– Как насчет баяна? – важно спросил он, сковырнув со столешницы прилипшую и засохшую макаронину.
– Я пас, – покачал головой Павел.
Во-первых, наркотики его не прельщали. Во-вторых, он и без них нахлебался всякой химической дряни, спасибо Эльвире Тимофеевне.
– А зря, – нравоучительно проговорил Мазок. – Живем один раз, и получать надо все по максимуму. Кайф, девочки – что еще нужно правильному человеку?
– А кто за девочку? – спросил Павел, глянув на Вантуса, что сидел за столом, а затем – на Сухаря, который маячил в прихожей.
Но парни, похоже, не поняли намек. Их аутичные физиономии остались такими же пресными, как дистиллированная вода.
– Девочки сейчас будут! – сообщил Мазок с гордостью короля, выигравшего самое важное сражение в своей жизни. И, заметив сомнение на лице Павла, возмущенно протянул: – Что, не веришь?
Торопову пришлось поверить. Только девушки не вызвали восхищения. Это были типичные вокзальные проститутки. Плечевые девочки, что продавались на потребу дальнобойщикам, по сравнению с ними могли считаться элитными жрицами любви. Неудивительно, что ночь с этими страшилами ни стоила бы Павлу ни копейки, поскольку за стакан водки каждая из них готова была обслужить бомжей со всех вокзалов столицы.
Павел отказался и от наркотиков, и от девочек. Но граммов двести беленькой на грудь принял, после чего отправился в комнату, по своим размерам и обстановке похожую на чулан. Хлам, пыль, плесень по углам, грязный матрац на полу, зато здесь было спокойно.
Он понимал, что Зубр появится нескоро. Пока Парижанин свяжется с ним, пока тот снизойдет до встречи, если вообще захочет впутываться в это дело. Да и сам Парижанин может отказаться от своей затеи. Вдруг он не станет звонить Зубру, но свяжется с Мазком и велит ему избавиться от Павла. И тогда его убьют по-тихому или продадут на органы.
Но мысль о возможно скорой гибели не оторвала Торопова от матраса. Слишком слаб он был после переливания крови, да и дорога вконец вымотала его. Спать, спать…
Зубр не заставил себя долго ждать. Он появился рано утром, поговорил с Мазком и сам лично разбудил Павла.
– Ты, что ли, Топор? – внимательно всматриваясь в него, хриплым басом спросил он.
На вид ему было лет тридцать пять. Массивная голова с блестящими залысинами, крупные и грубые черты лица, глубоко посаженные глаза, полные щеки, тяжелый подбородок. Но при этом он выглядел свежим и холеным.
– Ну, я, – поднимаясь, кивнул Павел.
Глядя на свежевыбритого Зубра, он невольно провел ладонью по своей трехдневной щетине. Лохматый, замусоленный и мятый, он не шел ни в какое сравнение с этим лощеным мужчиной в дорогом клубном пиджаке, надетом поверх черного тонкошерстного джемпера.
Сначала Павел принял вертикальное положение, только затем взялся за костыли. Все это время Зубр внимательно разглядывал его.
– Что-то я тебя не припоминаю, – сказал он.
– Я в «Седьмой эре» работал, меня Горухан туда устроил. Мы с ним в зоне вместе срок мотали, он мне там сказал, что я рассчитывать на него могу. Когда вышел, он меня в «Седьмую эру» взял. Позже обещал охранником сделать. Или даже юристом.
– Юристом?
– Я раньше военным следователем был.
– Да, что-то припоминаю, – кивнул Зубр. – Тебе в зоне предъявить хотели, а Горухан тебя отмазал.
– Что-то вроде того.
– Да, была такая история, мне Горухан говорил. Начальник охраны должен был присматривать за тобой. У Горухана, правда, планы на тебя были. Кто в «Седьмой эре» начальником охраны был?
– Напевин.
– Точно… Вспоминать тебя начинаю, парень. Был ты у Горухана в «Рыжей щуке»…
– В «Золотой щуке», – поправил Павел, думая, что его нарочно пытаются сбить с толку.
– Рыжая – это и есть золотая. Или по фене не ботаешь? – усмехнулся Зубр.
– Мне здесь это ни к чему, – покачал головой Торопов.
– Мне тоже… Парижанин мне сказал, что ты знаешь, кто Горухана завалил.
– Это долгий разговор.
– А мне спешить некуда. Пока до Ульянова доедем, все мне и расскажешь.
Мазок, махнув Павлу на прощание рукой, отправился в свою комнату, где его ждали грязные проститутки.
Торопов же сел в чистый «Мерседес» представительского класса; не первой молодости автомобиль, но так же хорошо ухоженный, как и его хозяин. Сам же Павел казался чужеродным телом в этой роскошной машине. Впрочем, Зубр не выдал своей к нему неприязни, если не считать, что он первым дело включил циркуляцию воздуха в салоне, чтобы избавиться от неприятного запаха.
– Что у тебя с ногой? – спросил Зубр, трогая с места машину.
