«Счастливые» стечения обстоятельств
Осознав сразу, произошедшее, и к чему это может привезти, как не странно, оставшийся в одиночестве мужчина, испытал некоторое облегчение. Он признался сам себе – если бы не поскользнулся, то вряд ли бы нарочно смог убить Артема. Будучи убежден, что сделал это, винил себя во всем, сейчас же камень с души упал, но почти сразу заместился пониманием опасности, угрожавшей Татьяне – на первой бумажке из кармана Темы был написан ее адрес в Вешках, правда, этот дом сейчас сдавался в аренду, но об этом ни один, ни второй не знали.
До Москвы оставалось не больше двух часов езды хорошим темпом, а это значило, что возможно, и жизнь его любимой ограничена именно этим временем.
Удачно поймав, почти сразу, попутную машину, оправдываясь будто отстал от междугородного автобуса, «Герой России», награжденный посмертно, мчался на заветное Алтуфьевское шоссе.
Он промок до нитки, но разгоряченное тело высушило одежду. Кипящий возмущенный разум, как у рабочего на баррикаде, совершенно не понимающего настоящих целей главных революционеров, постоянно утыкался в стенки рассуждений. В самом деле, информации, на которую можно было опираться, не было никакой! Все, что ему положено было знать на сегодняшний день – настоящий он мертв. Его будущее должно быть посвящено поддержке брата, как две капли воды на него похожего, несмотря на разницу в возрасте в два года, двинувшегося на дипломатическое поприще. Что это значит, было не совсем понятно, но очевидно, что многое можно придумать, имея не только идеально похожего внешне, но и имеющего тот же генетический состав крови. Именно с этим связана такая поспешность с его «смертью», но страшнее всего, что это ставило крест на личной жизни! Кто-то решил, что он будет чьей-то тенью, даже не имея своей!
Сегодня случившееся, возможно, кардинально поменяет планы, но опять-таки, какие? Он не мог знать. Очевидно, что «Темник» вышел из под контроля, его нападение не могло быть санкционировано, и не могло быть полезным ни для какого дела.
Предпринятое самим же Павлом, в любом случае, выглядит самозащитой. Он не питал иллюзий в отношении любимой им женщины, но считал, что еще не дошел до той черты, где ради ее безопасности, придется исчезнут навсегда. Почему-то верилось в лучшее, в какую-то справедливость. В себя, наконец!
Ничего, из когда-то задуманного, не складывалось, планы не формировались, «завтра» было туманно, а на сегодня стояла лишь одна задача – уберечь Татьяну от любого нападения. Было, правда, и другое – он безумно хотел ее видеть, а если честно, то ничего, кроме этого, влюбленного так сильно не интересовало!..
Ослябин, лишь раз слышал из уст возлюбленной о Вешках, и то вскользь. Найденный дом показался немного мрачноватым. Небольшие окошки – метр на метр, высоко поднятые над землей, их небольшое количество, говорили ему, либо о желании хозяина уменьшить потери тепла, либо… либо этот дом строил человек, думающий о своей безопасности.
Поселок состоял из расположенных, близко другу к другу разномастных домой, имел некое подобие охраны и, в общем, создавал приятное впечатление – там хотелось жить! Это была совсем Москва – частный сектор в двух километрах от МКАД! Не то, что замусоренная «Рублевка»…
Затаиться было негде, поэтому Паша вскарабкался на огромный балкон и притаился в тени. Для наблюдения место было идеальное, времени хоть отбавляй, и он, развалившись на прогретой за день солнцем половой плитке, предался мечтаниям о встрече с той, которую ждал больше двух лет.
Последний раз, когда он видел ее – тогда в госпитале, он даже не сразу признал в статной, стройной, немного печальной, девушке, ту, зацепившую, за неведомые до селе струны души, девчонку. Взгляд и память художника, рисовали в воображении точное и полное ее изображение, потом оно ожило, а после…
Часами позже, дрожа от ночного холода, мужчина сделал вывод – дом обитаем, но нужного и искомого персонажа в нем нет. Очевидно, недвижимость сдавалась в аренду, что усложняло многократно задачу. Найти Татьяну нужно «еще вчера», но ему известно лишь два места, где можно встретить возлюбленную.
Госпиталь оказался пуст без нее, а вот спортивный зал…
…
Небольшими шагами, с чехлом-ножнами за спиной, с вложенным в него мечом и небольшой спортивной сумкой, в мечтательной задумчивости, не куда не спеша, шла очень эффектная девушка. Вышагивающая по аллее в свободном легком шелковом брючном костюмчике, специальном для занятием у-шу, настолько тонком, что даже слабый ветерок трепал редкие свободные части одежды. Как маленькие флажки трепыхались ворот и расклешенный низ брюк, даже пуще распущенных длинных светлых волос. Это была клубная форма девушек «ушастиков», как мило называли девчонок, занимавшихся этим видом единоборств.
