От неудач с деньгами Мака впала в депрессию и не знала, что делать. Она могла распорядиться, и немца бы зарыли живьем. Но он держал в руках руль всех ее проектов, и заменить его равнозначным работником она быстро не могла. Да и не имела такого человека на примете. Отто за долгую службу не украл у нее ни копейки, разумно использовал каждый рубль и с каждым годом расширял ее бизнес и приносил деньги, деньги, деньги.
Попробуй, найди такого среди соотечественников? Способные деловые мужики ей попадались, но ни одному из них она бы свой кошелек не доверила. Мака так до конца и не осознала, что ее “прокол” имел куда более глубокие корни. Построив свою жизнь и свой бизнес на крови и обмане, она случайно связалась с Отто Вербером и Дэном Вайтли, двумя порядочными людьми. Эти порядочные люди поступили в определенный момент согласно своим понятиям и убеждениям. Для них деньги, деньги, деньги вовсе не значили так много, как для нее. И весь карточный домик начинающего политика развалился. Беда России в том и заключалась, что за семьдесят большевистских лет в ней порядочных людей перевели. И если они еще и встречались, то в штучных экземплярах, и сил остановить массового разграбления страны не имели. Всего этого Мака понять не могла и не хотела. И сидя над рекой в чем мать родила, злилась на весь мир.
Внизу парочка отдыхающих каталась на лодке. Проплывая мимо, парень посмотрел на ее балкон и, указав пальцем на обнаженную Маку, что-то сказал подружке. Та тоже посмотрела на нее, вспыхнула и тут же отвернулась. Раньше бы Мака скривила губы в пренебрежительную улыбочку, но сейчас ее лицо оставалось неподвижным, а глаза смотрели мимо проплывающих в лодке голубков. В мыслях Мака была далеко. Она думала, как достать свои деньги, деньги, деньги.
Размышления бизнес-леди прервал настойчивый стук в дверь. Кто ей смеет мешать? Она же приказала не пускать в ее дом ни одного человека. Такую наглость мог себе позволить только отец Никодим, но он в Москве, вербует души ее будущих избирателей.
Она поднялась с кресла, вошла в комнату и набросила халат. Заделавшись лидером партии, приходилось помнить о репортерах и вести себя осмотрительно. Подойдя к двери, спросила:
– Кто?
– Мака, открой. Это я, Шурик Ганиев.
– Колун, что ли? Какого черта!? – Все же повернула ключ. Шурик Ганиев по кличке Колун возглавлял банду ее глуховских боевиков и зря беспокоить хозяйку не стал бы. Приземистый, с длинными, как у гориллы, руками, Ганиев и с благодушным выражением лица пугал детей, а сейчас, с налитым краснотой от возбуждения рылом, походил на злобного зверя. Мака не пригласила его войти, и сама осталась на пороге:
– Чего тебе?
– Чертовщина, вот чего. Мои пацаны на Вороний холм идти отказываются.
– Что же ты за пахан, если тебя шестерки не слушаются? – Презрительно заметила Мака.
– Говорю, чертовщина. Понимаешь, девять мужиков исчезли.
– Как исчезли? – Не поняла хозяйка.
– Не знаю. Я на Вороний холм посылаю по три, четыре ствола. Отдежурят смену – их меняют. А получается так: смена приходит, а там никого. Мои загоношились. Говорят, призрак на пожарище завелся.
– Солдатик, что ли? – Оживилась Мака.
– Никого нет. Я с пацанами только что оттуда. Все закоулки прочесали. Ни наших, ни ваших. Обыскали бугор, берег, речку. Трупов нет, крови тоже. Там вокруг народа до хера, соседи, купальщики. Никто пальбы не слышал. Говорю, чертовщина…
Мака поморщилась:
– Что ты заладил? При чем тут черти? Поставь не троих. Десять поставь, пятнадцать, двадцать. Всех поставь.
– Откуда? У меня что, армия? Ты, блядь, даешь! – Возмутился Ганиев: – У меня всего тридцать два ствола. Четверо качков в городе для тебя бабки выбивают, трое у жидовки Меджрицкой его караулят, трое возле Вислоухова, остальные в отгуле. Одиннадцать лбов при себе держал, из них теперь двое остались. И эти на Вороний холм топать отказываются.
– А где же остальные?
– Говорю, исчезли…
– Уверена, твои козлы пьют где-нибудь в городе, а ты кипиш поднял.
– Слушай, Мака, ты за свои дела отвечаешь, я за свои. Мои пацаны без спросу яйца не почешут. Знают, голову оторву. У нас все по делу. Говорю, чертовщина.
– А Ибрагима ребята где? Корявый? Тузик? Они же со мной приехали. Поставь их.
– Я их первыми послал, чтоб не болтались по городу. И Пятака твоего с ними.
– И где они?
– Пропали, говорю. Ты что, никак ни врубишься?
– Вот что, Колун. Собери всю банду и туда. Это Голенев.
