку.., привычка брать рекорды.., добиваться во всем совершенства!» — думала Анна, время от времени бросая взгляд на нетронутую пиццу на тарелке генеральской дочки.
Сам генерал ел за троих, и с грибами, и с ветчиной.., все как полагается… Светлова тоже не отставала. А Юля отстала, да еще как.
«Вот, например, милая девочка Настя, — думала про себя Светлова. — Как ни мечтала она быть похожей на ту замечательно худую, истощенную девушку с крысой на плече, которая запала ей в душу и стала ее идеалом, но любовь к пирожкам оказалась сильнее! А вот если бы у нее была болезнь под названием анорексия…»
— Игорь Багримович, а Юлечка в детстве, не обессудьте за любознательность, интересно, на кого мечтала быть похожей?
— На кого? Известно на кого… — Генерал хмыкнул. — Уж Юлька если мечтает, так мечтает!
— Так на кого же? Вы меня просто заинтриговали!
— На Линду Евангелисте!
— Да что вы!.. Даже школу бросила ради своей мечты…
— По-моему, нам пора двигаться! — Гусенку явно наскучило то, что ее обсуждают. Она посмотрела на часы и решительно встала из-за стола.
* * *
А может быть, дочке Тегишева не хотелось, чтобы отец чересчур откровенничал?
И отчего Юлия Тегишева бросила школу?
Девочка с такими потрясающими успехами в учебе взяла да и бросила школу?
Загадка!..
И интересно, какую школу она бросила?
Тегишев, действительно, был из новых бар и, как большинство из них, недоступен. Но Светлова уже сумела обнаружить брешь в его неприступности.
Жизнь этих людей, несмотря на максимум возможностей, открывающихся благодаря деньгам, в общем, однотипна. Они не только одинаково одеваются, но и довольно одинаково строят свою жизнь.
Очевидно, оттого, что все они вышли из одной коммуналки, и мечты у жителей этой всеобщей «совковой» коммуналки, когда они из нее «выходили», были одинаковые: одеться от Кензо и дочку отправить учиться в Англию.
Вероятно, именно так все и было? Возможно, например, что поэтому все они или, во всяком случае, многие и детей учат одинаково — в Милфилде.
* * *
Расставшись с семейством генерала и уже подъезжая к своему дому, уставшая и почти засыпающая — всю ночь на ногах! — Светлова набрала номер сотового телефона славной девочки Насти.
Все-таки Светлова умела располагать к себе людей, и неудивительно, что Настя на прощание оставила ей свой номер: "Звоните мне, Аня… Буду рада.
Там, в Англии, иногда бывает скучно…"
Возможно, в Англии как раз было скучно. Так ли, нет ли, но Настя Аниному звонку явно обрадовалась.
— А-а! Это вы!
— Настя, а ты случайно… — Светлова сделала паузу, — ты случайно не помнишь, как ту девочку зовут?
— Какую?
— Ну, помнишь, ты мне рассказывала? Ту, которую заподозрили и хотели отчислить из-за анорексии?
— А почему это мне не помнить-то? Помню, конечно!
— И как же?
— Юлька Тегишева.
Вот оно как!
А вдруг и Настя ошибается?! И никакой анорексии у Юли Тегишевой нет? Ведь ее только подозревали…
А если и есть, что тогда?
В общем, если это действительно анорексия, то…
То этот диагноз поможет Светловой восполнить белые пятна, узнать неизвестные ей тайные черты характера генеральской дочки.
Портрет болезни — это портрет пациента.
Да, но…
Зачем все это Светловой знать? Получается, вроде незачем…
Но!..
Это очень важное правило. Почти заповедь. О тех, кто попал в круг расследования, нужно знать все.
Просто так. На всякий случай. Если не все, то как можно больше.
И не надо раздумывать. Надо просто выполнить то, что полагается.
И потом, чем больше Аня будет знать о дочери генерала, тем больше она будет знать о нем самом — о подозреваемом, Игоре Багримовиче Тегишеве!
* * *
Этого врача Аня с трудом нашла через знакомых Такие специалисты в России пока были редкостью.
— Совершенно верно! Нервную анорексию, кстати говоря, так и называют: «синдромом отличниц». — Доктор сразу подтвердил Анины подозрения насчет характера дочки Тегишева.
— Все и начинается с того, что девочка с характером выбирает себе идеал: какую-нибудь красавицу на картинке. И ставит перед собой цель: стать похожей на нее. И добивается этого с немыслимым упорством!
— Впрочем, наверное, как и всего остального? уточнила Аня.
— Именно так! Круглые пятерки в школе, к которым она привыкла, не позволяют ей уже отставать и во всем остальном: в спорте, умении одеваться, внешности и увлечениях.
Она бросает есть, но при этом начинает тратить на еду очень много времени и энергии…
— А любимое чтение «Книга о вкусной и здоровой пище»? Так?
— Верно! Поваренная книга становится буквально настольной. Они, бедняги, вкусными картинками наслаждаются. Вообще, они обожают бродить по супермаркетам и рынкам. Тщательно и со вкусом выбирают продукты. Нюхают, трогают, ощупывают и покупают, покупают… Но не для себя. Для других — для домашних и знакомых.
— Любят готовить?
— У таких девочек открываются просто недюжинные кулинарные способности. Мало того, они буквально упиваются приготовлением деликатесов.
— И сами ничего даже не пробуют при этом?
— Верно! Но практически закармливают всех, кто оказывается рядом. У них просто патологическое желание готовить, кормить…
— Но неужели близкие ни о чем не догадываются?
— Это не так просто, даже когда родители и внимательны к своим детям. Дочки ведь, разумеется, всеми силами скрывают свою голодовку. Попробуй догадайся! На какие только хитрости не идут. Поначалу близкие слышат: «Не успеваю позавтракать — опаздываю!» Или: «Перекушу у подруги!» Или:
«Я уже поела в школе»… И тому подобное. Мамы дисциплинированно готовят обеды из трех блюд и, сопровождая записками, оставляют в холодильниках.
— А дочери?
— А дочери столь же дисциплинированно выбрасывают все это в унитаз, не забывая, однако, оставить на видном месте специально испачканную тарелку.
— Неужели даже так?
— Представьте! Сублимация аппетита — один из критических моментов развития болезни. И вот тут близкие должны насторожиться! Самый первый признак — это когда у совсем не толстого подростка появляется навязчивое желание похудеть.
— Навязчивое?
— Вот послушайте, что записывают они в своих дневниках: «Было трудно, но приятно побеждать голод и сознавать, что сегодня сумела ограничиться меньшим, чем вчера…» И худеют при этом за шесть месяцев на тридцать килограммов, стремительно приближаясь к смерти от истощения.
— Неужели даже может грозить смерть?
— Именно!
— А врачи?
— Подозревая неладное, родители, естественно, обращаются к врачам. Но все превращается в бесплодное хождение по мукам. Пациентки молчат, как партизаны на допросе, об истинных причинах истощения. А доктора обычно подозревают все, что угодно, но только не анорексию, которая, видите ли, обычно приходит под маской других недугов, поэтому помощь так часто запаздывает. Родители и врачи, не сумев вовремя распознать болезнь, оказываются бессильны.