Сколько раз он представлял эту встречу, но как же слабо оказалось его воображение по сравнению с тем, что виделось сейчас!
Еще несколько метров, всего десяток шагов и он сможет, наконец, воплотить свои давние мечты! Живая изгородь, скрывающая этого страстного, сходящего с ума, человека, имела, как раз в этом месте небольшой прогал. Точнее, он специально его выбрал, поскольку буквально в двадцати метрах, через почти сплошной кустарник, была небольшая полянка, со всех сторон огороженная либо растительностью, либо высоким забором. Лучшего места для уединения было не найти, а учитывая сегодняшнюю ситуацию – это был просто подарок. Сердце, в ноющей от боли груди, застыло, дышалось с трудом, казалось температура и кровяное давление зашкалили все пределы, мышцы ослабели, но чувство ожидаемого долгожданного наслаждения компенсировало любую боль!
Стоило только ножке, обутой в серебристый кроссовок, отделанный блестящими стразами, появиться в промежутке живой изгороди, как сильные руки метнулись навстречу девушке, и в мгновение ока, затащили её, не успевшую даже понять, что происходит, в лона зеленеющей ловушки.
Жуткий страх, не успевший еще переметнутся в ужас – последнее, оставшееся в памяти чувство, перед потерей сознания Татьяны, захлестнул молодой разум, вспыхнувший только, спустя десять минут, но уже в другом состоянии в ощущении полного дискомфорта.
Придя в себя, она почувствовала, пронзающую все тело боль, с каждым моментом увеличивающуюся, от чего тело ее подбросило, напряжением всех мускулов сразу, но ожидаемых изменений не произошло. Надежно прикрепленная, к чему-то, обездвиженная, но полностью все ощущающая. Не понимая происходящего – все, чем можно было сопротивляться или определить свое состояние, было не доступно. Она находилась в полной власти, чего-то не человеческого, а значит непобедимого, с чем не договоришься, что не умолишь, не обратишь на свою сторону, не заинтересуешь, не купишь, не запугаешь…
Почему-то, острая боль скоро прошла, оставив какие-то гадкие эмоции, от чего-то, внутри происходящего. Что-то ходило, даже скорее орудовало, в ее теле, и это что-то с каждым новым ощущением, все более невыносимо пугало, тем более, что было не опознаваемо, как и все происходящее вокруг, не ведомое и не чувствуемое до селе.
На глаза давила тугая повязка, но все ее естество впитывало вместе со страхом участие себя самой, причем явно в виде жертвы, в каком-то демоническом действе, будто происходящем вне времени. Этот жуткий ритуал, отдававшийся в ушах неприятными звуками скрежетания и гортанного мычания, сопровождался тяжестью чужого тела на ее ногах и этим жутким ощущением, будто кто-то перебирал ее внутренности.
Дышать было почти нечем, скулы разрывались от боли растяжения, рот чем-то забит, на лице, помимо тугой повязки на глазах, чувствовалась, какая-то вонючая тяжесть, мешавшая определить хоть что-то, посредством обоняния.
Она вспомнила о Боге, но не знала ни одной молитвы! Тогда стала ругать Его…, ругать всё и всех. Ужас, сменился отчаянием, утяжеляемый новыми ощущениями и страхами, члены не слушались, да и были прикованы, растянуты. Татьяна согласна была быть изнасилована хоть десятком маньяков, избита, унижена, ограблена, потерять все, чему радовалась, даже минимальный комфорт.
Девушка уже не была в состоянии думать, только желать конца: «Пусть все закончится! Я хочу, чтобы все закончилось! Пусть потеряются даже десятки лет жизни, пусть пройдет и молодость, все, все…, только пусть пройдет, все сейчас! Только пусть…, я прошу, я умоляю остановить это! Кто это делает, да делай же скорее! Миленький, ну пожалуйста! Пусть все кончится! Если дом, какой-то рядом, упади на меня и раздави, только быстрее! Пусть пойдет дождь, и потоки утопят меня! Может, упадет дерево! Ведь не может же не быть рядом ничего, что может меня убить…, ааааа, убить и закончить это! Все, что угодно, только скорее конец! Что это…, нннн, не важно, скооооорееееее!!! Пожалуйста! Возьмите все, что у меня есть и может быть…, мне не надо ничего, даже здоровье, все, все, жизнь, все и всех, все скоты! Где вы все! Поооомооогите! Я хочу умереть! Скооорееее…».