– Да брось ты, Мака! Какой Голенев?! Говорю, каждый закоулок обшарили – сад, пожарище, сауну – нет никого. И пальбы не было. Пацаны не пустые в дозор шли. Каждый со стволом. И все ушлые.
– Ладно, я Ибрагиму позвоню. Раз ты ни хрена не можешь, пусть Казиев приедет и разберется.
– Звони, у него бандюков много.
– Спасибо, что разрешил. Вислоухов все пьет?
– Не просыхает.
– Один?
– С ним Дениска Мамонов. Вдвоем квасят.
– Глаз с Пашки не спускай. И с жидовки тоже. Голенев, если объявится, обязательно на них выйдет.
– Не волнуйся, не пропустим.
Мака вынула из сумки телефон и прошлась по кнопкам:
– Ибрагим, привет. Ты мне здесь позарез нужен.
– На рождение приглашаешь?
– Какое рождение? – Удивилась Мака. За выборной гонкой она о своем дне рождения забыла, чем сильно поразила бандита:
– Ну ты, бля, совсем, Мака! Свое рождение не помнишь! Я и то помню. Во всех рекламных плакатах дата стоит.
– Мне не до гулянок. Нашел Ленку трофимовскую?
– В Москве, в психушке сидит. Послал своего паренька ее проведать.
– Молодец. Теперь бери своих ребят и срочно приезжай. Кажется, Голенев здесь.
– Странно. В Шереметьево он не появлялся. Ладно, Мака, жди. Бля буду, если появился, его башку тебе на стол выложу. Вот и будет тебе, бля, подарочек на рождение.
Закончив разговор с Москвой, Мака обратилась к Ганиеву:
– Вот что, Колун, бери тех, кто есть, и сам отправляйся с ними на Вороний холм. Приедет Ибрагим, его ребята вас сменят. Или ты тоже чертей боишься?
– При чем тут я? – Не слишком уверенно возразил бандит: – Люди про призрак на Вороньем холме шепчутся.
Сергей Скворцов мог наблюдать за офисом в Хамовниках из окна арендованной для них Павлом квартиры. Афганцы знали, что Мака уехала в Глухов и наблюдение за ее домом сняли. За ней потянулся Денис, но на связь Мамонов вышел один раз. Сообщил, что Вера погибла при пожаре в доме Олега, и он обязан быть рядом с Павлом. Больше никаких сведений из Глухова Сергей не получал. Он бы сам туда уехал вслед за Макой и Денисом. Но люди Казиева продолжали дежурить в аэропорту, и он боялся за Голенева. К тому же Олег обещал соединиться с афганцами в Москве. Опасаясь с ним разминуться, Сергей продолжал следить за бандитом, и ждал.
После отъезда Маки суета вокруг ее избирательного штаба тут же прекратилась, и иногда за целый день у особняка в Хамовниках не останавливалось ни одной машины. Сегодня до обеда наблюдалась та же картина. Казиев приехал в десять, и у подъезда торчала только его иномарка. Но в два тридцать все изменилось. За полчаса в переулке ни осталось места для парковки. К особняку бандита с визгом подлетали иномарки, высаживали крепких парней и пятились на свободное место. Через полчаса появились три микроавтобуса. Остановившись напротив подъезда, они перекрыли движение во всем переулке, и на гудки раздосадованных водителей не обращали внимания. Спустя несколько минут из особняка повалил народ. Не меньше трех десятков парней уселись в микроавтобусы. Затем вышел сам Казиев и быстрым шагом направился к своей иномарке. Не успел сесть в нее, как водитель газанул с места. Микроавтобусы, набитые его людьми, газанули следом. Сергей понял, что намечается крупная операция, и решил проследить за бандой. Внизу в “Жигуленке” дежурили трое его афганцев – Гоша Сапилов, Василий Татаринов и Слава Куприянов. Двое других несли вахту в Шереметьеве.
Начальник летучего отряда, учитывая возможности и характеры своих бойцов, держал там Степана Харькова и Володю Ткачева. Степан за Голенева готов порвать глотку любому, а борец Володя Ткачев, при нападении на Олега в условиях толкучки аэропорта, мог оказаться незаменимым.
Пока Сергей бежал вниз по ступенькам, раздался звонок его мобильного. Скворцов на ходу достал трубку. Звонили как раз из Шереметьева.
– Сережа, они все уехали. Что делать? – Спрашивал Степан. Скворцов ответил, уже усаживаясь в машину:
– Езжай за ними. Тут что-то происходит. – И не отключая телефона, кивнул сидевшему за рулем Гоше. Водитель понял и рванул с места.
– Сережа, не знаю, сможем ли достать? Они уже минуты три как отчалили.
– Попробуйте. Связь держим постоянно.
Сапилов нагнал автокараван Казиева на Зубовской площади. К удовольствию афганцев, кортеж бандитов задержался на светофоре. На Садовом кольце головная иномарка вырулила на осевую и помчала в сторону Павелецкого вокзала. Микроавтобусы вывернули за ней и пошли плотно сзади. Сапилов начинал отставать. Массы медленно движущегося транспорта не давали возможности развить скорость.
