Кэйджен отрицательно покачал головой.
— Судья Сэм, чтоб ему пусто было, назначил меня защитником мальчишки, который отправил на тот свет жену Макдаффа.
— Вон что! — удивился Вирлок. — Уэстину повезло.
— Благодарю за лестное мнение, но мне это назначение вовсе не улыбается.
— Отчего?
— Вы же прекрасно понимаете, — ворчливо ответил Кэйджен и кивнул на дверь.
— А что именно я должен прекрасно понимать?
— Эллендер с пяти часов его допрашивает, вернее, выколачивает признание, и категорически отклонил мою просьбу повидаться с арестованным. — Кэйджен пожал плечами. — Думаю, после допроса Эллендер сунет мне под нос признание паренька и предоставит, так сказать, свободу рук — дескать, попробуй теперь сделать что-нибудь для своего подзащитного, если осмелишься.
— И вы, конечно, осмелитесь? — небрежно спросил Вирлок.
— Я?! И не подумаю!
— Почему же?
— Да потому, что мне… не рекомендовали, — тихо ответил Кэйджен. — Знаете, Вирлок, оставьте-ка меня в покое, слышите? И никогда больше не заводите со мной подобных разговоров, иначе…
— Постойте! Кто не рекомендовал?
— Не ваше дело.
— Эллендер? Макдафф? Судья Сэм?
— Повторяю: не ваше дело! — Кэйджен встал. — Вирлок, я дорожу нашими хорошими отношениями, но тут совсем другое дело.
— То есть?
— Разжевать и положить в рот?
— Почему бы и нет, если я такой непонятливый?
— Тогда слушайте, — раздраженно поморщился Кэйджен. — Подавляющее большинство моих дел проходит через гражданский суд по делам о наследствах и опеке. Адвокат, если он хочет успешно проводить такие дела, должен поддерживать хорошие отношения с председательствующим судьей. Я пользуюсь репутацией адвоката, который умеет довольно ловко отделываться от родственников и сумасшедших, претендующих на свою долю наследства. Поэтому ко мне часто обращаются со всякими вопросами, связанными с завещаниями. Ну как тут обойтись без хороших друзей в суде, где утверждают действенность завещаний?.. А теперь внимательно следите за ходом моих рассуждений. Судья Сэм — приятель Дейла, председателя суда по делам о наследствах и опеке. Сэм, закусив удила, рвется в губернаторы, а прокурор Энстроу мечтает стать вместо него судьей. Потому-то оба они и танцуют вокруг Макдаффа, от которого зависит все. Макдафф, разумеется, не хочет, чтобы романы его женушки стали достоянием газет, — это нанесло бы ущерб его репутации политического деятеля, и поэтому решено принести Уэстина в жертву так называемому правосудию. Если я начну выносить всю эту грязь наружу, судья Сэм пожалуется на меня судье Дэйлу, и со мной как адвокатом будет кончено. Что же мне остается, как не держать язык за зубами?
— Так, так… Выходит, парень должен сесть на электрический стул ради спасения репутации этого старого пройдохи и мерзавца Макдаффа?
— Вы же знаете наши политические нравы, — пробормотал Кэйджен.
— Ну хорошо, я ценю вашу откровенность, Кэйджен. Скажите только вот еще что. Кто именно оказал на вас давление?
— Сами догадайтесь, не прикидывайтесь таким наивным. Я вовсе не криминалист, моя специальность — гражданское право, и в этой области я пользуюсь хорошей репутацией в городе. Чтобы сохранить ее, я проведу дело Уэстина так, как от меня требуют. Если бы судья хотел объективного рассмотрения дела, он назначил бы защитником Уэстина Джо Вульфа. Вот уж кто сумел бы добиться оправдания самого Нерона, если бы даже присяжные заседали среди руин сгоревшего Рима! А теперь сами делайте вывод.
Некоторое время Кэйджен и Вирлок молчали. Кэйджен курил, нервно передвигая сигару из одного угла рта в другой.
— Вы, как видно, полагаете, что парень невиновен, — заговорил наконец он. — Почему?
— Не полагаю я этого, но коль скоро у вас возникла такая мысль, значит, вы еще не совсем потеряли совесть… Что касается меня, то я заинтересован лишь в том, чтобы осудили настоящего убийцу, и вы сегодня второй, кого я должен убеждать в необходимости простой справедливости.
— Что вы называете справедливостью в сложившейся обстановке?
