— И я должен заплатить за это своим участием в ваших махинациях? Да плюс к тому принять меры, чтобы имя Макдаффа не попало на страницы бульварных газет?
— Послушайте-ка, Сэм. Элен меняла возлюбленных как перчатки. — об этом сплетничал весь город. Однако одно дело сплетни, и совсем другое — газетные статьи. Если газетам станет известно об амурных делах любвеобильной супруги Макдаффа…
— …то слишком многие начнут задавать себе вопрос, не убил ли ее сам К.Т.? — Сказав это, судья Сэм отвернулся и уставился в окно.
— Советую никогда и никому не высказывать таких предположений! — прошипел Энстроу.
— Ну, а что вы-то получаете в награду за свои труды? — повернулся к нему Сэм. — Место судьи?
— Разумеется. Но дело не в том, что получу я, а в том, что получите вы.
— Предположим, я ничего не хочу «получать» таким путем? Предположим, я изменю свое решение и выйду из игры?
— Ничего вы не измените и ни от чего не откажетесь. Вы и ваши друзья с Бэккер-авеню… Вот уж кто поистине достоин презрения! Сплетничаете в тиши своих особняков, осуждаете других, а сами занимаетесь всякими нечистоплотными делишками… У меня и у самого, правда, рыльце в пушку, но я по крайней мере не прикидываюсь святошей, как вы и вам подобные.
— Да и я не прикидываюсь, я ничем не лучше вас, — брезгливо поморщился судья. — Однако как низко может пасть человек!
— Особенно когда он даже во сне видит себя губернатором, как вы. Кстати, судья, не говорите: «Я ничем не лучше вас», — говорите: «Я такой же, как вы». Это не так режет слух.
— Где же Эллендер, черт бы его побрал? — пропуская слова Энстроу мимо ушей, сердито спросил судья.
— Сейчас позвоню в тюрьму и узнаю.
Энстроу вышел в вестибюль, где стояли телефоны-автоматы, и увидел только что появившегося в ресторане Эллендера. Он подошел к нему, взял под руку и подвел к столику, за которым сидел судья.
— С добрым утром, — поздоровался Эллендер, без приглашения опускаясь на стул. Вслед за ним сел и Энстроу. Веки у Эллендера были красные, лицо осунулось.
— Ну, получили? — резко спросил Энстроу.
Эллендер мрачно покачал головой.
— Нет.
— А в чем дело?
— Обратитесь со своим вопросом к Уэстину. Я сделал из него отбивную, и все напрасно.
— Никаких синяков! — поспешно предупредил Энстроу. — Иначе какой-нибудь чересчур «сознательный» присяжный устроит нам скандал.
Эллендер недовольно взглянул на Энстроу.
— Вы меня не один день знаете, Пит.
— Вас-то я знаю, но Гарольд Кэйджен ловкий адвокат — продемонстрирует жюри присяжных избитого арестанта и… Кто тогда поверит, что он добровольно во всем признавался?
— Не беспокойтесь, Кэйджен и пальцем не шевельнет, — вмешался судья Сэм.
— Вы уверены? — спросил Эллендер.
— Сэм уже говорил с председателем суда по делам о наследствах и опеке Дэйлом, — пояснил Энстроу. — Кэйджен будет ходить по струнке… Однако где же обещанное вами признание Уэстина? Чем быстрее мы провернем дело, тем скорее прикусят язык те, кто склонен примешивать К.Т. к убийству Элен.
— Кое-кто уже рыскает в «поисках истины», — заметил Эллендер.
— Кто именно? — встрепенулся Энстроу.
— Один из моих детективов.
— Этого еще не хватало! Неужели вы не можете держать в руках своих подчиненных?
— Разве я сказал, что не могу? Я сказал только, что «кое-кто уже рыскает». И еще одна деталь. Мне звонила Этта Саймонсон, жена владельца нашего универсального магазина. Саймонсоны живут рядом с Макдаффами.
— Ну — ну? — поторопил Энстроу.
— Черт бы ее побрал! Она утверждает, что видела, как к Макдаффам в тот день приходил их знакомый пианист. Говорит, он провел с Элен весь день.
— Выкиньте из головы ее слова, — небрежно отмахнулся Энстроу.
— Ну, а кто же этот ваш детектив-правдолюбец? — поинтересовался Сэм.
— Честер Вирлок.
Энстроу прищурился.
— Это не он ли хотел стать начальником отдела уголовного розыска, когда вас назначат начальником управления внутренних дел?
— Он самый.
— Ничего не понимаю! Он что, не в состоянии сообразить, что к чему?
— Вы просто отвыкли понимать честных людей, Пит, — скривился судья Сэм.
