— Ну, если это доставит вам удовольствие...
— Способ, не в службу, а в дружбу — устрой девушку поудобнее. Она — моя гостья.
Я поднимаюсь. Хочу домой, к Максу! Хочу в тишину своей квартиры. Здесь все чужое. Господи! Я сейчас разревусь. Прямо здесь, перед всеми. Нет. Нельзя. Надо держать себя в руках. Вот только голова разболелась — терпения никакого нет.
— Ты здесь расслабься. — Способ уже привел меня в уютную комнату. Это не из тех, что сдаются с девочками. — Ты плохо себя чувствуешь? Я могу кликнуть доктора, он, наверное, уже заштопал Гуру.
— А кто он такой, этот Гypa?
— Он тут руководит. Стоит над всеми нами. Кто-то же должен быть на этом месте. А Гура — лучший в своем деле, его везде уважают. Понимаешь? Везде. Он решает — и никто не жалуется. Так что, прислать доктора? На тебе лица нет.
— Голова болит. Ваш доктор здесь ничем не поможет. Я отдохну немного. Принеси мне чего-нибудь поесть, потому что я с самого утра ничего не ела... Только не жаб и слизняков, а какой-то салатик, суп или картошечку. Можно это здесь?..
Я не успеваю договорить, как в дверях появляется официант. Вернее, сначала въезжает сервировочный столик а за ним входит официант.
— Поешь со мной?
Мне надо, чтобы он был здесь. Как-то мне здесь... холодно. Я так тоскую по своему гнездышку, по Максу, пусть хоть кто-то будет здесь. Кто-то знакомый. Я так устала.
— Ты поплачь, это ничего, — Гура входит следом за официантом. — Я же вижу — ты слезы глотаешь. Садитесь, поужинаем вместе. Садись, Способ, нечего тут церемонии разводить.
Мы наливаем себе супа. Вкусно готовят для короля!
— Ешь, не отравлено, — мои глаза встречаются с его глазами. — Ты очень помогла нам. А еще — это невероятно, но я все-таки поверил твоей истории. Так что перейдем к делу. Омара нанял твой бывший менеджер Вишневецкий еще в феврале. Ты начала что-то подозревать и начала спрашивать. Но не так, как сейчас, а так, как спросила бы любая женщина. Просто спросила. Ты начала интересоваться, и этого было достаточно, чтобы тебя захотели убрать. А вот Кулака и еще двоих прислал человек, которого они не знали. Никто из нас его не знает. Все остальное тебя не касается. Возможно, у тебя есть подозреваемые, ты можешь показать фотографии, если Омар опознает — хорошо. Мы его еще держим именно на такой случай.
— В моей сумке есть несколько снимков. Вот. Он убил старушку, которая давала показания о дорожном происшествии со мной?
— Да, — он берет фотографии. — Ты была неправдоподобно красивой. Нет, ты и сейчас красивая, но тогда... И ты найдешь их, я знаю, что найдешь. Я ведь много повидал людей, знаю их повадки. Ты сильная, и ты достанешь их. А потом уже поплачешь. Эй, кто там! Заберите снимки и покажите этому куску дерьма.
Мы едим десерт. Я так хочу спать, что просто сил нет.
— У тебя есть место, где бы ты могла на некоторое время спрятаться? В случае надобности?
— Да. Кажется, есть.
— Вот, возьми несколько адресов. Прочитай и запомни. И еще возьми это кольцо — только не потеряй! Это твой пропуск. Понимаешь, о чем я? Все наши знают этот знак. Обратишься к любому — помогут, чем смогут. И пальцем никто не тронет.
— Спасибо.
Заходит официант, несет мои фотографии.
— Он никого не опознал. Тут нет того, кто заказал ему женщину, но он видел когда-то вот этого типа, что в центре, — видите, молодой блондин? Пять лет назад он приезжал и останавливался в одной из гостиниц. Именно Омар подбирал для него девочек и видел, кто к нему приходил тогда. А приходил к нему нынешний заместитель Зарецкого — полковник Бойченко.
— Кто такой Зарецкий?
— Тогдашний и теперешний начальник ФСБ области. А у нас большая область. Так значит, Бойченко? Он не напутал ничего? Да нет, все сходится. Именно в пятом году он получил свою теперешнюю должность. А знает ли Зарецкий о талантах своего заместителя? Я уверен, что за той старой историей с девками стоял именно Бойченко.
— А почему не сам Зарецкий?
— Невозможно.
Нет, Способ, не бывает такого — «невозможно».
— Способ прав, — Гура внимательно смотрит мне в глаза. — Бывают менты-суки. Все мы их знаем. Мы пользуемся их услугами, но не уважаем. Такой у нас бизнес, они нужны нам. Только Зарецкий — не такой, он не продается. Это знаю я, это знает последний бомж. Поверь, он — честный мент, принципиальный, доставучий, но это его работа. Я его знавал когда-то, он тогда был еще лейтенантом, вел мое дело, мы оба были еще молоды. Давно это было. Теперь он генерал, но я знаю: он и сейчас такой же. Живет на зарплату, которой хватает не на многое, но не продается. И не прикрывает никого, даже своих — если кто попадется. Особенно своих. Не дай бог, что-то узнает!