— Справедливость остается справедливостью в любой обстановке. Почему бы мне или кому-то другому не заняться расследованием дела в обычном порядке и найти убийцу, не считаясь с любым давлением? Неважно, Уэстин или не Уэстин убил жену Макдаффа. Важно другое: установить подлинного преступника и доказать его вину. Почему-то считается уже доказанным, что именно Уэстин убил Элен Макдафф, в действительности же этого никто пока не доказал, а сам Уэстин категорически все отрицает.
Больше говорить было не о чем. Кэйджен пожал плечами и опустил глаза. Вирлок вышел из комнаты и с силой хлопнул дверью.
Вирлок с задумчивым видом сидел в кабинете Эллендера рядом с его письменным столом и курил. Он не пошевелился, когда в коридоре послышались шаги Эллендера, и даже не взглянул на него, когда тот вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
— Привет, Честер, — Эллендер быстро прошел к своему креслу. — Ну, наконец-то дело в шляпе!
— Он сознался?
— Пока нет, но уже признает, что проник в дом с определенными замыслами в отношении хозяйки.
— Он признает это? — оживился Вирлок.
Эллендер откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза.
— Ну и денек выдался! — вздохнул он. — Нет, пока не признает. Во всяком случае, прямо. Но не отрицает, что если бы представилась возможность, он бы не упустил такого случая. Я бы назвал это подразумеваемым признанием: Уэстин проник в дом с определенными намерениями, а когда Элен Макдафф отвергла его гнусные предложения, он расправился с ней.
— Позвольте, но Уэстин же, по его словам, вбежал в дом только после того, как услышал ее крик?
— Так это же «по его словам»!
Вирлок собирался что-то возразить, но Эллендер жестом остановил его, не вставая с места, перегнулся через стол и некоторое время пристально смотрел на инспектора.
— Кэйджен сообщил мне, сухо проговорил он, — что у вас есть какие-то собственные соображения относительно виновности Уэстина. Я слушаю.
Вирлок хотел ответить, но Эллендер снова остановил его и добавил:
— Я чертовски устал, поэтому давайте без лишних рассуждений, сразу по существу.
— Мистер Эллендер, я хочу провести самое тщательное расследование. Дайте мне на это недели две.
— Ну, а предположим, что расследование выведет вас на самого Макдаффа. Как быть тогда? — не повышая голоса, спросил Эллендер.
— Я хочу выйти на того, кто совершил преступление.
— Что если это окажется не Макдафф, а один из бывших любовников его жены?
— Я так и скажу.
— Ну, а предположим, что преступником все же окажется Уэстин?
— Я буду удовлетворен и этим.
— Мы здесь вовсе не для того, чтобы вы чувствовали себя удовлетворенным или неудовлетворенным.
— Я не убежден, что Элен Макдафф убита Уэстином.
— Зато я убежден, — отрезал Эллендер.
— Это ваша официальная точка зрения?
— Если хотите, могу изложить ее в письменном виде. Но не рекомендую настаивать на этом.
Вирлок вскочил, нахлобучил шляпу и быстро заходил по комнате.
— Черт возьми, Эллендер! Что происходит с вами?
— Не читайте мне нотаций, Честер, не нуждаюсь.
— При чем тут нотации? Я просто хочу, что бы вы помнили о здравом смысле.
— Я понимаю здравый смысл несколько иначе, чем вы.
— Я понимаю его с точки зрения Уильяма Уэстина! — крикнул Вирлок. Он подбежал к Эллендеру и, подкрепляя свои слова ударами кулака по столу, заговорил: — Нет ничего удивительного, что неопытный юнец, оказавшийся первым на месте преступления и не сумевший толком объяснить, как все случилось, навлекает на себя серьезные подозрения. Но вы не хуже меня понимаете, что мы всегда в первую очередь ищем мотив. Какой же мотив мы обнаружили в данном случае?
— Я уже сказал: он увидел красивую женщину, понял, что она одна, и решил этим воспользоваться.
— Ваше объяснение не выдерживает никакой критики, и вы сами это понимаете.
— Прекратим этот разговор! — в бешенстве крикнул Эллендер.
— Почему? Потому, что вы хотите опередить Фэйна?
— Возможно. И вам не удастся мне помешать.
Вирлок устало опустился на стул. Эллендер, пытаясь взять себя в руки, не спеша закурил.
— Послушайте, Честер, — сказал он. — Сколько лет мы работаем вместе?
— Вы знаете не хуже меня.
— Правильно, знаю. Около двенадцати лет. И ради чего мы работали?