Костыли лежали в багажнике, но Павлу казалось, что он может обходиться без них. Нога болела, но уже не так, как вчера.
– Бандитская пуля, – преувеличил Павел. – За киллером гнался, он меня подстрелил.
– За киллером? – удивился Зубр.
– Да. Только я точно не знаю, он в Горуханова стрелял или нет. Там целая мафия, может, и киллер не один.
– Мафия там конкретная, – загрустил Зубр. – Нас после Горухана сильно подмяли. Так что можешь не говорить, кто Горухана замочил. Заказчик мне известен.
– Зачем же ты за мной приехал? – не без удивления спросил Торопов.
– Зачем приехал? – На какое-то время Зубр замолчал, подыскивая подходящий ответ, а затем заявил: – У подруги всю ночь зависал. А ей муж позвонил, сказал, что из командировки возвращается. Он у нее мужик воспитанный, знает, что бывает, если подолгу в командировках пропадаешь, поэтому с вокзала ей всегда звонит, чтобы она любовника успела выпроводить. И сегодня позвонил.
– Придурок он, – покачал головой Павел. – Зато сидеть не будет.
– Слушай, а ты по этому делу сидел? – вспомнил Зубр. – Или я что-то путаю. Говорил Горухан про военного следователя, который жену свою замочил. И жену, и любовника. Или не про тебя говорил?
– Про меня.
– Я бы на твоем месте тоже бы так сделал. А у Катьки муж – чмо. Не уважаю. Прилетел и из аэропорта ей звонит; жди, говорит, сейчас буду. Я ей говорю, чего спешить, пока из Шереметьева доедет, мы еще кувыркнуться успеем. И знаешь, успели. Я с нее скувыркнулся, в штаны запрыгнул и прямиком за дверь. Из подъезда выхожу, смотрю, такси подъезжает, и фраер этот… И про тебя вспомнил. Ну, как ты любовника замочил. А мне Парижанин еще вечером звонил, ситуацию нарисовал. Я хотел парней позже послать. А тут Комсомольская площадь рядом, решил заехать по пути.
– Жаль, что ты все знаешь.
– А чего тут не знать, если все ясно, как два пальца в трех соснах? Калмык – большая величина, он слов на ветер не бросает. Горухан, когда с ним схлестнулся, покой и сон потерял. Решил на дно лечь. Только раньше надо было думать. Калмык сегодня сказал, сегодня и сделал. А Горухан время затянул и на пулю нарвался. Думал, что выживет, на дно лег. Ан нет, не выжил, врач хреновый попался. Вот и лежит Горухан. На дне. Могилы… И весь его бизнес развалился. Калмык все на корню скупил. И «Седьмая эра» ушла, и «Золотая щука». И «Варьете» ушло, и «Птица счастья». Там казино будет…
– Было казино, – вспомнил Павел.
– Было, а теперь снова будет, – кивнул Зубр. – У Калмыка в Ульянове все схвачено. И с мэром он договорился, и с ментами. Лотерея в клубах будет, ну типа того, а по факту чисто казино. И в боулинг-клубе такая же фишка, там на деньги шары будут катать. Со всей Москвы народ съезжаться будет, а это такие деньги, что и Горухана из-за них убрать не грех. Калмык его сделал, тут и к бабке ходить не надо. А кто конкретно в него стрелял, так это уже детали. Ведь не торпеда корабль топит, а тот, кто ее выпускает.
– Я не знаю, кто такой Калмык, – покачал головой Павел. – Я знаю, что киллер в психиатрической больнице прятался. Только ты не думай, что убийца там лечится. Нет, он там себе приют нашел. А рулит им главный врач этой больницы. И у нее с Горуханом конфликт вышел.
– У Горухана не было проблем с психушкой, – насмешливо глянул на Павла Зубр.
– Я понимаю, все это звучит смешно, но на самом деле все предельно серьезно… Я за этим киллером до самой больницы бежал, а потом сам в ней оказался. Меня там чуть не залечили… Знаешь, как людей до состояния овоща доводят?
– Ну, слышал.
– Ты слышал, а я на своей шкуре все это испытал. Ощущение, скажу тебе, не из приятных. Но я-то выкрутился, а вот адвоката конкретно залечили…
– Какого адвоката?
– Женщину. Она уголовное дело одного мужика вела, его в убийстве обвиняли. Якобы он убил сестру главного врача, о котором я говорил. Он жениться на ней хотел, а она замуж за другого вышла. Жила с одним, а любилась с другим. И знаешь с кем? С Горуханом! В общем, долго рассказывать, да и непоняток очень много, так много, что не разберешься. Одно ясно, что мужик этот в ночь убийства с главным врачом спал…
– Он что, пидор? – вытянулся в лице Зубр.
– Нет, главный врач – женщина. И она отрицает, что в ту ночь с ним в постели кувыркалась. Адвокату нужно алиби, поэтому она влезла в это дело… В общем, точно известно только одно: главный врач дала приют одному человеку, Виктором его зовут, и она же заказала ему Горуханова. Надо бы с ней поговорить, выяснить, зачем она все это сделала.
