Настоящий роман Золя, как заметил с язвительной иронией Ланцманн. Мне было четыре года, и в тот день я открыл для себя чудовищное чувство: недобрую радость, оттого что страдает другой, а не ты, что на этот раз ты ускользнул. Ах, мамочка, Принцесса, мне повезло вынести твою любовь и уцелеть.
Прожила она после этого недолго. Через несколько дней после смерти Грегора, когда я гулял на улице, она умерла в неубранной комнате, загубив себя наркотиками и алкоголем. Я оказался в приюте среди малолетней шпаны, где каждый мечтал стать главарем шайки, и уж там–то я нахлебался. Так что Ланцманну предстоит серьезный труд, если он хочет вернуть мне веру в человеческий род. Веру в мою собственную жену…
Я услышал, как он кашлянул, и поймал его взгляд, брошенный на вделанные в стену часы. Восемнадцать тридцать. Сеанс закончен. Я встал, порылся в кармане и вручил плату за визит, но, когда я уже уходил, он подозвал меня к своему столу:
— А теперь позвоните Марте.
— Куда?
— Куда хотите.
Я быстро набрал домашний номер. Марта ответила запыхавшимся голосом:
— Я только–только вошла. В котором часу ты вернешься?
Я сказал и положил трубку. Ланцманн наблюдал за мной:
— Ну а теперь наберите номер ее матери.
Что я и сделал, хотя ощущал внутри что–то вроде страха. Гудки. Один, второй, третий, а потом в прокуренном кабинете прозвучал чистый, мелодичный голос Марты:
— Да?
— Извини, дорогая, — пробормотал я. — Я просто хотел спросить, а не поужинать ли нам в городе?
— Нет, нет, я страшно устала. Возвращайся скорей, по телевизору фильм…
Я разъединился. Марта отнюдь не показалась мне раздраженной. Но не это самое главное. Самое главное это то, что она одновременно находится у своей матери и у нас дома. Я вопросительно глянул на Ланцманна. Вид у него был слегка озадаченный.
— Ну так какой номер я набирал?
— Вы набрали два разных номера. Но откуда мне знать, может, у вас дома две телефонные линии?
— Ну я же вам сказал.
— А как я могу быть уверен, что вы не лжете?
— Сверьтесь в справочнике. — И я сунул ему в руки его истрепанный телефонный справочник. — Фамилия ее матери Мозер. Иоганна Мозер. А вот ее номер.
Я написал на листке номер и подал ему. Он сверился и возвратил его мне.
— О'кей! Я вам верю. Но в таком случае вы правы: ваша жена — ведьма.
— Спасибо, доктор, вы мне страшно помогли, и я ничуть не жалею о тех безумных деньгах, которые вам плачу.
— Погодите, Жорж, в этой истории не все ясно. Вы уверены, что сказали мне всю правду? Вы не поссорились с Мартой?
Я раздраженно распахнул дверь:
— Вы хотите знать правду, доктор? Я убил ее! На прошлой неделе.
Я закрыл за собой дверь и поехал домой. Доживем до завтра.
Четвертый день — воскресенье, 11 марта
Я приехал в Страсбург в двенадцать ноль шесть. Накануне вечером я объяснил Марте, что срочная встреча с венгерским импортером вынуждает меня провести воскресенье в разлуке с ней. Привыкшая к моим разъездам и частому отсутствию, она спокойно восприняла это сообщение, сказав, что у нее лежит куча книжек, которые ей нужно дочитать.
Погода была холодная и сухая, небо ярко–синее с пятнами больших белых облаков, которые, казалось, с размаху наляпала какая–то незримая рука.
Я припарковал машину на въезде в центр города, опустил в счетчик монету (у меня всегда в кармане есть несколько французских и бельгийских монет) и отправился пешком на Часовую площадь.
Японские туристы проталкивались сквозь группу пассажиров автобуса из Оверни, пытаясь в полном объеме сфотографировать собор, и сотни голубей слетались, привлеченные зернами, которые великодушно бросала им старуха с длинными седыми волосами. Я вспомнил старую шутку про добрую старую даму, которая любовно кормила голубков отравленным зерном, и мысленно улыбнулся. Каждого можно заподозрить, что он не тот, за кого себя выдает, и подтверждение тому я сам.
Кнопочный нож с выскакивающим лезвием, закрепленный на предплечье, казалось, жег меня сквозь кожаный чехол. Несколько минут я побродил вокруг киосков с сувенирами, настороженно высматривая, нет ли чего подозрительного, но ничто меня не встревожило.
Макс назначил мне свидание ровно в пятнадцать у лестницы, ведущей к астрономическим часам. A priori[9] место для встречи безопасное, так как народу тут будет множество. Но, с другой стороны, такая толкучка крайне удобна, чтобы пришить человека, приставив к его животу пистолет с глушителем.