— Тогда надо спросить Бойченко. Я займусь этим.
— Нет, мы им сами займемся. У нас есть на него кое-что, он расколется, я уверен.
А у меня нет такой уверенности.
— Как вы смогли так быстро найти Омара?
— А, вот ты о чем! Так Способ же еще днем позвонил. А только что было просто... официальное увольнение их смотрящего. Омар в это время уже все рассказал — в моем подвале все всё рассказывают... Процедура простая, но формальности должны быть соблюдены — такой закон. Чтобы никто не сказал, что мы свели счеты. Теперь все в порядке. Ну, чего тебе? — повернулся он к официанту.
— Наши позвонили, Бойченко только что застрелен. Снайпер снял его прямо перед домом.
— Расспросить успели?
— Нет, только собирались. Ждали в квартире.
— Пусть немедленно убираются оттуда.
— Уже сделано.
— Суки! Знать бы, кто орудует... Ничего, попробуем по-другому. Я твой должник
— Ничего ты мне не должен. Я так и предвидела. Полечу во Францию и там закончу работу.
— Тебе нужны деньги?
— У меня есть, в сейфе. И несколько кредитных карточек
Вряд ли я могу здесь воспользоваться всем этим. Меня будут «вести».
— Ты можешь не добраться туда.
Он снова зовет официанта. Это, наверное, такой же официант, как я — мать Тереза.
— Принеси мне из кассы тридцать... нет, сорок штук Быстро.
— Гура, мне столько не надо.
— Откуда ты знаешь? Бери, сколько надо. Скажешь, на какое число тебе нужен билет — тебе доставят. Кольцо не потеряй. Там тоже есть кому его показать. Ну, что так смотришь? Могу я раз в жизни сделать что-то хорошее? Только не смейся слишком громко.
— Я напишу расписку и верну деньги. Или давай сделаем так: я тебе выпишу чек, позвоню управляющему банком... — его ладонь накрывает мою. — Ну, что?
— Не надо. Это мелочи. Кстати, это деньги из кассы Ахмета, так что бери. Не забудь, что я тебе говорил, и не дай себя убить.
— Постараюсь. У меня здесь много дел.
Эрик.. Не знаю, любовь моя, нужна ли я тебе такая? Я же не знаю, какой была с тобой.
Я встаю с дивана, Способ тоже. А пуля уже летела. Летела ко мне, чтобы я приласкала ее собственным сердцем, но поймал ее Способ. Снайпер не сделал поправку на толстое стекло окна, потому Способ еще жив.
Мы мчимся темными улицами. Я держу его голову на своих коленях, из нее ручейком течет кровь. Вот больница, знакомый коридор. Удивленное лицо Виталия и побледневшее личико Светы. Очень жаль, дорогая, прерывать ваши занятия, но...
— Скорее, док! Тут тяжелораненый.
Он выбегает из кабинета. Способ лежит на каталке, Гypa и Вольдек беспомощно стоят рядом. Это из-за меня он умирает. Это мою пулю поймал.
— Виталий, спаси его, только спаси! Так, как спас меня.
Он отстраняет меня и склоняется над раненым. Что он скажет? Что уже поздно? Нет. Нет! Это же из-за меня! Господи, ну почему так? Что я такое сделала, за что меня так наказывать?
Темная вода сомкнулась над моей головой.
— Керстин, дорогая, не трогай револьвер, он заряжен.
Мамино лицо немного встревоженное. Не понимаю, почему. Ведь мне уже девять лет, и я все понимаю в оружии. Конечно, револьвер заряжен, иначе зачем бы я его брала? Может, папа подарит мне собственный — в день рождения.
— Мам, я пойду в тир.
— Так скажи Питеру, пусть даст тебе один из своих стволов.
Нет, мама не понимает! Если бы тут был папа, но его нет! У него задание. Он теперь редко бывает на заданиях, разве что случается что-то слишком ужасное и почти непоправимое. А вдвоем с мамой они и подавно не работают — кто-то должен позаботиться обо мне, если... Я даже думать не хочу ни о каком «если». Это не может случиться, папа и мама будут жить вечно. Они убьют всех врагов и предателей и будут со мной всегда.
— Ну, ма, тот ствол, что у Питера, надо сначала пристрелять, а этот я вчера уже пристреляла. Ну, когда ты была у дока.
Черт, я все-таки проболталась! Не зря Стен говорил, что злейший враг женщины — это ее язык А женщина-агент должна вдвое больше следить за собой.
— Хорошо, можешь взять. Ты — ужасный ребенок Но я хотела бы поговорить с тобой.
Опять начинается, нет! Та же сказочка о, том, что я должна ходить в школу вместе с обычными детьми.