Энстроу раздраженно фыркнул:
— Не ваше дело, что я понимаю, а что нет! Во всяком случае, я понимаю, что нам надо как можно быстрее и аккуратнее провернуть дело Уэстина. Я мог бы, полагаю, добиться нужного приговора и с теми материалами, которые уже есть, но мне нужна гарантия, что никаких осложнений на сей счет не произойдет, и такую гарантию я вижу только в признании Уэстина.
Эллендер хотел что-то сказать, но Энстроу опередил его:
— Надеюсь, вы представляете, насколько мне важно получить признание? Займитесь этим немедленно.
— Завтра признание Уэстина будет у вас на столе, обещаю, — торжественно заявил Эллендер.
— А вот и Кэйджен, легок на помине! — громко сказал судья Сэм и жестом пригласил адвоката к столику. Кэйджен охотно воспользовался приглашением. Прежде чем усесться, он фамильярно похлопал по плечу сначала Эллендера, потом Энстроу.
— Терпеть не могу всякие там пари, ухмыльнулся он, — но сейчас готов биться об заклад, что честная компания вела разговор о убийстве, а? Речь шла о ком-либо из наших общих знакомых?
— Вы могли бы повлиять на своего подзащитного и склонить его к признанию, если это не удастся Эллендеру? — спросил Энстроу.
— Нет, — ответил Кэйджен. — Мне придется схватиться с вами на суде. — Он улыбнулся собственным словам и закурил сигару. — Что-то слишком все вы беспокоитесь о признании Уэстина. А какая в нем необходимость? Вы же собрали убийственные улики.
— Мы беспокоимся только о том, чтобы не возникло каких-нибудь осложнений, — огрызнулся Энстроу. — Может, он согласится признать себя виновным в непредумышленном убийстве? Ему ведь нет еще и двадцати — возможно, мы что-нибудь придумаем для него, учитывая его молодость.
— Я уже сказал, — все с той же ухмылкой ответил Кэйджен, — что на суде нам придется скрестить шпаги.
— А что вы, собственно, усмехаетесь? — вмешался судья Сэм. — Ничего смешного я пока не вижу. Мы ведем серьезный разговор.
— Целиком согласен с вами, — добродушно подтвердил Кэйджен.
— Чтобы вы окончательно все уяснили, — добавил Энстроу. — могу сообщить, что вчера вечером Сэм обедал с судьей Дэйлом.
— Удивительно, Сэм, как это вы протерпели до обеда! Я полагал, что вы побежите к Дэйлу прямо с утра. — Кэйджен повернулся к Эллендеру. — Скажите, господин начальник, мой подзащитный, наверно, нуждается в госпитализации? Сколько у него поломано ребер и все такое?
— Следовательно, вы уверены, что я пока не выколотил из него признания?
— Вполне уверен. В противном случае Пит жмурился бы, как сытый кот, вы бы спали дома, а Сэм играл бы в гольф в клубе и воображал, что дело происходит уже на площадке губернаторского особняка.
— Я знаю, Кэйджен, что вы человек сообразительный, — угрожающе посмотрел на него Энстроу, — но все же считаю нелишним предупредить: не вздумайте ставить мне палки в колеса, не пытайтесь юлить, если не хотите, чтобы я стер вас в порошок.
— Не забывайте, что и я могу подкинуть вам кое-какие неприятности, — постучал пальцем по столу Эллендер.
— Теперь ваш черед угрожать мне, а, Сэм? — повернулся Кэйджен к судье.
— Не вижу необходимости в угрозах, Гарольд. Вы же просто-напросто кокетничаете, а в действительности не меньше нас заинтересованы в успехе этой грязной игры.
— Спасибо и на том! — воскликнул Кэйджен.
— Ну, мне пора, — поднялся Энстроу. — Служба! Лейси, займитесь делом. И помните: никаких осложнений! А с вами, судья, мы еще увидимся сегодня на похоронах.
* * *
Часы показывали десять тридцать утра, когда Нонна Эш отбросила газету и встала с кушетки. Она прочитала от строчки до строчки все материалы об убийстве Элен Макдафф и долго рассматривала фотографии Уильяма Уэстина. Ей осточертели бесконечные пересуды, вздохи и ахи обитателей Бэккер-авеню, опасавшихся, что происшествие набросит тень на репутацию их замкнутого, респектабельного мирка. Резкими взмахами руки она отогнала от лица клубы табачного дыма и раздраженно воткнула в пепельницу недокуренную сигарету. В последние дни она курила очень много.
Миссис Эш подошла к огромному окну и долго смотрела на свой сад. Лучи жаркого солнца освещали безупречно четкие узоры яркого цветочного ковра. Немало сил отдавала она ежегодно, придумывая все новый и новый его рисунок. В этом году через весь сад проходила широкая полоса голубых барвинков с вкрапленными в нее клумбами фиалок.