Я глянул на часы. Тринадцать ноль три. Купив билет в музей, находящийся напротив трансепта, над которым высятся астрономические часы, я быстренько поднялся на галерею, где выставлены костюмы. Там подошел к окну и поглядел вниз. Около лестницы начала собираться толпа. Надо отстоять не меньше часа в очереди, чтобы иметь возможность присутствовать при том, как задвигаются фигуры. И я мысленно увидел, как великолепные изваянные персонажи проплывают по кругу под звон курантов и дирижерские взмахи косы, которую держит смерть.
За спиной у меня проходили люди, обсуждая выставленные в витринах экспонаты. В тринадцать пятьдесят семь на площади появился Макс. Он сбрил свою черную бороду. Волосы и усы у него теперь были светлые, с этакой венецианской рыжинкой. Но я тотчас же узнал его по походке вразвалку, сосредоточенному взгляду черных глаз, неизменному загару, который невозможно скрыть, и могучему сложению. Сперва наш Портос осмотрел площадь, затем, словно что–то ему подсказало, поднял глаза к окнам музея. Я вжался в оконную нишу. Потом он медленно начал осматривать машины, стоящие на маленькой площади, но взгляд его что–то слишком быстро миновал белую «панду», за рулем которой я различил неподвижный силуэт.
Похоже, удовлетворенный, Макс прислонился спиной к балюстраде прохода для туристов; в левой руке он держал свернутый в трубку зеленый путеводитель, правая же была свободна. Водитель «панды» припарковался так, чтобы иметь возможность в один момент рвануть с места. Итак, Макс устроил мне тут ловушку. Мне ничего не стоило приоткрыть окно, и меньше чем через пять секунд у него между бровями торчал бы мой нож; уж в этом–то я был отлично натренирован. Но тогда бы я ничего не узнал. И к тому же это не картонная мишень.
Я спустился, прошел мимо сторожа с могучим угристым носом закоренелого выпивохи и, воспользовавшись тем, что внимание Макса отвлекла группа громогласных янки, перебежал согнувшись в три погибели на тротуар, у которого задом ко мне стояла «панда». Водитель, чей взгляд был прикован к площади, не видел, как я приблизился. С огромным облегчением я отметил, что оба стекла в машине опущены. Я сидел на корточках у стены напротив левого заднего колеса, укрытый от прохожих корпусом машины.
Я медленно продвигался вперед. Оказавшись на уровне передней дверцы, я прыгнул, обоими кулаками нанес водителю удар в кадык, схватил его за ворот рубашки, рванул на себя и врезал головой в лицо. Все это заняло не больше трех секунд.
Задохнувшийся от удара по горлу, оглушенный ударом головы, он медленно повалился вперед. Напоследок я рубанул ему кулаком по затылку в области мозжечка. Теперь он надолго отключился. По счастью, солнце светило на крышу машины, а кабина оставалась в тени. Я взял пистолет, лежащий у него на коленях и снабженный весьма внушительным глушителем. Вытащив из него обойму, я все бросил в канаву. Все так же согнувшись, я продолжил движение под прикрытием вереницы стоящих автомобилей и, добравшись до угла собора, вход в который притягивал общее внимание, выпрямился. До сих пор мне везло. Мой маневр остался незамеченным.
Широким шагом я направился к Максу. Он тут же засек меня и радостно улыбнулся.
— А ты раньше пришел!
— Да и ты тоже.
Он помолчал, ища, что бы сказать.
— Пройдемся немножко?
Я кивнул. Мы отделились от толпы. Ветер нес сухие листья каштанов, поднимал желтоватую пыль. Я чувствовал, как плечо Макса прижимается к моей руке, видел поры на коже лица, пучок черных волос в ухе. Он произнес безразличным тоном:
— Филу уже лучше. Он выкарабкается.
— Так что же произошло?
Макс остановился, устремив взгляд куда–то вдаль:
— Два типа подкатили к его дому. Сперва он подумал, что это легавые. Он, конечно, не открыл. Один из них крикнул: «Мы от Жоржа». Фил решил, что этого не может быть, и продолжал сидеть. Они сделали вид, что уходят. А через пять минут — взрыв. Двери гаража в щепки, и они укатили в фургоне с деньгами. Фила всего изрешетило осколками стекла, потому что окна разлетелись вдребезги. Ему удалось вызвать старого доктора Моргана. Морган успел раньше мусоров и увез Фила. Доктор наложил ему столько швов, что теперь Фил похож на сложенную головоломку, но опасных ран нет, все поверхностные.
Я впился ему в лицо:
